Море играет со смертью - Астафьева Влада

Причем услышал не только он: Борис видел, как из корпуса выскочили охранники, стали настороженно оглядываться по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится звук. Можно было оставить все им, не высовываться из комнаты, сделать вид, что он уже заснул, а тревожные новости узнать завтра и показательно удивиться. Но Борис так не мог. Он не для того стал спасателем.

Он выскочил из отеля и сразу же понял, откуда долетают крики. Голос был мужской, а вот знакомый или нет – не поймешь. Все знакомые обычно общались с Борисом спокойно, а не орали от боли. Да и не важно, кто это, спасатель готов был помочь кому угодно, даже тому клоуну, который повадился крутиться рядом с Полиной.

Только вот помощь понадобилась не ему. Борис добрался до места происшествия одним из первых, потому что охранники метались и двигались неуверенно, а он сразу определился с направлением и бежал вперед. В тусклом свете фонаря он увидел грузную фигуру, извивающуюся на земле.

Александра Зотова теперь можно было узнать в основном благодаря полноте, которой тут только он и отличался. Одежда и лицо менеджера были залиты кровью, лицо сильно покраснело от крика, а еще он прижимал руки к глазам. Борис пытался понять, что с ним случилось. Кровь была повсюду, однако совсем немного – маленькие темные пятна. У Зотова спросили, что произошло, но он был в шоке и только перестал вопить, говорить он пока не мог.

Неожиданно из темноты выскользнули Полина и клоун – вместе, и клоун поддерживал ее… Какого черта вообще? Это открытие даже отвлекло Бориса от трясущегося на земле Зотова.

А вот Полина по сторонам не смотрела, ее взгляд был направлен на пострадавшего. Она и догадалась, что с ним произошло:

– Похоже, в опунции упал в темноте или по пьяни.

Она сказала это – и все сошлось. Неподалеку располагалась большая клумба с роскошными, выше человеческого роста, опунциями. Колючие растения не были огорожены, но это казалось ненужным, их сложно не заметить.

Похоже, Зотов действительно был пьян или оступился на лестнице, расположенной неподалеку от клумбы… или его толкнули. Борис вспомнил собственное падение на складе и невольно напрягся.

И все равно было непонятно, почему Зотов так вопил. Да, он получил множественные колотые ранки, но совсем неглубокие, иглы у опунции покороче и послабее, чем у иных кактусов. Неужели он настолько нежный?

Успокаиваться Зотов не спешил, он сдавленно хрипел на земле. Пока остальные пытались сообразить, как помочь, подбежал здешний доктор, осмотрел, быстро крикнул что-то охраннику, тот достал телефон и начал трясущимися руками набирать номер.

– Похоже, он поранился случайно, но, пытаясь вырваться, измазался в соке олеандра, – пояснил медик по-английски. – Сок попал в раны, это плохо…

– Мы можем чем-то помочь? – спросила Полина.

– Нет, я сделаю укол… Сока попало совсем немного относительно массы тела, должен выжить!

После укола Зотову и правда стало легче, да и «Скорая» прибыла на удивление быстро. Никто не говорил о недавнем приступе Орхана Саглама, но многие наверняка об этом подумали. Потом машина сорвалась с места, растворилась в ночи, а отель лишился еще одного руководителя.

Глава 10

Кто выбирает ненависть

Теперь уже было смешно думать об этом. Вроде и нет в ситуации ничего смешного – а все равно смешно. Не из-за других, из-за себя. В какой-то момент Марат почти поверил, что у него сложилась толковая версия, что он увидел больше, чем полиция и спасатели, и сможет хоть для кого-то добиться справедливости… Заигрался, опять затерялся среди собственных ролей, которые порой брели за ним, как призраки.

В его сценарии роль главного злодея была доверена Александру Зотову. Почему нет? Один из хозяев отеля, осведомленный обо всех местных условиях – в том числе и том, какие ядовитые растения находятся на территории. Он избавился от Орхана Саглама, потому что их общение в последнее время стало откровенно натянутым, это многие замечали. А вот с Ясином, ссорившимся с собственным отцом, Зотов ладил прекрасно.

Ему же начал мешать Федор Михайлович со своими открытыми обвинениями, с дотошным упрямством. Потом появилась запись в соцсетях – и не стало Федора Михайловича.

А еще была Полина. Об этом до сих пор было неожиданно жутко вспоминать. Вроде как с ней ничего не случилось, она не считала аварию большой проблемой, Марата там вообще не было, и все же, все же… Как только он начинал представлять, как машина почти потеряла управление над пропастью, он думал лишь о том, что должен был находиться там. Почему должен? А черт его знает. Но должен – и быть рядом, и взять решение на себя, чтобы об этом не приходилось думать ей, чтобы обошлось даже без белой повязки на голове. С аварией тоже оказался связан Зотов… Полиция наверняка установит, что тормоза были повреждены случайно, нет оснований для других версий. Так ведь именно Зотов выбрал Полине машину, да еще и велел час подождать. Чего ждать? Чтобы аккуратно подрезали тормоза? Чтобы тормоза эти отказали в нужный момент, не сразу возле отеля? Чтобы все причастные остались вне подозрений? И Зотов же молчал, когда Марат спросил его о судьбе Полины. Идеальный кандидат.

Поэтому Зотова следовало подозревать, наблюдать за ним внимательно и ни в коем случае не доверять. А он перечеркнул и эти планы, и весь шпионский сценарий, когда сам стал жертвой покушения. Он выжил, даже серьезно не пострадал, ему вовремя помогли. Но он никак не мог объяснить, что привело к несчастному случаю. Зотов сказал, что его будто бы толкнули. При этом он неловко посмеивался, боялся показаться параноиком – рядом ведь никого не было, да и зачем толкать человека в заросли опунций? И все же он был недостаточно пьян, чтобы свалиться туда самостоятельно, в больнице это подтвердили. Кто-то хотел убрать его… во многих смыслах, если учитывать, что в дело снова вовлечен этот проклятый олеандр. Но кто тогда? Ясин Саглам, молодой турок?

Нет, ситуация стремительно катилась к голливудскому фильму про суперзлодеев и тридцать три заговора. В этот момент Марат и решил, что с него хватит. Полина рассказывала ему, что люди деятельные, сталкиваясь с горем, начинают искать справедливость, даже возможность отомстить. Что угодно, лишь бы не принимать волю слепой судьбы! Но это ловушка, потому что мстить на самом деле некому, виноватых они назначают сами.

Вот и Марат чувствовал, что угодил в такую ловушку, провалился – однако не до конца. Он вовремя заметил, что происходит, и заставил себя отстраниться и смириться. Теперь оставалось решить лишь один вопрос…

Полина.

Их общение все это время строилось на попытках разобраться в том, что на самом деле произошло с первым корпусом. Но если эти попытки больше не нужны, получается, что и общаться нет смысла – а он хотел! Марат и сам не до конца понимал, почему. Это не был типичный курортный роман, ведь место, объединившее их, по-прежнему оставалось храмом смерти и страдания для многих. Тут не хотелось бурно обниматься под луной и чокаться коктейлями с зонтиками. И Марату точно не требовался психолог, и подружка для болтовни тоже не нужна, с каких это пор? Майоров привык, что в жизни все играют роли, но для Полины роли пока не находилось.

Он решил не сосредотачиваться на поиске и просто обозначить то, что она ему дает. А давала она многое: с тех пор как он оказался здесь, Марат больше не чувствовал желания выпить столько, чтобы не думать и не чувствовать. Это было приятным разнообразием после того, что творилось с ним в Москве. К тому же и он никому не признался бы в этом, ему нравилось, что Полина порой понимала его мысли лучше, чем он сам. Они, мысли эти, казались комком букв, которые кто-то небрежно свалил в кучу, да так и оставил. Полина же разбирала их, снова составляла слова, помогая Марату лучше понять себя. Если бы он сказал это ей или кому-то еще, прозвучало бы смешно. Но сам-то он понимал…

Вот это ему и не хотелось терять. Ее спокойное, порой ведьминское понимание. Глаза цвета хвои, заглядывающие людям в души. И свою возможность поддержать это странное существо, свое тайное знание, что и она не всесильна.