Любить Джона: Нерассказанная история - Мэй Пэнг

Как только Арлин прибыла, Йоко сказала ей, что она должна помочь ей сделать произведение искусства для выставки Шарлотты Мурман. Мурман, старая подруга Йоко, заявила о себе в кругах авангардистов тем, что дала ряд концертов игры на виолончели, выступая с обнаженным торсом. Иногда к ее соскам подсоединялся измеритель электричества, протекавшего по ее телу, когда она играла. Мурман получила в свое распоряжение поезд на вокзале Гранд — Сентрал и отвела по одному вагону каждому из своих друзей — авангардистов, где они могли выставить свои новые работы.

Йоко не могла решить, что же ей делать со своим вагоном. Наконец она сказала Арлин, что сделает что — нибудь о жизни и смерти. Арлин было поручено добыть гроб. «Он нужен мне к завтрашнему утру! — сказала ей Йоко.

На следующий день гроб, а также цветочный горшок и старинный фонограф были доставлены на вокзал Гранд — Сентрал и установлены в вагоне Йоко. Арлин, одетая во все черное, с покрашенными в черное ногтями, провела весь день, сидя в вагоне перед гробом и загадочно улыбаясь публике.

Арлин и Йоко были чрезвычайно довольны обществом друг друга. Йоко часто готовила для Арлин, они вместе гуляли и ходили в кино. Арлин также было поручено заказывать лимузин. Джона не волновали лимузины, и, когда заказывали машину, он предпочитал седан, считая эту модель менее претенциозной. Йоко же говорила Арлин: «Всегда заказывай удлиненную модель.» Длинный лимузин был самой большой моделью. Йоко наказывала Арлин, чтобы у той всегда был наготове длинный. Если в Дакоту доставляли какой — либо заказ, Йоко хотела, чтобы его также привозили на лимузине. Несмотря на попытки Гарольда Сидера обуздать расходы Йоко, счета за лимузин всегда были чудовищными.

Большей частью Арлин и Йоко ходили за покупками вместе. Хотя Йоко уже говорили, чтобы она прекращала швырять деньгами в магазинах, она понимала, что не может совладать с собой. «Зачем я трачу все эти деньги?» — спросила она у Арлин.

«Некоторые люди ходят к психологу, — отвечала та, — а твое лечение — это покупки.»

Йоко согласилась и усилила свою магазинную терапию, тратя тысячи долларов на одежду, которую никогда не собиралась носить.

Они с Арлин побывали у Генри Бендела, и Йоко купила замшевое пальто из свиной кожи с лисьим воротником и лисьей подкладкой, пальто из черно — бурой лисицы, двустороннюю куртку на бараньем меху и четыре дизайнерских платья. Цена за все это была 2300 долларов. Выходя из магазина Йоко заметила пластиковые браслеты. «Это нравится Мэй, — сказала она. — Я куплю их ей на рождество». Эта покупка добавила к ее счету еще пятнадцать долларов.

Арлин нашла Йоко весьма щедрой. Всякий раз, когда они ходили по магазинам, она покупала ей подарок. Арлин сводила Йоко в дамский магазин в Верхнем Ист — Сайде, где продавщица была медиумом. Йоко потащила ее из магазина в свой лимузин и привезла в Дакоту. Там продавщица предложила налить в стакан воды, заглянуть туда и рассказать о видениях. Йоко была в трансе.

Через несколько дней они посетили еще одну женщину — спиритуалистку, которая проводила «спиритуалистическое очищение». С ее помощью Йоко устранила все вредные вибрации, которые она чувствовала вокруг себя.

Йоко часто посылала Арлин в дом, где жил Дейвид Спинозза, чтобы передать через привратника записку или подарок для него. Она также гадала, что подарить ему на Рождество. «Он не выносит того, что я на всем оставляю след своей губной помады, — сказала она Арлин. И вот что Йоко сделала для Спиноззы: она взяла кофейную чашку, припечатала ее губной помадой и положила в подарочную коробку. Перевязав подарок ленточкой, Арлин отнесла его Спиноззе. Я никогда не видела, чтобы Йоко пользовалась губной помадой, и эта история показалась мне очень странной.

Йоко никогда не упоминала при Арлин о моей связи с Джоном. Она сказала ей, что может вернуть его в любой момент, но не хочет, потому что, выходя за него замуж, она ожидала тихой, богатой и легкой жизни, в которой посвятит себя своей работе, но с Джоном становилось жить все труднее. Она также чувствовала, что сама стала достаточно знаменитой и не хочет больше делить свою славу с Джоном. Он стоял на пути ее карьеры, а она была настроена идти самостоятельно.

Когда Йоко сказала Спиноззе, что Джон ей мешает, и что она сама — настоящий композитор. Спинозза спросил ее, если она настоящий композитор, то почему она на каждом своем альбоме помещает фотографию Джона. Он предложил ей съехать из Дакоты, отказаться от неге Джона и записать альбом без какой — либо поддержки Джона. Это, сказал он, позволит ей обрести своих собственных поклонников и доказать свои собственные возможности. Йоко обвинила его в нетворческом подходе.

Я ничего не повторяла из этого Джону. Это напомнило мне «Рошомон», японский фильм, который я однажды смотрела. В нем четыре человека по — разному рассказывали одну и ту же историю, и каждый настаивал, что его рассказ — правда.

Между тем, пока мы готовились к визиту Джулиана и Синтии, у нас возникли другие проблемы. Не последняя из них была связана с Филом Спектором, который ввязался в тяжбу по вопросу опекунства со своей женой Ронни. Слушание должно было состояться в январе. О чем бы с ним ни заговаривали, Спектор желал говорить только о предстоящем слушании. «Что, по — твоему, будет делать судья? Что, по — твоему будет делать Ронни?» — было все, что он мог сказать.

На вопрос об альбоме Джона он отвечал вопросом о слушании. Даже если вы спрашивали его, который час, он в ответ задавал эти же вопросы. Только это и было нужно Джону накануне приезда Синтии и Джулиана.

Все это походило на беспокойные студийные сессии Спектора, несколько из которых были запланированы на начало декабря. К тому времени из — за буйного характера этих сессий нас выкинули из студии А и М, и мы перебрались в Рекорд Плант. Джон продолжал пить во время записей, но не буйствовал. Один раз в ответ на какое — то замечание Спектор вытащил свой револьвер и стал размахивать им. Вдруг он поднял револьвер над головой и выстрелил. Звук был слышен в соседнем помещении. Я вскочила и побежала в примыкающую игровую комнату, где Мэл Эванс и Джон стояли, глядя на Фила. Джон тер уши. Наконец он сурово сказал: «Слушай, Фил, если ты хочешь убить меня, убей. Но не наебывай по моим ушам. Они мне нужны.» На следующий вечер мы ужинали с Мэлом. «Я нашел пулю», — сказал он.

«Какую пулю?» — спросил Джон. Эванс показал ему пулю, которую нашел на крыше Рекорд Плант.

Джон был поражен. «Это действительно обычная пуля! — воскликнул он. — Настоящая пуля.»

В конце концов запись снова отложили. Несмотря на всю озабоченность Джона, когда мы оставались вдвоем, нам было спокойно и хорошо. К тому же со времени моего возвращения наше физическое влечение друг к другу еще больше усилилось. Занятие любовью было существенной частью нашей связи. Мы желали друг друга физически и находили в занятиях любовью огромное наслаждение, волнение и эмоциональную разрядку.»