Жестокие духи - Кэт Чо

– А, она сказала, что ты позвонишь, когда найдешь сокрытого от глаз чужих, что желает зла.

И, не говоря больше ни слова, она повернулась и скрылась в толпе.

Чуну уставился на визитку.

– Тридцать тысяч вон!

Чуну развернулся и спрятал карточку в карман, когда к нему, тяжело ступая, подошла Сомин.

– Что? – переспросил он, пытаясь выкинуть странный разговор из головы.

– Одна фотография стоит тридцать тысяч вон. Грабеж!

Чуну усмехнулся:

– Надо было сказать тебе.

– Ну, я свои деньги тратить на это не собираюсь. Даже будь это величайшая фотография всех времен.

– Это же парк развлечений, тут всегда такие цены, – заметил Чуну, уводя Сомин от пиратского корабля. – Знаешь, я мог бы отвезти тебя куда-нибудь получше. Ты говорила, что хочешь путешествовать. Может, мы могли бы уехать отсюда, поездить по миру. Станем известными, как BTS [33] на халлю [34].

Сомин удивленно рассмеялась.

– Знаешь, для парня, которому сотни лет, ты слишком много знаешь о поп-культуре.

Чуну пожал плечами:

– Я бессмертен, но это не значит, что я должен быть скучным.

– На что это похоже? – Сомин внезапно посерьезнела. – Бессмертие.

– А что? Подумываешь сменить образ жизни?

– А у меня есть возможность стать бессмертной? – Взгляд Сомин скользнул к призрачному пятну в углу. Как будто, глядя на призраков, она не могла не задумываться о собственной неизбежной кончине.

– Нет. – Ее слова встревожили Чуну, и он не мог понять почему. – Ты не должна становиться бессмертной. Именно благодаря смертности ты так сияешь, Сомин-а. Никогда и никому не позволяй говорить тебе обратное.

Сомин погрузилась в размышления.

– Ты сожалеешь об этом? О том, что стал бессмертным?

– Нет смысла сожалеть о чем-то, над чем ты не властен, – проговорил Чуну, и на душе у него повис тяжелый груз. Он размял плечи, словно пытаясь избавиться от неприятного ощущения.

– Мне жаль, – тихо сказала Сомин. – Как она могла так поступить с тобой, если и правда тебя любила?

Чуну претила печаль в ее голосе.

– Раньше я задавал себе этот вопрос каждый день. А потом осознал, что я бессмертен. И решил не проводить остаток вечности, переживая о том, что больше не имеет значения.

– Но это имеет значение. – Сомин потянулась к нему, но Чуну не хотел, чтобы его сейчас утешали. Ему казалось, он не переживет. – Она предала тебя. Ты любил ее. Это кое-что значит.

– Я думал, что люблю ее.

Чуну заглянул Сомин в глаза. Но в них он увидел не жалость. Он увидел огонь, такой же, с которым Сомин защищала друзей. И теперь этот огонь горел за него. Но долго ли это продлится? Чуну не был уверен. Он как будто стоял на пороге теплой комнаты после вечности в метели, но слишком боялся войти внутрь.

– Теперь я начинаю думать, что, возможно, то, что я чувствовал тогда, было ненастоящим, – прошептал он.

– Что ты сказал?

Сомин сверлила его взглядом, как будто хотела выведать все его секреты. Чуну не впервые пытались понять, но впервые ему хотелось, чтобы поняли. Это было опасно. Она была опасна.

Они оба остановились, не желая двигаться. Два тела застыли на месте, пока вокруг кружились звуки и огни парка развлечений. Чуну прожил сотни лет. Был с десятками людей. И ни один из них не мог заставить его сердце трепетать так, как заставляла Сомин одним взглядом. Он хотел притянуть ее к себе и никогда не отпускать. Но в то же время он знал, что это было бы неправильно. Сомин сияла, потому что она была далека от его мира. Не тронута тьмой, которая жила внутри Чуну. Если бы она знала хотя бы половину того, что он делал, она бы не смотрела на него так мягко. Так что Чуну придется смириться с тем, что, как бы сильно он ни хотел быть с ней, он не может. И однажды она узнает его достаточно хорошо, чтобы понять, что он ее не заслуживает. Возможно, это к лучшему. Для них обоих.

Мимо проплыл дух, и Сомин отпрянула, невольно ахнув.

– Кажется, пора идти. По-моему, их стало больше.

– Мы можем уйти, – согласился Чуну, но тут же осознал, что ему пока не хочется расставаться с Сомин. – Или можем пойти туда, где нет призраков.

Его взгляд переместился на воздушный шар над их головами.

Сомин улыбнулась:

– Хорошо.

Чуну взял ее за руку и слегка сжал, ожидая ответа. Прошла пара секунд, и Сомин тоже сжала его ладонь. И Чуну пообещал себе, что просто насладится сегодняшним днем. Сделает его идеальным воспоминанием. А потом отпустит ее.

35

Очередь на воздушные шары была одной из самых длинных, и они непринужденно болтали, пока ждали. Не затрагивая в разговоре ничего слишком серьезного. Не обсуждая призраков, которые плавали по парку. Возможно, они оба понимали, что им нужна передышка. Сомин чувствовала, что Чуну напряжен, но это напряжение медленно спадало по мере того, как очередь двигалась. Она так подстроилась под его настроение, что только теперь поймала себя на мысли, что беспокоится о Чуну. Хочет утешить его. Хочет быть рядом с ним. Она не знала, что делать с этой мыслью, поэтому отмела ее до лучших времен.

Когда они устроились на отведенном им воздушном шаре, Сомин сказала:

– Спасибо тебе за сегодняшний день.

– Рад был помочь, – нежно улыбнулся Чуну.

Сомин нравилась эта улыбка. Она преобразила его лицо. Обычно оно казалось хитрым и насмешливым, но теперь выглядело молодо, даже почти что мило.

– Могу я спросить тебя кое о чем? – заговорила Сомин.

– Если бы я сказал «нет», это бы тебя остановило? – поинтересовался Чуну.

Сомин рассмеялась: он был прав.

– Почему ты всегда ведешь себя так, будто тебе наплевать на всех, кроме себя, если можешь быть таким добрым?

– Одной добротой в жизни ничего не добьешься, – ответил Чуну.

– Это неправда. С добротой ты обретешь дружбу, семью, любовь.

– В моей семье ничего этого не было.

Сомин с любопытством взглянула на него. Ей хотелось узнать побольше о том, каким был Чуну до того, как стал токкэби. Что им двигало. Что превратило его в необычайно сложного человека, который сидел рядом с ней. А еще она впервые слышала, чтобы он первый упомянул о своей семье.

– Ты никогда не говоришь о них. Почему?

– Потому что о них нечего говорить.

Чуну попытался отвернуться, но Сомин остановила его, хотя внутренний голос предупреждал, что лучше оставить его в покое. Очевидно же, что Чуну не хочет говорить об этом. Но она должна была знать. Ей нестерпимо хотелось узнать о нем больше. Сомин наконец признала, что ее чувства к нему вышли из-под ее контроля. Она отчаянно желала узнать хоть что-нибудь о человеке, который проникал в ее сердце.

– Но они вырастили тебя.

– Ну, это было сотни лет назад. С тех пор я многое пережил.

– Я ненавижу, когда ты так делаешь, – фыркнула Сомин.

– Что?

– Используешь против меня свое бессмертие. Ты знаешь, что я не могу