Дом, где живет чудовище - Мара Вересень

как призрак возник в проеме арки. Его тяжелый взгляд коснулся меня, и то, чего я так и не дождалась, любопытствуя с Лансертом, случилось — тишина.

В этой тишине я аккуратно опустила на стол чашку, так же аккуратно, боясь расплескать все те чувства, что плескались во мне, встала, попрощалась и покинула столовую. Теперь у меня для спокойного сна было кое-что получше, чем чай. Проходя мимо Аларда Эдселя я будто бы невзначай дотронулась до края его плаща. Он отступил, чтобы дать мне пройти, и сквозь ткань я ощутила ответное касание. Нечаянное, как неловкий подарок, как жемчужно-серая шаль из тонкого кружева, что теплее, чем кажется.

Какой там спокойный сон… Я мерила комнату шагами и не знала, куда деть руки. Слишком их много было за вечер, этих рук, таких разных: белые руки туманной нимфы Эмезе на плечах Аларда, руки Лансерта, в которых мне хотелось найти тепло и тишину, рука Орвига, на которую так надежно опираться, и мои собственные руки, что любопытствуя, касались лица Рамана и представляли, что касаются совсем другого лица там, где тот, другой, прячет себя под маской. Эдсель позволил Эмезе видеть себя, как есть, он хотел тепла от ее рук, и он его получил, пусть ему было от этого немного больно. Я знаю, потому что знаю, как бывает больно от прикосновений.

От последнего нечаянного прикосновения мне было так же, как Аларду от рук Эмезе.

Пальцами, которых касались губы Лансерта, я прижимала ноющую метку на плече, продолжая расхаживать по комнате — один шаг на удар сердца. А когда замирала, вслушиваясь в тишину внутри, смотрела в занимающиеся за окном серые рассветные сумерки и думала о другом сером.

Что за комната над моей? В ней пусто, там кто-то живет или я опять придумываю, и это эхо моих суматошных шагов отбивается наверху?

Алард Эдсель. Тиран, самодур и скряга. Маг, эльф или… Или. Дракон. Попалась

Сняла платье и забралась в постель. Простыни были холодны, но мне тепло от нечаянного. Пусть даже немного больно. Иначе, чем мне было привычно раньше, но я привыкну снова. Я хорошо умею врать себе. Просто совру, что мне не больно.

Едва я забылась, пришел сон, там тоже было полно рук. Руки Ингваза удерживали меня за плечо, где огнем горела брачная метка, а своими и всем сердцем я тянулась вниз, под обрыв, куда нельзя ходить. Откуда-то звучал голос, который шептал: “Моя, ты моя, моя Элира”. И это был не голос мертвого мужа. Я хотела отозваться, но чудовище в зеркале приложило палец к губам. Из трещинки сочилось красное, и я молчала. Закрыла глаза во сне, представляла серое, слушала голос и считала шаги до обрыва. Шаг на удар сердца. Один, второй. Тишина.

Рассвет.

Глава 18

Алард

Ее слезы были как удар под дых. Снова. Эдсель, хоть и с трудом, но сохранил самообладание, и протянутый платок не дрогнул.

Принимать помощь с таким лицом это уметь надо.

Раздражение накрыло волной. Хорошо, что она быстро ушла. Тот час потянуло следом, как на поводке, и это раздражало еще больше.

Ведьма… Заворожила своей полынью, слезами, щиколотками… И руки. Руки-бабочки, руки-крылья, руки — хрупкий бутон, прижми сильнее и раздавишь. И хотелось. Прижать. И спрятать. Чтобы никто… Но демонов Лансерт ей улыбался, и она отвечала, не стесняясь, хотя недавно боялась до обморока.

Вышел. Но не в столовую, куда Лексия обещала завтрак подать. Замер посреди холла и, стараясь сдерживать раздражение, направился в гостиную за лестницей.

Раньше здесь не было этого ковра и зеркала, и диван был другой. Удобный. Кресла из гарнитура дрянные, а диван отличный. Алард сразу решил, что здесь просто обивку сменили, но потом увидел его на подводе, с множеством других старых вещей, что собирались отвезти в город для наместника, который всегда рад был пристроить мебель в общественную библиотеку и прочие подобные места. Попросил отнести обратно в дом. На второй этаж. Там была просто комната, без всякого назначения. Из полукруглого окна почти во всю стену хорошо просматривался въезд от ворот, а если вплотную подойти, то и дорожка с фонтаном и даже ступеньки крыльца. Смотреть на въезд с дивана было удобнее. Эдсель сам поставил его так, чтобы смотреть. Специально. И не сразу сообразил, что эта мало посещаемая комната находится как раз над спальней мисс Дашери.

А она застыла посреди ковра. Обернулась тот час, будто от бегло брошенного по плечам взгляда. Глаза испуганные.

Зеркало… Как он мог забыть?..

Он видел две Элиры. Одна, та что в зеркале, как водится, стояла спиной, напряженно сведя лопатки, словно удара ждала, а вторая смотрела в лицо и настойчиво старалась поймать его взгляд. Было… больно? Очень похоже.

Дразнит? Ей стыдно за утро? За то, что ночью случилось? Или помнит, какой он без маски, и теперь ей любопытно, не померещилось ли?

Здесь было полно света, и казалось, что весь этот свет — ее. В глазах — больше всего. Потому так тяжело было остановиться, задержать взгляд. Потому — руки-бабочки и его платок хвостиком в сжатых пальцах, волосы на макушке, от солнца кажущиеся золотыми, будто надет драгоценный венец, краешек уха контуром и розоватая мочка. Алард/дракон помнил тепло/запах/вкус теплой кожи. Во рту мгновенно пересохло, и Эдсель поторопился отвести взгляд, обежал по строгому воротнику едва касаясь шеи, опустился по пуговкам платья вниз, к рукам. Элира держала их сложенными одна на другую перед собой на уровне живота.

— Не думал, что вы станете плакать.

Заговорил и чуть не попался. Раздражение и замешательство. Не сдержался.

— Считаете, я неспособна на слезы? — замешательство.

— Считаю вас способной на флирт в двух шагах от погибшей, — раздражение.

— Говорите так, будто я виною.

Дерзит. Злится. Нервничает. И взгляд мечется вслед за его собственным, как…

— Ваш запах. Он везде. В доме. На мне.

Признался, но легче не стало, только это чувство, так похожее на боль, и притяжение, от которого сводит пальцы. Наваждение.

— Так может, стоит держаться подальше?

— Как будто это возмо…

Поймала.

Попался.

Взгляд, как ударивший в глаза блик от зеркального осколка, пробил навылет, и оказалось, что у голодной дыры внутри есть предел. Свет расплескался, но бездна была слишком велика. Почему тогда ощущение, будто под ребрами когти до самого сердца. Шевельнешься — и в кровь.

Чьи это когти? Его собственные? А она, та Элира, что в зеркале… Все так же ждет удара в спину или это знак доверия. Что