Любить Джона: Нерассказанная история - Мэй Пэнг

Джон ухмыльнулся. «Видишь, он вовсе не мертвый».

Он объяснил, что пошел в кухню за кока — колой. Джесси последовал за ним. Джон достал бутылку кока — колы и треснул ею по голове Джесси. Тот рухнул на пол.

«Ты убил его!» — снова завизжала Пэтти.

«Он в порядке», — заверила я ее.

«Джон убил его!» — вопила она.

Я постаралась поставить Джесси на ноги. «Ты убил его!» — кричала Пэтти, хотя видела, что Джесси, качаясь, идет к дивану. «Он умер!» — выкрикивала она, хотя тот уже сидел и улыбался.

В это время раздался стук в дверь.

«Кто там?» — спросила я.

«Полиция».

Я посмотрела в дверную щель и увидела униформу. «Кто это?» — снова спросила я.

«Полицейское отделение Лос — Анджелеса», — ответил сердитый голос.

«Блядство!» — воскликнул Джон.

Полиция всегда вызывала в нем страх. Их вид напоминал ему то, как в 1968 году он с Йоко был схвачен за хранение наркотиков. Он бросился вверх по лестнице и спрятался в спальне. Снова раздался стук полиции. Я попыталась открыть дверь, но кто — то запер ее изнутри и вытащил ключ из замка.

Полицейские постучали снова.

«Одну минуту, — сказала я. — Это глухой замок, и мне надо найти ключ.» Я стала искать ключ по квартире. Стук продолжался. У Пэтти его не было, у Джона и Джесси — тоже. «Кто взял ключ?» — кричала я. Потом я побежала назад к двери поговорить с полицией.

«Вы это ищите?» — это был друг Джесси, который молчал весь вечер. Он дал мне ключ, и я открыла дверь.

В лицо мне смотрели револьверы и яркие фонари. «Была жалоба, что в этой квартире стреляли», — сказал офицер. Они продолжали держать револьверы, проходя мимо меня в квартиру.

«Посмотрите, — сказала я. — Мы просто выпили и подурачились, но никого не убивали.»

Полицейские чувствовали запах спиртного и не опускали свои револьверы. Ничего не найдя внизу один из них сказал: «Посмотрим наверху.»

«Сейчас», — сказала я и поднялась по лестнице. Полицейский с револьвером в руке следовал за мной. Увидев Джона, он занял боевую стойку, держа револьвер обеими руками.

«Джон, ты должен спуститься вниз», — тихо сказала я.

«Нет.» — Он был в необычайном напряжении.

«Ты должен спуститься, — спокойно повторила я. — Если они поднимутся за тобой, будет хуже.»

«Блядство.»

Джон медленно последовал за мной мимо полицейского и спустился по лестнице. Все полицейские с восторгом смотрели на него. Однако они все еще направляли свои револьверы и фонари в его сторону. Джон улыбнулся им.

Самый младший фараон почтительно спросил: «Как вы думаете, БИТЛЗ когда — нибудь соберутся вместе?»

«Кто знает, — нервно ответил Джон. — Кто знает.»

У полицейских не было ордера на обыск, но они все же внимательно осмотрелись вокруг — вероятно, в поисках наркотиков. Затем они сказали нам больше не шуметь и ушли. Их посещение подействовало на Джесси отрезвляюще, и вскоре они с Пэтти решили пойти, забрав с собой своего молчаливого друга.

Я проводила их до машины. Стоя на улице, я слышала, как Джон кричал: «Я ненавижу Романа Поланского. Он ебучий козел.» В его голосе слышались в равной степени ярость и мука. Он кричал так же, как и в ночь, когда Спектор связал его.

Я ринулась назад в квартиру. Джон был наверху. Трясясь от ярости, он пытался выломать одну из четырех стоек кровати. «Это все из — за Романа Поланского! — кричал он. — Во всем виноват Роман Поланский!» Мы встречали Романа Поланского на нескольких вечерах, и Джон никогда не выражал злости по отношению к нему. На моих глазах он начал методично разрушать все, что попадалось ему под руку. Он поднял телевизор и с силой швырнул его об стену. Взяв светильник, он разбил им зеркало, а потом разбил светильник об стул. Он вытащил из шкафа ящик и стал рвать на клочки одежду. Я постаралась успокоить его, но когда я приблизилась к нему, Джон сорвал цепочку с моей шеи — цепочку, которую, как он знал, я обещала своей маме никогда не снимать — бросил ее на пол и растоптал.

Мои слова не действовали на него. Джон был в ярости из — за того, что позволил Джесси манипулировать собой и был унижен действиями полиции. У него снова случился заскок. Самым лучшим было держаться от него подальше. Я старалась сохранять спокойствие, нов таком состоянии Джон был очень опасен, и я боялась его.

Мне была нужна помощь, но я не знала, кого разбудить. Подумав немного, я решила позвонить Йоко. В конце концов я позволила ей уговорить себя вернуться — пусть знает, на что она меня подбила.

Пока я с ней говорила, ей были слышны звуки разрушения. Йоко не захотела участвовать в этом. «Позвони Эллиоту Минцу», — обрубила она и повесила трубку.

Я тут же позвонила Эллиоту, который сказал, что уже идет.

«Эллиот, — заорал Джон. — Я не потерплю этого еврейского ублюдка в моем доме. Я убью его, если он войдет сюда.»

Я опустилась вниз и старалась сохранять спокойствие, пока не придет Эллиот, а Джон наверху продолжал все крушить. Время от времени он выходил на лестницу и выкрикивал: «Если я увижу этого еврейского ублюдка, я убью его.» Однако Джон не спускался, и шум вскоре прекратился. Я подумала, что он вырубился и потихоньку поднялась, готовая убежать, если Джон все еще не спит. В комнате был завал, и Джон отрубился на сломанной кровати. Мне стало так грустно, что я заплакала. Эллиот так и не пришел.

Проснувшись утром, Джон посмотрел вокруг. «Я снова наделал дел? — спросил он, опять ничего не помня. — Что случилось?»

Я протерла глаза и дрожащим голосом описала, что было.

Джон поднял свою разбитую гитару «Мартин»: на нее упал телевизор. «Впервые за все эти годы я сломал свою вещь». Он повернулся и печально посмотрел на меня. «На тебе нет твоей цепочки», — сказал он. Я показала ее. «Извини, извини, — тихо сказал Джон. — Я не хочу, чтобы Джулиан узнал об этом.»

Я встала и приготовила кофе. Позвонила Йоко. Она назвала три причины ночного происшествия, и Джон повторил их мне: Джон взорвался потому, что я не делала свою работу, что Синтия хотела вернуть его, и что он увиделся с Джулианом, несмотря на то, что ей было обидно от того, что она не может увидеться со своей дочерью, Киоко, которую, как утверждала Йоко, похитил ее отец, второй муж Йоко, Тони Кокс.

Вскоре позвонил Эллиот Минц и сказал, что подошел к входной двери, но услышав, как Джон кричит, что убьет его, решил не входить.

«Он очень смелый человек», — сардонически заметил Джон, когда я отошла от телефона. Затем он позвонил Джулиану и с удовольствием поболтал с ним. Похоже было, что они с Синтией ничего не знали о случившемся, и Джону стало легче.

Когда в полдень мы вышли из дома, перед зданием была небольшая толпа. Пока мы шли к машине, они тянулись за нами. Нам еще не было известно, что мы стали газетной сенсацией. На первой странице был помещен подробный материал об «Инциденте с «коктесом» в «Трубадуре», в котором приводились слова официантки о том, что Джон настойчиво повторял ей, что он Джон Леннон (что было неправдой), и что она ответила ему: «Ты просто придурок с «коктесом» на голове» (чего я от нее не слышала). Газета также описывала посещение нашей квартиры полицией и напечатала наш адрес. Теперь было понятно, почему возле дома месились люди. К вечеру их стало еще больше. Все время звонил телефон, и репортеры просили информации из первых рук.