Рыцари морских глубин - Геннадий Гусаченко

А вот комдив, на правах будущего тестя, замешкался, не успел отойти. Шабунин зацепил подносом за адмиральский мундир. Поднос перевернулся, тефтели смачно шлёпнулись на палубу отсека.

— Столпились, как бараны! Не видите — я иду?! — прикрикнул вестовой на опешивших каперангов и бросился собирать раскатившиеся по линолеуму тефтели.

— Ничего, слопаете, — буркнул Шабунин. Поднял поднос и невозмутимо удалился в офицерскую кают–компанию.

На несколько секунд в центральном посту воцарилась немая сцена. Первым опомнился возможный тесть незадачливого матроса. Прошедший тернистый путь от курсанта до комдива, старый морской волк за тридцать лет службы на флоте повидал всякое. Но такое! Контр–адмирал, возмущённый неслыханным хамством, хотел дать волю разъярённым чувствам, но вспомнил о похождениях Шабунина к своей распутной дочке, и не желая терять надежду выдать её замуж, поборол закипевшую в нём злость.

— Нет, что он себе позволяет? — в растерянности пробормотал Щербаков, глядя на Каутского, ища поддержки в его глазах.

В то время как старпом Куренков услужливо оттирал соус с адмиральской тужурки, Каутский, задыхаясь от справедливого гнева и суля кары небесные, бросился вслед за вестовым. Шабунин, насвистывая любимую арию тореадора, раскладывал тефтели по тарелочкам.

— Ты что себе позволяешь?! — переведя дух, заорал кэп.

— Не кричите в ухо, товарищ командир… Я не глухой… И вообще… Я торпедист. Не тарелки мыть пришёл на флот…

— Ты ещё оговариваться?! Десять суток ареста! Нет! Пятнадцать суток гауптвахты!

— За то, что поднос уронил? Так меня комдив толкнул. Буду жаловаться в политотдел… В прокуратуру… В газету «Боевая вахта»… В «Красную звезду»…

— Я тебе в рифму скажу, куда ты будешь жаловаться, — вскипел кэп. — Хамло!

— И это благодарность за мои салатики и винегретики?! Верно говорят: «Не делай добро — не получишь зло». Поищите другого вестового, а я — торпедист!

Кэп охлынул немного: вдруг, у этого разбитного дурня хватит ума накатать «телегу» за неправомерное наказание… Ссориться с комдивом у него в планы не входило. Да и хвалил частенько вестового за порядок в кают–компании. Кэп дал «задний ход»:

— Умные все стали! На свинарник пойдёшь! Торпедист…

Каутский слово держал твёрдо. Под громкие ржания подводников Шабунин собрал в кубрике «Невы» нехитрые матросские вещички, и беззаботно насвистывая «Если красавица…», отправился на свинарник. Ферма, именуемая в ведомостях финчасти «подсобным хозяйством дивизии», являла собой неказистый сарай на берегу бухты. Десятка два чумазых чушек рылись в мокром песке. Чавкали водорослями, ракушками, плавником.

Утром на свинарник наведался начальник продовольственных складов майор Коновалов. Дыхнул перегаром на Шабунина.

— Теперь ты в моём подчинении, боец…

— Временно, тащ маёр! Временно! На лодку скоро вернусь. Торпедист я… Подводник.

— Дам тебе подводу! Будешь на подводе помои с береговой столовой подвозить и свиней кормить. Загубишь поросяток — шкуру спущу! Смотри у меня! Подводник… От слова «подвода»…

Зря майор подводой Юрку подколол. Юрка — подводник опытный. В две «автономки» ходил. И пиллерс с бимсом не спутает. А уж насчёт шкуры майор вообще брякнул, не подумав. Грозить Юрке — себе навредить. Шабунин — бывший таксист… Монтировка в его руках, случалось, служила весомым аргументом в споре с неплательщиками за проезд, с распоясавшимися пассажирами–хулиганами. Но главное — в душе Юрка — истый моряк. А любой старший матрос из плавсостава считает себя выше сухопутного полковника. А тут какой–то задрипанный майоришка…

Осклабился в улыбке до ушей:

— Так точно, тащ маёр! Будем стараться!

— А чего лыбишься?

— Да так… Анекдот вспомнил, тащ маёр…

— Какой ещё к хренам анекдот? — нахмурился майор.

— А кто главнее у вас, у сухопутчиков, сержант или генерал?

— Что за дурь несёшь, боец? Ну, и кто же? Любопытно узнать…

— Дежурный на КПП сержант, пьяный в дрободан, спрашивает дневального–узбека: «Генерал не приходил?» «Никак нет, тащ сержант!». «Как придёт — немедля доложи мне!». И так раза три–четыре подряд. Наконец, появился генерал. Дневальный–чурка как заорёт на него: «Долбиный гинирал! Гиде твая хрен носит? Таварищ сиржант тибя уже три часа дожидатца!».

— Очень смешно! Ты мне зубы не заговаривай! Слушай сюда, боец… Четверых поросят, самых справных, пометь незаметно комдиву, начальнику штаба, начальнику политотдела и мне одного, само собой… А то при комиссии неудобно будет выбирать. И корми их получше. Понял, боец?

— Как не понять, тащ мичман?! — растянул щербатый рот в улыбке Шабунин и ухмыльнулся.

— Что?! — взъерепенился начпрод. — Какой я тебе мичман?!

— Так ведь у нас как говорят: «Мичман на флоте равен майору в пехоте!». — не обращая внимания на пузыри начпрода, ответил Шабунин, принимаясь за вилы.

— Я т-тебе п-покажу, боец! Я т-тебе… Ну, и дисциплинка, погляжу, у вас на лодках… Н-ничего, шёлковым у м-меня станешь, — заикаясь от негодования, заорал майор. — Смотри у меня, боец!

Майор с психу пнул тощую свинью и ушёл, метая громы и молнии в адрес нелюбимых им морячков, с высоты корабельного мостика плевавших на сухопутчиков. Надо же! Какой–то матрос и тот майора в хрен не ставит!

А Шабунин тем временем рьяно и, похохатывая, принялся за дело. Без приколов и заподлянок Юрка не прожил бы и дня. А потому, забросив вилы, взял ножницы и гладко выстриг щетину на боках четверым самым худосочным шибздикам. Раздобыл банку чёрной краски и кисть. Прежде, чем подписать, задумался: какого из них отдать на съедение выше названным начальникам?

При этом Шабунин вслух рассуждал так:

— Вот этот боровок на комдива похож. Спокойный добрячок. Он, значит, его и будет. А вот лысенького, визгливого для начштаба Потапова пометим. Характеры у них одинаково вредные… Узколобого лентяя начпо определим. Такой же дармоед. Сколько не корми — проку не будет. Задница шилом как у начпо. Так… Этот вислоухий и пузатый рахит на кривых ножках весь в начпрода пошёл. Ему и достанется…

Распределив кабанчиков столь своеобразным методом, старший матрос Шабунин поставил перед каждым из них корыто с камбузными отходами и обмакнул кисть в краску. И то была последняя сытная еда несчастных животных.

По первому морозцу на свинарник прикатила «Волга». Из неё степенно вышел командир дивизии контр–адмирал Щербаков. Поздоровался за руку с Шабуниным. За ним бодро выскочил начальник штаба капитан первого ранга Потапов.