Удушающая сладость, заиндевелый пепел. Книга 2 - Дянь Сянь

Третий лунный месяц подходил к концу. Ясный контур луны сиял на ночном небосклоне, напоминая след от капли белил, ненароком скатившейся с кончика кисти. Казалось, он вот-вот растворится в чернильной гуще, скопившейся на дне плошки для полоскания кистей, но до тех пор вселял умиротворение и был воистину прекрасен.

Подул ночной ветер, и вдали замерцал ласковый огонек. Он подплывал все ближе и ближе, как лепесток хризантемы, несомый морскими волнами. Перед ним расступались цветы и приподнимались ивовые ветви [129]. Оказалось, что это обтянутый шелком фонарь. На фоне тусклого желтоватого ореола виднелся чей-то силуэт. Судя по собранным в пучок волосам, это ребенок. Обратив глаза к небу, он любовался луной. Малыш был хорош собой, а его ясный взор мог вполне соперничать с луной, озарившей в ту ночь небосклон. Мальчик присел на корточки у поникшей яблони, поставил фонарь, приподнял надломленную ветку и подвязал ее серебристой шелковой лентой, которую достал из-за пазухи. Оглянувшись, он увидел опавшие лепестки и сочувственно сдвинул тонкие брови. Малыш собирался взять фонарь и уйти, как вдруг заметил, что сквозь слой розовых лепестков, густо усеявших землю, пробивается золотистое сияние. Казалось, там что-то лежит. Рассеянный свет луны издали не давал ничего толком разглядеть. Мальчик удивился, но не испугался. Он поднял фонарь и подошел ближе, чтобы внимательно все осмотреть. Среди осыпавшихся лепестков лежал небрежно брошенный сверток. Загадочное золотистое сияние исходило от шелковой ткани. Внутри свертка с закрытыми глазами лежал младенец. Он выглядел так безмятежно, что если бы из его рта не стекала струйка крови, то можно было подумать, что он сладко спит.

Мальчик в тревоге поднес к носу младенца руку: тот едва дышал. Позабыв, что сам ростом невелик, мальчик подхватил младенца, оставил фонарь и, спотыкаясь, поспешил к дому с белыми стенами и черной черепичной крышей, стоявшему в окружении леса.

У мальчика за спиной ожила яблоня, ночной ветер испустил тяжкий вздох. Никто не знает, когда по весне распустится первый яблоневый цветок, и никому не ведомо, где и когда расставит судьба свои сети.

– Наставница! Наставница! – звал мальчик, и его крикам вторил торопливый топот.

Сидевшая в комнате при свете лампы женщина как будто ничего не слышала. Взгляд был прикован к дощечке для письма в ее руке. Прошло время, достаточное, чтобы сжечь курительную палочку, прежде чем мальчик распахнул дверь, влетел в комнату и рухнул на колени. Только тогда женщина приподняла брови и отложила в сторону дощечку. По лицу убеленной сединами бессмертной было невозможно определить ее истинный возраст.

– Что стряслось? – Голос наставницы напоминал звук, с которым льется крепкое вино.

– Я нашел в лесу младенца. Прошу вас, спасите его!

Когда мальчик заметил, что младенец почти не дышит, его лицо исказилось от муки, а губы посинели. Перебирая четки, бессмертная спокойно сказала:

– Это не простой младенец, а лепесток лотоса, что расцвел на месте, где сидел Будда, и по ошибке угодил в Колесо Перерождений, которое подчиняется закону причин и следствий. Свет ее жизни догорает, только слабый отблеск смог пробиться в обитель бессмертных, расположенную на трех островах и десяти континентах [130]. Ее изначальный дух должен угаснуть. Если попытаться спасти ее души… Ло Линь, ты сочувствуешь всему вокруг, но следует понимать, что все сущее подчиняется законам естества. Судьба каждого предопределена свыше. Пойдешь судьбе наперекор – неминуемо накличешь беду.

– Наставница, если вы спасете ее изначальный дух, я готов принять на себя бремя последствий. – Ясные глаза мальчика выражали непреклонную решимость.

Бессмертная опустила глаза и вздохнула.

Лепестки времени осыпались, незаметно пролетело десять тысяч лет. Девочка превратилась в очаровательную девушку, а мальчик – в одаренного юношу. В Цзяннани, к югу от реки, повсюду росла катальпа, которая пышно цвела и благоухала. Ло Линь назвал девочку Цзы Фэнь – «аромат катальпы».

Спустя восемьдесят шесть тысяч лет после сотворения Небес Бессмертная фея Дао Му достигла Паринирваны [131]. У нее осталось два ученика: мальчик распоряжался водами, девочка повелевала цветами. Ло Линь, легкий и проворный, будто встревоженный лебедь [132], сочувствующий всему живому, стал Повелителем вод. Его хорошо знали во всех шести царствах. А титул Повелительницы цветов достался Цзы Фэнь, которая славилась божественной красотой, неприязнью к мирской суете и холодным нравом. Мало кому доводилось ее повстречать.

Ни одна из историй этого мира не обходится без упоминаний о жизни, расставании, смерти и вечной разлуке. Отношения сводятся к любви, ненависти, дружбе и вражде.

Как зарождается любовь? Почему возникает ненависть? Всем известно: если чувства глубоки, а узы судьбы легко рвутся – жди беды. Но большинству невдомек: если прочно увязнуть в паутине судьбы без глубоких чувств, жизнь превратится в пытку.

Спустя сто восемнадцать тысяч четыреста лет после сотворения Небес наследный принц Небесного царства во сне проник в область Небесных грез [133], где увидел скрытый за пеленой дымки пруд с лотосами и прекрасную незнакомку на его берегу. Там, куда ступала ее ножка, тут же распускались цветы. Незнакомка оглянулась, и вмиг все краски мира померкли. Потрясенный принц воспылал к прекрасной девушке горячим чувством и поклялся отыскать ее во что бы то ни стало.

Как-то раз в сезон Становления Весны [134] принц случайно заглянул в Земное царство. У него на пути оказался маленький сад, откуда доносилась легкая музыка. Несмотря на весенние заморозки, там уже пробудились цветы. Принц удивился и вошел в чудесный сад. Под сенью персиковых деревьев играли музыканты. Певец и певица, чьи струящиеся рукава порхали на ветру, исполняли арию неземной красоты, отчего по всему саду разливалось дыхание весны. Точно подмечено в пьесе: «Не выйди мы в сад, разве мы увидали бы, как прелестна весна!» [135]

Но даже чарующая мелодия не могла затмить изяществом грациозную тень, которая безмолвно стояла в самом углу. Это была не кто иная, как Цзы Фэнь, сошедшая в Земное царство, чтобы высадить цветы. Очарованная музыкой, она остановилась, чтобы послушать арию.

Актер в амплуа младшего шэна [136] пел: «Здесь, в саду, я очень кстати сломил ветку плакучей ивы. И если ты хорошо знаешь древние книги, не напишешь ли стихи в ее честь?» Певица в амплуа кокетки хуадань [137], прикрывая лицо цветком водяного ореха, отвечала: «Этого студента я даже не встречала никогда, что ему здесь надо?» [138] Молодые люди пристально смотрели друг