Фальшивые червонцы - Ариф Васильевич Сапаров

сократив портовую стоянку, а он был недоволен портовиками Ленинграда. Ворчал, сердито хмурился, искал повода к чему-нибудь прицепиться.

Заметно нервничал и Михаил Михайлович Старовойтов, хотя и старался виду не подавать.

Согласно расписанию, составленному в лоцманской службе, досталась Михаилу Михайловичу проводка старой посудины под шведским флагом, и он надеялся выводить «Данеброг» на обратном пути. Досрочный отход парохода путал все его карты. И ничего нельзя было придумать, сколько ни старайся. Не станешь ведь говорить начальству: хочу, мол, вести только «Данеброг», все прочие суда меня не интересуют.

К счастью, обошлось все благополучно, и в последний момент Михаила Михайловича направили на «Данеброг». Кто-то снова захворал в лоцманской службе или по другой причине — на радостях ему было некогда разбираться.

Чуть позднее, обдумывая свою судьбу в одиночной камере, он сообразил, что «счастье» это организовано чьими-то незаметными стараниями, что попался он по-дурацки, глупее никак не придумаешь. Увы, догадка сия лишь разжигала огонь запоздалых сожалений.

Финал операции в порту был проведен энергично.

Уходил «Данеброг» ранним утречком. Формальности заняли всего полчаса, и оставалось лишь принять на борт лоцмана. Капитан по-прежнему хмурился, считая, видимо, свой приход в Ленинград явно неудачливым. Но, увидев быстроходный лоцманский катер и знакомую фигуру на нем, он заметно повеселел. Только ненадолго повеселел, потому что все дальнейшее было для капитана ужасно.

У самого трапа «Данеброга», в трех всего шагах от сверкающих его медных поручней, к Михаилу Михайловичу Старовойтову приблизились двое мужчин. Что-то ему сказали, по-видимому что-то неприятное, так как Михаил Михайлович вздрогнул и с тоской глянул на стоящий у причала недосягаемый «Данеброг». Вслед за тем мужчины бережно подхватили лоцмана с обеих сторон и усадили в стремительно подъехавший закрытый автомобиль.

Сердце капитана бешено колотилось. С перепугу он вообразил, что и его сейчас пригласят в этот автомобиль, что катастрофа неминуема и неотвратима. Однако страшного ничего не произошло, и «Данеброг» успел уйти в свой рейс без задержки.

Новый лоцман, поднявшийся на капитанский мостик взамен бедняги Михаила Михайловича, был, правда, мрачноват и до крайности необщителен. Отказался от традиционной рюмки коньяку и даже руки не подал капитану на прощание.

Украденные из Севзапвоенпрома документы, как и следовало надеяться, были обнаружены у лоцмана Старовойтова.

Аккуратный от природы, Михаил Михайлович сложил их в конверт из плотной бумаги и, для верности, запечатал сургучом. Сопровождались эти документы шифрованной запиской, которую еще предстояло разобрать дешифровщикам на Гороховой. Найдены были в конверте и другие шпионские материалы.

Пришло время разворошить осиное гнездо монархистов.

Главари «Российского общевоинского союза» отказывались раскрывать свои козыри, так что не было никаких резонов для дальнейшего промедления с арестами. В ответном письме Дим-Диму генерал Кутепов сообщал, что высказанная им идея дворцового переворота якобы понята не совсем правильно и что он по-прежнему вынужден настаивать на подготовке к крупным антисоветским акциям. Объединение подпольных сил под руководством Дим-Дима генерал считал несвоевременным.

— Ну и черт с ним, — рассердился Мессинг, прочитав очередную шифровку из Парижа. — Будем брать тайного советника и всю его компанию, хватит церемониться с этой публикой. А ответственность за провал надо возложить на его превосходительство, в другой раз небось будет сговорчивее...

А. П. Кутепов — Д. Д. Зуеву

Христос воскресе, дорогой друг! Подробно изучив обстановку у вас по твоим письмам и другим заслуживающим доверия источникам, я пришел к убеждению, что в настоящий момент мы могли бы добиться крупного успеха, особливо политического успеха, путем организации миниатюрного дворцового переворота.

Мыслится эта акция, как дело небольшой и очень смелой группы твоих людей, захватывающих Смольный и ставящих мировое общественное мнение перед совершившимся фактом. При этом неизбежны жертвы, но ведь русским не впервой подниматься на Голгофу, тем более ради святого дела.

Напиши мне срочно твои соображения относительно ваших возможностей для такой акции. Какая требуется помощь, сколько нужно людей, оружия, есть ли у тебя надежные воинские части, готовые подняться по твоему приказу.

Не приедешь ли сам куда-либо под видом поправки здоровья? Хорошо бы нам обо всем поговорить наедине, ибо не все можно доверить бумаге.

Направляю в твое распоряжение наши агитматериалы. Пользуйся с толком, нам нелегко их печатать, еще труднее пересылать.

Жду твоего ответа. Храни тебя Господь.

Сердечно твой Усов.

Д. Д. Зуев — А. П. Кутепову

Дорогой друг, идея дворцового переворота, высказанная в твоем письме, выглядит неожиданной и, не скрою от тебя, несколько оторванной от реальных условий жизни.

Захватив в случае удачи здание Смольного института, мы, питерцы, одни ничего не добьемся. Дворцовые перевороты хороши, но отнюдь не в советской действительности, так как против нас немедленно поднимутся массы и сотрут всех в порошок. Ты забываешь, что главное у нас не вспышкопускательство и не уничтожение отдельных личностей, какие бы ответственные посты они ни занимали, а ликвидация всей большевистской олигархии. Для этого нужны не перевороты, а прежде всего сплочение и объединение противоборствующих сил.

Хочу со всей откровенностью высказать тебе свои соображения по этому поводу. Мои достаточно осведомленные люди докладывают, что у нас, в Питере, имеются группы, располагающие надежной связью с тобой. Действуют они в изоляции от нас, и это я считаю вредным для дела, совершенно недопустимым. Сейчас важно все внутренние связи и линии сконцентрировать в одних руках. Смею тебя уверить, что моя группа, как располагающая наиболее серьезными возможностями, лучше всего подходит для такой цели. При этом за тобой, конечно, сохраняется верховное руководство.

Сообщи свои соображения на сей счет. Добавлю сугубо доверительно, только для твоего сведения, что об идее с дворцовым переворотом не решился сообщить своим сотрудникам, дабы не вызвать напрасное раздражение. Оно у наших имеется, скрывать не хочу. Говорят, что вожди эмиграции не учитывают реальную обстановку, ставят подпольные силы в глупое положение и т. д.

У нас ценнее всего прочего длительная и упорная работа, которой все мы и заняты. Из воинских частей, на которые крепко полагаюсь, назову школу связи. Там есть наши люди, ведется систематическая обработка личного состава. Есть и другие воинские части с перспективой на будущее, но, повторяю, нужна работа, нужна организация, на которую уйдет не менее года.