Любить Джона: Нерассказанная история - Мэй Пэнг

«Джон всегда пьет, когда чувствует себя неуверенно, — ответила она. — Когда ему было девятнадцать, он отчаянно хотел добиться успеха как музыкант и боялся, что не сможет. Когда он был пьян, кому — нибудь всегда доставалось.»

Джон был в восторге от прогулки и от Джулиана. «Он как маленький мужчина, — все время повторял он мне. — С ним можно поговорить. Он может размышлять и обсуждать вещи. Я в изумлении.»

Через два дня мы вместе с Синтией ужинали в доме Мэла Эванса. Все немного выпили и после ужина уселись на полу, слушая, как весело Синтия и Джон вспоминают добрые старые денечки. Они позабавили нас рассказами о своем времяпрепровождении в ашраме Махариши Махеш Йоги. В конце Синтия заметила: «Знаешь, Джон, я всегда хотела еще одного ребенка.»

«От кого?» — спросил Джон, уставившись на нее.

Синтия помедлила. «От тебя», — ответила она небрежно.

«Я не могу больше иметь детей. Я стерилизован.»

«Не понимаю», — сказала Синтия.

«Я точно знаю, что не могу больше иметь детей. Меня проверяли медики, и у моей спермы слабый импульс из — за того, что я принимал наркотики.»

Вскоре после этого Джон решил уйти.

По дороге домой он размышлял о замечании Синтии насчет ребенка. Как только мы вернулись, он позвонил Йоко. «Ты была права, Йоко, — сказал он. — Она по — прежнему любит меня и сделает все, чтобы вернуть меня.»

Несколько дней спустя мы с Джоном решили пойти в «Трубадур». Он предвкушал это уже давно. Ему нравилось, как Энн Риблз исполняет «Я не переношу дождя», и он очень хотел пойти на открытие ее шоу в «Трубадуре». Перед концертом мы ужинали вместе с Джимом Келтнером и его женой Синтией, Джесси Эдом Дейвисом и его подружкой Пэтти. Джесси привел с собой какого — то дружка, типичного хиппи, оставшегося безымянным и почти все время молчавшим. Когда мы приехали в ресторан, я сразу заметила, что Джесси ведет себя как — то странно.

Джесси, как и Фил Спектор, любил, когда откалывались какие — нибудь штучки. Людей такого типа Джон и выбирал себе в друзья. Ему нравилось идти у них на поводу, но, к несчастью, когда он был с ними, его склонность к саморазрушению выходила на поверхность.

Как только появился официант, Джон заказал выпивку, которую он недавно полюбил: бренди «Александр». Хотя он и пил водку, Джону нравились напитки со сливками и сладкие ликеры. Вкус у них был, как у молочных коктейлей, и он мог глотать и х быстро и легко. Джон пользовался алкоголем, как лекарством, чтобы успокаивать свои нервы. Словно ребенок, он предпочитал вкусные, сладкие лекарства, которые совсем не походили на лекарства.

«Я хочу есть, — сказала я. — Давайте закажем что — нибудь.»

«Еще рано», — сказал Джесси.

Подозвали официанта и заказали еще выпивки. Затем еще по двойной. Наконец заказали ужин. К тому времени Джон уже начал балдеть и немного терять контроль. Я поняла, что предстоит веселенькая ночь.

Во время ужина Джон сходил в уборную. Там в кладовой он раскопал коробку с санитарными салфетками и каким — то образом прилепил ко лбу гигиенический тампон. Джону это казалось забавным, Джесси, конечно, тоже. Келтнеры и я пытались снять с него этот тампон, но чем больше мы уговаривали его, тем более непреклонным он становился. «Мне так нравится, — сказал он. — Мне так нравится.»

Джон и Джесси заказали еще выпивки и так расшумелись, что управляющий сказал нам, что, если мы не утихомиримся, нам придется уйти. Джона уже пора было вести домой, но я боялась, что если увести его, не посмотрев Энн Риблз, то он может еще больше разбуяниться. В любом случае я знала, что предстоит шумный вечерок.

Джон решительно собирался идти в «Трубадур» с тампоном. «Молодец, Джон, — сказал Джесси. — Ты должен делать то, что тебе хочется.»

Когда мы пришли в «Трубадур», клуб был наполнен публикой. Наконец к нам подошла официантка. У нее было много работы, и она явно была в запарке. Вместо того, чтобы просто сделать заказ, Джон стал дразнить и подкалывать ее. «Это Джон Леннон. Ты знаешь, что это Джон Леннон?» — говорил ей Джесси. Джон ухмылялся ей. Официантка не отвечала и только со злостью смотрела в сторону. Джон еще подразнил ее, Наконец напитки были заказаны и доставлены. Во время выступления Энн Риблз Джон выкрикивал непристойности. Его голос резко звучал по всему залу.

Некоторые смеялись, кто — то возмущался, а некоторые оборачивались и шикали на него. На все это Джон отвечал новым залпом ругательств, еще более громким. Аудитории не хотелось, чтобы шоу было испорчено. В то же время их завораживало, что это сам Джон Леннон публично борзеет.

Джон продолжал в том же духе, и публика разволновалась еще больше, так что в конце концов нас попросили оттуда. Когда мы вышли к автостоянке, Келтнеры попрощались и ушли.

Джим Келтнер, человек с мягкими манерами, весь вечер держался с юмором. Позже он как — то сказал мне, что слышал однажды о том, что когда БИТЛЗ были в Гамбурге, после выступлений Джон иногда напивался, и, притворяясь немцем, выходил и нападал на английских моряков, которые впоследствии обвиняли немцев в избиении и грабеже. Джим всегда считал, что в отличие от их публичного имиджа в БИТЛЗ была темная сторона, и его не удивили пьяные выходки Джона.

После ухода Келтнеров Джон все еще со своим причудливым головным убором стал настаивать, чтобы Джесси, Пэтти и тот молчаливый друг пошли к нам домой.

«Нет, Джон, — сказала я. — Достаточно на сегодня.»

«Мы хотели бы пойти», — твердил Джесси.

«Не будь невежливой с нашими гостями», — сказал Джон.

Когда я вела машину назад на Вест — Харпер авеню, Джон вдруг заявил: «Я хочу выйти».

«Мы почти дома, Джон», — сказала я ему.

«Я хочу выйти сейчас». Несмотря на то, что машина ехала, ДЖон открыл дверь и выпал на дорогу. Я подъехала назад и вышла к нему. Он был так силен, что чуть не сбил меня с ног. Наконец мне удалось втащить его в машину.

Когда мы пришли домой, Джон осмотрелся, хихикнул и сказал: «Здесь слишком светло». Он взял сковородку и разбил ею кухонный светильник. Вместе с Джесси они разразились хохотом.

Мы с Пэтти уселись в гостиной, наблюдая за Джоном и Джесси. Тот или другой говорили какую — нибудь глупость, и оба заливались еще более истерическим смехом. Я встала и пошла в ванную, попросив Пэтти присматривать за ними. Вдруг я услышала глухой удар. Потом Пэтти закричала: «Ты убил его!»

Я побежала назад в кухню. Джесси лежал на полу.

«Ты убил его! Ты убил его!» — причитала Пэтти.

«Нет, не убил!» Джон взял из холодильника банку апельсинового сока и вылил его на Джесси. Тот пошевелился.

Джон ухмыльнулся. «Видишь, он вовсе не мертвый».