Жена нелегала - Андрей Остальский

Это звучало совершенно неубедительно. Надо же такое придумать и заодно имя шекспировского героя так опошлить! Хороша ширма: я, дорогая, к сожалению, вынужден трахаться со всеми этими бабами и изменять тебе направо и налево, потому что я шпион-Ромео! Амплуа у меня, видите ли, такое! Гениально!

Но Джули чувствовала, что ее храбрость, ее вновь обретенная уверенность в себе долго не продлится. Она или сломается опять совсем, либо покорно, как тупое животное, снова подчинится его воле… Поэтому она решила притвориться, что поверила Карлу. Посмотреть, что дальше будет.

Трудно это было, но заставила себя — встретилась опять с Волчком, поблагодарила его, денег ему заплатила — тысячу фунтов, которые Карл ей дал для этой цели. Огромные деньги, между прочим! Поблагодарила, сжав зубы, за проделанную работу, похвалила за профессионализм («Таким людям обязательно надо льстить, это почти так же важно, как деньги», — учил ее Карл). И попросила уничтожить все записи — он это сделал прямо при ней. Ну и забрала негативы, разумеется. Принесла их Карлу, и он лично их сжег. Смотреть, как они горят, было почему-то приятно.

Ну и что дальше? Дальше, сказал он, поеду на встречу с начальством. В Москву? Нет, на середине пути они встретятся. А середина, это где? Не в Ковент-Гардене?

Ха-ха, сказал он. Очень смешно.

И уплыл на пароме в Остенде.

Пока он отсутствовал, Джули впала опять в депрессию. Снова посещали ужасные мысли. Опять хотелось туда — в черноту. Только Шанталь помогала оставаться на плаву. А проклятое воображение каждую ночь рисовало Карла в роли Ромео. Кто же это такой эвфемизм придумал? Скорей всего сам Карл. Неприятно же называть лопату лопатой. А альфонса — альфонсом.

Через неделю Карл появился — тоже похудевший, с накопившимся недосыпом, хотя и не таким, как сейчас. Но главное — радостно возбужденный. Странный вообще-то. Какой-то другой, новый Карл. И заявил с порога, что все отлично. Ему разрешили ей открыться — до некоего предела. И еще — в Москве согласились всерьез подумать над сменой его амплуа. Чтобы он больше не занимался «этим». Не был бы Ромео. Раз уж он действительно больше не может. Ведь до чего дело дошло — не хотел он ей говорить, ну уж ладно… Он действительно физически больше не способен. У него эрекция стала пропадать в таких ситуациях.

— Какая гадость! Нет, не надо мне такого рассказывать! — воскликнула Джули.

И после этого не разговаривала с Карлом три дня. Потом он укатил куда-то на Восток. («Слава богу, что не в Брюссель».)

А когда он вернулся, то играть в молчанку больше не было сил. Хотя разговор о его сексуальных проблемах с другими женщинами вспоминать было противно. Тем более что она ему не поверила. Наверно, он просто хотел ее успокоить таким отвратительным способом: видишь, чего беспокоиться. Я практически импотент. Только с тобой могу. Да не бывает такого, она читала в книгах, что… Да и сам он рассказывал про культ Венеры в Древнем Риме. Про важность разнообразия в любви.

Потом все как будто вернулось на круги своя. Карл меньше ездил в командировки, возился с Шанталь бесконечно. Много фотографировал для будущего вернисажа. Показывал ей удивительные пейзажи и фотонатюрморты. Действительно красиво. И ее много снимал, хотя она и пыталась сопротивляться.

И больше ни слова про шпионаж. Как будто и не было ничего! Может, так все постепенно и забудется? Может, и она сможет забыть? Притворится, что не было ничего — ни Венемюнде, ни Волчка, ни фотографий тех мерзких. Ни тошнотворных разговоров про Ромео. И все как-то постепенно войдет в некую колею. И, может, она куда-то вывезет? Но в глубине души знала: не вывезет.

Однажды Карл уехал опять на континент — в Вену вроде бы улетел. Вернулся усталый и серьезный. Вечером, когда Шанталь заснула, зазвал Джули в свой кабинет на третьем этаже. И показал ей два паспорта.

Один, австралийский, на имя Сьюзан Доул. Второй — канадский. Его обладательницу звали Кэтрин Гроу. Но в обоих была одна и та же фотография, одной и той же женщины. С ее, Джули, лицом.

— В городе всем скажешь, что будешь путешествовать по Франции. Сядешь на паром до Булони. Въедешь во Францию по собственному паспорту. В Париже его оставишь — арендуешь сейф в банке. Потом вот по этому, по канадскому, выедешь из Франции и поедешь на поездах — через Швейцарию, в Австрию, в Вену. Там оставишь канадский паспорт и по австралийскому въедешь в Словакию. Тебя встретят в Братиславе и отвезут на небольшой аэродром. На котором тебя будет ждать маленький самолет. А в нем ты обнаружишь Карла. И мы вместе полетим прямо в Москву. Вернее, в Подмосковье, для начала. А на обратном пути все проделаешь в обратном порядке. Въедешь в Австрию по австралийскому паспорту. Там его уничтожишь, я тебя научу, как это сделать. Потом доберешься до Франции по канадскому. Там уничтожишь и его. Возьмешь в сейфе свой собственный британский и поедешь домой. Надо будет только продумать, что ты будешь в городе друзьям и тетушке рассказывать. Почитай французский путеводитель заранее. Я видел, у тебя на полке стоит. Ну, и ты подумала, надеюсь, с кем Шанталь оставишь?

Джули, потрясенная, молчала. Неужели Карл действительно шпион или преступник? Хотя не факт. Вполне возможно и другое: денег заработал бешеных на последнем фоторепортаже из Ирака и заказал каким-нибудь типам паспорта. А она недавно читала в «Таймс», что это целый международный черный бизнес. И выйти на него не так уж трудно. Так что это вполне реальная вещь. Может быть, разыграть ее так решил. В надежде, что она, конечно, испугается и не поедет. Но поверит его шпионским историям.

Надо его проучить!

— Ладно, я согласна, — сказала Джули. Соврать на этот раз получилось легко. Кажется, она начала преуспевать в этом сложном искусстве!

И Карл так обрадовался!

— Ты не представляешь, как тебя ждут! Уже такая кутерьма распланирована. И Ленинград увидишь, такие дворцы, куда там Вене! И на Красной площади побываешь, и в Кремле. И в Алмазном фонде — о, это будет незабываемое впечатление! И в завершение — две недели на вилле в Крыму, обещают настоящую сказку.

А потом события как-то вышли из-под контроля. Джули заигралась. Пристроила вроде бы Шанталь на пару недель к Лиз и на пару недель к тетке, та давно просила пустить к ней девочку погостить. И путеводитель французский читала, разрабатывала маршруты и достопримечательности для рассказов друзьям и тетке. И инструкции Карла старательно выслушивала и запоминала. (Он заставлял по нескольку раз все повторять.) Но это было понарошку! Ведь в последний момент она разоблачит его блеф, и он вынужден будет признаться в розыгрыше. А потом сама не заметила момента, когда отказываться уже было поздно.

Карл улетел на самолете в Вену. Ей шепнул: до встречи в Братиславе!

А она, проводив его, не знала, что делать дальше. Наверно, он встретит ее в Париже и признается!

И оказалась на знакомом пароме, том самом, историческом. Думала: сплаваю во Францию и вернусь. Но путешествие так напомнило ей момент их знакомства, что она расчувствовалась и вдруг поняла, что опять подпала под его власть. Спускалась вниз пить «Спрайт», и ей казалось, что он сидит в углу и гипнотизирует ее своими черными глазами.

И, словно подчиняясь гипнозу, она в Париже все сделала так, как он учил. Почему-то совсем не волнуясь, въехала по поддельному паспорту в Швейцарию, потом в Австрию. Думала: ну конечно, вот он где будет ее ждать — в своей родной Вене! Ведь он давно обещал показать ей этот город. И там во всем признается. И попросит прощения. И она его простит!

Ну разумеется, простит! Как же может быть иначе?

Ждала, ждала его в Вене около банка, вымокла под дождем, но он так и не появился. Это было очень странно. Не задумываясь над тем, что делает, на автомате, словно во сне, оставила в банке канадский паспорт, села в поезд. И получаса не прошло, и вот уже чехословацкая граница. Как Карл и предупреждал, пограничник строго спросил ее: «Где получали визу?» Она, как и была научена, ответила: «В Канберре». Никаких больше вопросов ей никто не задавал, а на вокзале к ней подошел улыбчивый молодой человек с открытым славным лицом. И повез ее на старенькой «Волге» куда-то за город. И только тогда она вдруг будто очнулась и стала во все глаза смотреть в окно. Но ничего особенного не увидала. Лес какой-то, такой же, как везде. Нет, пожалуй, погуще и покрасивее, чем в Англии. Зато машины по пути попадались и постарее, и погрязнее. На дороге рытвин что-то многовато. Но у них в Фолкстоне тоже есть такие районы — ничуть не лучше.

А больше ничего особенного она и не разглядела. А ведь должны быть какие-то отличия! Это же коммунистическая страна! Невероятно, но факт: она, Джули, нелегально пересекла три границы и оказалась по другую сторону «железного занавеса». Она теперь преступница. И, наверно, шпионка.