Море играет со смертью - Астафьева Влада

– Если знаешь, скажи, где она.

– Там, где ей хочется быть. Тебе-то что? Она, кстати, и сейчас замужем. Если вдруг ты на что-то надеялся.

Этот разговор все больше раздражал Марата, да и толку от болтовни не было. Майоров торопливо попрощался с бородачом и направился прочь, спиной чувствуя неприязненный взгляд.

Сгущались сумерки, перерождавшиеся в темноту. Насекомые в кустах стрекотали с каким-то особенным торжеством. В воздухе витал дурманящий аромат цветов, непонятно, каких именно – возможно, всех сразу.

Многие туристы, уже дождавшиеся печальных новостей и опознавшие погибших, покинули отель. Аэропорт окончательно привели в порядок, прежний график восстановился, так что улететь теперь было несложно. В «Пайн Дрим» оставались те немногие, чьих близких еще не нашли, или родственники людей, оказавшихся в больнице. Эти постояльцы большую часть времени проводили в номерах, гуляющих на аллеях оказалось совсем немного.

Сначала Марат искал Полину активно – спрашивал о ней всех, кого мог. Коллеги не представляли, куда она направилась. Александр Зотов сослался на занятость и убежал, даже не дослушав вопрос. Охранники старательно делали вид, что не понимают ни по-русски, ни по-английски, хотя Марат знал, что все они прекрасно понимают.

Потом поиски, не принесшие результата, перешли в пассивную и вроде как бессмысленную фазу: Марат просто наматывал круги по аллеям. Он то и дело подходил к окнам номера, принадлежащего Полине, но они оставались темными. Майоров понимал, что это глупо, что ему следовало бы уже отправиться к себе и лечь спать, он ведь никому ничем не обязан. Однако он просто не мог, знал, что заснуть не получится, лежать на месте будет почти нестерпимо, а движение снимет хотя бы часть беспокойства. Движение – это такой обман сознания: оно убеждает мозг, что борьба идет, хотя результата нет и не будет.

Марат уже ничего не ждал, когда Полина наконец появилась. Только вот она двигалась не со стороны аллей, не от корпусов и даже не от заповедника. Полина шла по дорожке, ведущей к лесу – мрачному, замершему на довольно крутых холмах, никак не располагающему к прогулкам.

Да она и не выглядела как человек, который просто гуляет. Марат издалека увидел белую повязку у нее на голове, засохшие пятна крови, пусть и небольшие, на светлом платье, грязь и пыль на подоле. Полина казалась измученной, и он понятия не имел, что с ней произошло.

Он гадать и не собирался. Минута – и Марат уже подошел к ней; Полина шарахнулась от него, хотя на призрака сейчас была похожа она.

– Ты что здесь делаешь? – пораженно прошептала она.

– Тебя жду. Я тут чуть с ума не сошел!

Затасканная фраза впервые на памяти Марата оказалась правдивой, разве что слегка преувеличенной. Рассудок он потерять не рисковал, но нервы расшатал неслабо.

– Зачем ты меня ждал? – нахмурилась Полина. – Мы же не договаривались…

– Тебя нет весь день, телефон отключен, никто тебя не видел… Дай подумать: есть ли в этом причина для беспокойства?

– Что тебе до меня?

– Сам не знаю, – пожал плечами Марат. – Хочешь послать меня – давай, вроде как имеешь право. Но я бы все-таки предпочел получить пояснение… Только с этим можно подождать. С тобой точно все в порядке? К врачу не нужно?

– К врачу не нужно, а вот за кофе буду благодарна. И что-нибудь сладкое. День выдался дурноватый.

– Это можно устроить.

Бросать ее здесь одну Майоров не собирался. Он позволил ей пройти шагов десять, но быстро заметил, что она хромает. Да и понятно, почему: ее кеды не были созданы для долгих прогулок. Марат без труда подхватил свою спутницу на руки, ей только и оставалось, что удивленно охнуть и инстинктивно обхватить руками его шею.

– Ты что делаешь? – поразилась Полина.

– Оказываю дружеское содействие.

– Да я в порядке, честно…

– Да? Насколько приятно сейчас будет снова перенести весь свой вес на ноги?

Видимо, ноги она стерла даже сильнее, чем предполагал Марат, потому что сдалась быстро:

– Ладно, неси!

Она оказалась на удивление легкой – наверняка легче, чем сама предполагала. Нести ее было нетрудно, хотелось разве что прижать к себе сильнее, однако Марат сдерживался. Он чувствовал, что она напряжена, и не хотел злоупотреблять ее доверием. Да и слова бородача о том, что Полина замужем, весьма некстати всплыли в памяти. Вроде как это не было новостью, Марат видел кольцо на ее пальце, и все же воспоминание отказывалось уходить, кружило рядом, как назойливый комар.

Майоров собирался отнести ее к корпусу, чтобы она вернулась к себе, но в номер ей пока не хотелось, и они свернули к беседке. Там он оставил Полину, а сам направился к бару, где добыл для нее кофе со сливками и тарелку с маленькими шоколадными пирожными – выбор тут был невелик.

Когда он вернулся, Полина не спешила принимать подношения или заводить разговор. Она смотрела на него долго, так, как в момент их предыдущего разговора, закончившегося не слишком приятно. Словно проводила мысленное заседание суда, на котором Марату доставалась незавидная роль обвиняемого. Вот только в чем? Он, как ни старался, не мог вспомнить, чем оскорбил ее или кого-то еще.

Наконец Полина вынесла приговор. Она улыбнулась Марату даже теплее, чем раньше.

– Спасибо тебе. Я была уверена, что никто не заметит мое отсутствие, не должен был заметить… Если бы знала, может, добралась бы раньше. Дорога домой короче, когда тебя ждут, ты не находишь?

– Меня тоже обычно никто не ждет, – усмехнулся Марат. – Но я бы все-таки хотел узнать, что с тобой произошло.

Видимо, мысленный приговор оправдал его по всем статьям, потому что Полина снова доверяла Марату. Она рассказала все – про плакат на русском, свою догадку и решение съездить в поселок. Когда она дошла до той части истории, где у машины отказали тормоза, Марат почувствовал, как страх в душе сливается с гневом. Полина пыталась свести все в шутку, она считала, что это несчастный случай. А вот Марат в такое поверить не мог. Потому что был наркотик в крови Федора Михайловича, был олеандр на кухне… Да, отказавшие тормоза могли стать случайностью, машины тут далеко не элитные. А могли и не стать. И, скорее всего, никакой случайности не было. Потому что сегодня, когда Марат попытался расспросить Зотова о Полине, этот колобок укатился прочь. Если упрекнуть его открыто, он наверняка со своей крысиной улыбочкой начнет утверждать, что не услышал, не так понял и ни в чем не виноват. Но он должен был хоть как-то отреагировать на ее имя! Так что вряд ли произошла случайность…

Она могла умереть там, как уже умер старик. Злость и страх в душе крепли. Хотелось сесть поближе к Полине, обнять ее, закрыть… а нельзя. Голос в памяти снова начнет трепаться про ее мужа. Да и она не так поймет, от репутации ловеласа не убежишь. Полина наверняка переменит решение мысленного суда и уйдет до того, как Марат успеет ей объяснить, что обнять ее и потискать фанатку – действия разные, и разницу эту он видит.

Поэтому он не сделал ничего и бурю пока держал в себе.

А Полина уже перешла к той части истории, в которой она отправилась в лес. Несмотря на все подсказки Лайлы, не слишком информативные, между прочим, она все-таки заплутала. К тому же головокружение вынудило ее укрыться в тени и переждать пару часов жары, а потом продолжить путь. Вот из-за этого Полина и добралась до отеля так поздно, хотя изначально рассчитывала попасть сюда к ужину.

Когда она замолчала, желание обнять ее вернулось. В темноте она казалась младше своих лет, какой-то непередаваемо хрупкой, способной сломаться, замерзнуть, если ей не помочь… И он даже готов был попробовать, на свой страх и риск, да просто не успел.

Крик, отчаянный, громкий, наполненный болью, вырвался откуда-то из переплетения центральных аллей и раненой птицей поднялся к небесам.

Дурдом, а не отель. И даже если учитывать, что это место трагедии, все равно дурдом.

У Бориса случались разные задания – опасные, нервные, спокойные. Но все они были предсказуемы, даже угрозу он мог предугадать и подготовиться к ней. А тут что? Он вышел на балкон своего номера уже перед сном, хотелось подышать свежим воздухом, и услышал дикие крики, разносившиеся над территорией отеля.