Любить Джона: Нерассказанная история - Мэй Пэнг

Джон был поражен. «Это действительно обычная пуля! — воскликнул он. — Настоящая пуля.»

В конце концов запись снова отложили. Несмотря на всю озабоченность Джона, когда мы оставались вдвоем, нам было спокойно и хорошо. К тому же со времени моего возвращения наше физическое влечение друг к другу еще больше усилилось. Занятие любовью было существенной частью нашей связи. Мы желали друг друга физически и находили в занятиях любовью огромное наслаждение, волнение и эмоциональную разрядку.»

Ожидая Синтию и Джулиана, мы также продолжали появляться в высшем свете Лос — Анджелеса. Нам стали нравиться вечеринки, и мы оба торчали, когда видели звезд. Джон сам был легендарной личностью, но это не мешало ему в душе восхищаться другими звездами. Всякий раз, когда мы отправлялись в Голливуд, мы ожидали увидать каких — нибудь знаменитостей. Больше всех Джону хотелось встретиться с Бриджит Бардо. Мы оба согласились с предположением, что Бардо вряд ли можно поймать в Биверли Хиллз.

Нам казалось, что в Лос — Анджелесе живут одни лишь богатые, знаменитые и влиятельные люди. Мне также казалось, что все эти люди походят на детей, собранных в маленьком городе и названивающих друг другу в поисках развлечений. По вечерам звезды шатались по улицам в поисках чем бы заняться. Вот почему многие из них приходили на наши записи. Наконец — то им было куда пойти.

В один из таких вечеров мы вместе с Шер и Гарри Нильсоном ужинали в одном шикарном китайском ресторане возле отеля «Биверли Вилшир». Я всегда балдела от китайской кухни в Голливуде. Эти изысканные блюда были ничем иным, как едой, которую готовила моя мама.

После ужина мы поехали по окрестностям в поисках чем бы заняться. Шер предложила съездить в Плейбой Мэншон Вест.

«Разве для этого не нужно приглашение?» — спросила я.

«Нам не нужно приглашение», — ответила она. Шер подъехала к воротам, вышла и взяла телефон на входе. «Это Шер», — объявила она. Ворота поднялись.

Нас подошли поприветствовать несколько Кроликов. Поскольку визит был неожиданным, эти Кролики были одеты в уличную одежду, а не в свои наряды. У них не было меховых ушей и хвостов из хлопка, одеты они были в брюки и блузки. «Мистер Хефнер сейчас к вам выйдет, — сказали они нам. «Чувствуйте себя, как дома.»

Мы побродили вокруг. Всякий раз, когда мы сталкивались с Кроликом, она предлагала нам посмотреть лам в зоопарке мистера Хефнера.

Наконец, мы вошли в Мэшон, и из своей спальни вышел Хефнер. Он был в пижаме, и его окружали Кролики — по одной на каждой руке, а остальные сзади. «Добро пожаловать, — сказал он. — Все к вашим услугам. Будьте как дома.»

Мы прошли в Гротто — большой паровой бассейн, построенный Хефнером для купания в голом виде. Все ждали, кто же из нас разденется и поплывет голышом. Лично я не собиралась. Тут Джону вдруг пришла идея искупать Гарри. Как озорной ребенок он шепнул нам, чтобы на счет три мы столкнули Гарри в воду. Джон зашептал: «Один… Два… Три!» — и мы неожиданно бросились на Гарри и столкнули его в воду. Тот с довольствием стал плескаться. Затем Шер взобралась на вершину скал.

«Здесь так парит, — сказала она, — я потеряла свою ресничку.»

Мы все стали на четвереньки и, ползая в темноте, занялись поисками накладной ресницы Шер. Когда наконец ее нашли, Шер прилепила ее назад. Затем она вошла в бассейн и стала плавать. После этого все мы пошли в Мэншон. Хефнер провел нас по дому, демонстрируя все роскошное оборудование, делавшее его дом символом реально воплощенной фантазии. Когда мы ушли, Джон с кривой усмешкой заметил: «Очень впечатляюще. Я никогда не видел человека, у которого столько пепельниц. Я никогда не встречал человека с таким количеством пепельниц, в каждой из которых обязательно есть трубка.» Затем он сказал: «Я хочу поехать в студию, а не домой.»

В Лос — Анджелесе было так скучно и безлюдно, что Джону, как и многим другим музыкальным звездам, здесь было почти нечем развлечься.

В воскресенье после обеда позвонил Мик Джэггер и спросил, что мы делаем. У нас не было планов. Мы позвонили Джиму Келтнеру, у которого тоже не было планов. В честь альбома Джорджа Харрисона был основан «Клуб поклонников Джима Келтнера», которому был отведен час работы в студии для импровизационных записей музыкантов под руководством Джима. Джон решил возглавить очередную сессию Клуба Джима Келтнера с имевшимися в его распоряжении музыкантами.

В течение того дня музыканты перезванивались, желая набрать солидную группу, и в тот вечер в клубе группа была просто великолепная. Мик сказал, что он будет лидер — вокалистом, а Гарри Нильсон будет подпевать. Джесси Эд Дейвис и Дэнни Корчмар должны были играть на гитарах, Джим Келтнер — на барабанах, Бобби Киз и Тревор Лоренс — на трубах и Эл Купер — на клавишных. Джек Брюс был в соседней студии и пришел играть на басе. В студию также собрали целую армию девиц, которых пригласили подпевать вместе с Гарри.

Джэггер нашел сингл, очень понравившийся ему, который назывался «У семи нянек». Никто его раньше не слышал, но прежде чем кто — либо успел задать ему вопрос, он всех убедил, что они должны сделать эту вещь. Мик был прирожденным лидером. Похоже, ему доставило удовольствие быть организатором, и он точно знал. что хочет от каждого. В нем также было что — то таинственное. Он мог осмотреть на тебя и подмигнуть, как бы говоря: «Ты думаешь, что можешь наколоть меня, ноя просто подыгрываю тебе. Тебе никогда не узнать, о чем я на самом деле думаю.» Это был необыкновенно балдежный человек.

После того, как Мик проиграл пластинку и снял текст, он собрал музыкантов вместе. Джон пожелал быть продюсером и не играть самому. Он пошел в контрольную кабину регулировать уровень микрофонов. Музыканты несколько раз прослушали пластинку, а затем быстро разработали аранжировку. Мик пару раз прослушал игру группы, попутно делая кое — какие подсказки. Музыканты также вносили свои идеи. Когда Джон дал на микрофон Мика эхо, тот сказал: «Джон, я не выношу эхо. Пожалуйста, убери его.» И Джон повиновался. В отличие от Джона Мику нравился свой вокал, и он не требовал, чтобы его украшали специальными эффектами. Через полчаса они были готовы начать. Они сделали три или четыре пробные записи, и Джон был продюсером.

Все внимательно прослушали, что получилось. Вокал и инструменты звучали великолепно, Джон мастерски сделал запись. «У Семи Нянек» была обработана, отрепетирована и записана за час с небольшим, что не шло ни в какое сравнение с сессиями Спектора.

Все были в восторге: результат был достигнут так легко, профессионально и экономично.

Оставшееся время несколько музыкантов проиграли вместе, пока остальные мотались по студии, разговаривая и отдыхая. Была выпивка, марихуана, но в целом вечер этот был встречей профессионалов, собравшихся для любимого дела — занятия музыкой. Это была компания единомышленников.