Намбандзин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Воины, которым помогали крестьяне, пригнанные со всех соседних деревень, превратились в строителей. Они сооружали наплавные мосты и гати к форпостам и замкам, деревянные стены вокруг них, рыли рвы и подкопы… Ода Нобунага действовал неспешно, наверняка. Он прекрасно знал китайскую поговорку, что загнанная в угол крыса превращается в дракона, но решил истребить сохэев, чтобы духу их не осталось. У воинов был приказ уничтожать всех, включая женщин и детей.

Сперва добрались до замка Отори — двухъярусной тэнсю с небольшим двором, в которой базировались сборщики дани с речных перевозчиков, а теперь и сохэи с семьями, сбежавшие с соседних постов, всего тысячи три человек. Это были те еще монахи. По слухам, до нашего нападения каждый имел по несколько жен и сакэ употреблял в непомерных количествах каждый день. Запасы в замке не были рассчитаны на такое большое количество людей, осажденные жили впроголодь, о чем мы узнали от тех, кто пытался сбежать, поэтому не спешили. Вокруг Отори возвели деревянную стену и начали делать подкопы сразу в нескольких местах. Работы осложнялись высоким уровнем подземных вод. Порох не тратили, наполняли камеры сухими дровами и рисовой соломой. Этого хватило, чтобы стены обвалились сразу в трех местах. После чего начался штурм.

Починенные мне асигару-тэппо участия в начальных этапах операции почти не принимали. Изредка я посылал сотню-две воинов для огневой поддержки, но дело ограничивалось парой залпов. При штурме замка Отори в дело включился подготовленный мною отряд «гренадеров». Они использовали керамические шары, начиненные порохом и железной картечью и оплетенные веревкой так, чтобы можно было раскрутить и отправить в цель. Назывался такой снаряд хороку-дама или просто хороку. Оказалось, что их подобие, изготовленное из небольших глиняных кувшинов, часто применяли на море, используя в первую очередь для поджога вражеских кораблей.

Разделенные на три отряда, асигару-хороку выдвинулись первыми. Большое количество запущенных ими бомб оказалось неприятным сюрпризом для столпившихся во дворе сохэев. Не знаю, сколько их полегло при этом, но, судя по слабому сопротивлению в дальнейшем, явно немалое количество. После чего в атаку пошли пешие самураи и асигару-яри, которым помогали асигару-сясю. Где-то через час открылись главные ворота, через которые начали выходить наши воины. За их спинами полыхала тэнсю. Кое-кто нес отрезанные головы врагов, иногда несколько штук. Некрофилизм — нихонское всё.

56

Удавка осады сужалась медленно, но верно. Ода Нобунага не жалел сил и людей (погибли два его младших брата), прокладывая гати, роя каналы для отвода воды, насыпая валы, на которых, согласно моим рекомендациям, позаимствованным у римской армии, сооружали частоколы из заостренных стволов бамбука, наклоненных в сторону врага. В итоге мы приблизились к замку Нагасима и монастырю Гансё-дзи — последним оплотам сохэев. В окружение оказалось около двадцати тысяч человек. Прокормить на болотах такую ораву без подвоза продуктов невозможно. К сентябрю голод дал результат. Сохэи обратились к Оде Нобунаге с предложением выпустить их семьи. Надавили на самурайскую честь: мол, мужчины должны воевать с мужчинами.

— Они таким способом пытаются избавиться от лишних ртов, чтобы дольше сопротивляться нам, — предупредил я даймё.

— Знаю, — сказал он и согласился на предложение, указав место, куда должны выйти те, кто хочет покинуть осажденных.

В основном это были женщины, дети и старики, но и мужчин хватало, причем некоторые остались в буддистской одежде и с выбритыми головами, хотя прекрасно знали об отношении Оды Нобунаги к монахам. Всего было около двенадцати тысяч человек. Они заняли все возвышенное место, на котором выращивали овощи и пшеницу. Урожай давно собрали, и на полях осталась сухая ботва и высокая стерня, в которой копалась детвора, выискивая утерянные колоски.

По приказу Оды Нобунаги мое подразделение вместе с приданными асигару-яри, готовое к бою, стояло между замком Нагасима и этим местом, чтобы, как я думал, остановить сохэев, если попробуют прорваться вслед за вышедшими. Я предполагал, что наши воины обшмонают последних, отберут все ценное, после чего отпустят. Может быть, убьют несколько монахов для острастки и чтобы потешиться. Я недооценил Оду Нобунагу. Хитрость сохэев нарвалась на его коварство.

По звуку труб большой наш отряд встал позади моего, перекрыв дорогу, по которой вышли осажденные. После чего трубы позвали в бой. Отважные воины, в первую очередь самураи, напали на вышедших со всех сторон. Рубили катанами и кололи копьями без пощады женщин и детей. Я отвернулся, чтобы не видеть то, что не могу остановить. Крики, стоны, призывы о помощи слились в протяжный гул, в котором я не хотел вычленять отдельные звуки. Это была симфония под названием «Хочу жить за чужой счет», причем исполняли ее обе стороны, только для одних звучала финальная часть, а для других начало или середина. У меня появилось предположение, что это еще и ритуал, повязывавший кровью Оду Нобунагу с его армией. Теперь любой его воин — смертельный враг Икко-икки и наоборот.

Поняв, что оказались в западне, толпа заметалась, громко истеря. Кое-где удавалось прорвать кольцо убийц, но дальше поджидали лучники, а особо резвых догоняли конные самураи. Тех, кто прыгал в реку и пытался уплыть, догоняли и убивали воины на лодках. Били веслами по голове, пока не утонет. Вода в реке вскоре стала бледно-коричневого цвета.

Я видел, как несколько человек спрятались в тростнике, зарывшись в ил. Закладывать не стал. Всегда кому-нибудь должно повезти.

— В следующем году мои крестьяне соберут на этом поле богатый урожай! — весело произнес Ода Нобунага.

Кому что, а курке просо.

Представляю, хотя нет, не могу представить, что чувствовали сохэи, наблюдавшие за убийством своих родных и близких. Наверное, слышали крики о помощи, но так и не сподобились на жертвенный подвиг. Впрочем, могли догадаться, что именно этого и ждут от них, чтобы перебить на открытом пространстве. Любой из этих вариантов был проигрышным, хотя, как по мне, погибнуть, защищая родных, было бы по-мужски. Сохэи решили пожить еще какое-то время, пусть и впроголодь, пусть и с чувством вины, пусть и опозоренными, но с малюсенькой надежной на спасение. Хотя наверняка наставники убедят их в том, что у настоящего монаха не должно быть семьи, что бог помог избавиться от искушения. Любые оправдания наших гнусных поступков отлиты в граните.

57

Замок Нагасима и монастырь Гансё-дзи мы штурмовали одновременно. К тому времени враги, посидев на строгой диете и потратив много воинов во время вылазок, по большей части неудачных, озлобели и ослабли. Наверное, первое компенсировало второе, но на драконов уж точно не тянули. Теперь против нас сражались не отчаянные, а отчаявшиеся.

Моё подразделение было разделено на две равные части. Первой, атаковавшей замок, командовал я, второй — мой сын и заместитель Иэнага, уже умудрившийся сделать меня трижды дедом империи Нихон. Начали рано утром. Ночью был дождь, трава еще не высохла. Мои сапоги стали мокрыми, пока добрел до шатра Оды Нобунаги, который в европейской кирасе «гусиная грудь», подаренной иезуитами, поддерживавшими его борьбу с буддистами, стоял возле входа в свой большой кожаный темно-красный шатер, казавшийся черным.

— Придется подождать, когда подсохнем, иначе порох отсыреет, — доложил я Оде.

— Справимся и без вас, — отмахнулся он и отдал приказ выдвигаться асигару-яри и асигару-сясю, а во втором эшелоне — самураям.

Стены Нагасимы были высотой метров пять, причем нижние метра полтора сложены из камня. Синоби несколько раз пытались поджечь и замок, и монастырь, но ничего не получилось из-за дождей и бдительной караульной службы осажденных. Наша пехота несла длинные лестницы из бамбука. Перекладины вставляли в отверстия в двух толстых стволах, вырезанные в одном немного выше узловой перетяжки, а в другом ниже. Такие лестницы легче и надежнее деревянных. К воротам катили таран с довольно длинным и толстым бревном с бронзовым наконечником в виде головы рыбы, наверное, кита. В одном месте смогли собрать из бамбуковых жердей, воловьих шкур и деревянных колес легкую передвижную башню, которая использовалась лучниками, потому что подкатить к стене замка вплотную не позволял рельеф местности.