Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Сообщил для М. С. (письменно, он на московской конференции) о том, что редколлегия «Правды» осудила единоличную акцию своего шеф-редактора Афанасьева, опубликовавшего писателей Алексеева, Белова, Проскурина и Ко в защиту Бондарева, а Астафьев заявил, что его подпись поставлена без его ведома! Полезный для перестройки донос!

Толковый отчет Сахарова, Боннер и Ко об их поездке в Армению. Попросил, чтоб передали М. С.

Прочел сам «Ленин в Цюрихе». Ну, что же, автор довольно объективен, если учесть его ненависть к «делу Ильича». Личностно Ленин узнаваем. Другое дело, что многие «большевистские ценности» теперь обесценены — последующим опытом превратились в свою противоположность с точки зрения общечеловеческих ценностей.

Вчера написал для М. С. записку о состоянии идеологии (под впечатлением его встречи с рабочим классом 14. 02. и передовой «Правды» по ее итогам). «Приложил» там идеологический отдел, Медведева, но и Фролова. О Фролове потом вычеркнул — будет похоже на донос, хотя его поведение уже просто нетерпимо.

Затем трижды или четырежды М. С. диктовал основные идеи к аграрному Пленуму. Настроен довольно решительно, особенно в свете очередных подвохов Лигачева (в Харькове): насчет укрепления колхозов и совхозов — в пику Генеральному. Потом обрадовался простой вещи: я съездил на несколько часов в Москву (6-го), привез блокноты — мои записи с заседаний ПБ и начал готовить материалы к книге: «Перестройка- испытание жизнью». Это он сам придумал. Сначала эту свою вторую книгу он хотел назвать «1988 год — год переломный». Я подхватил и направил в Серебряный бор, загодя Вебера, Ермонского и Ко. Завтра поеду к ним и к концу месяца надо будет сделать основу.

Завелся он на Пицунде с Сахаровым (из-за интервью «Фигаро»). Я начал отговаривать: не надо из Сахарова делать постоянную проблему. Он на меня набросился, зло. Продиктовал «Известиям», как надо приложить Сахарова. А в общем-то оказался в проигрыше. Хотя никто не знает, что это он все затеял.

«Впечатлительный» он, импульсивный. Нельзя в его положении.

Такой же эпизод с одним высоким американским чином, который бегал за секретаршей вокруг стола и поэтому Сенат его не хотел утверждать. Американец при этом что-то такое сказал: мол, «надо давить на Горбачева». И вот М. С. заставил в киевскую речь вставить ему отлуп. Я сопротивлялся. Он настоял. И только уже в Москве я его уговорил снять этот пассаж: не на его уровне надо полемизировать с разными антисоветчиками. Вот если политику будет менять Буш, тогда другое дело.

Много читал в Пицунде по вечерам. Какое обилие мыслей и талантов в России, когда свобода! Одно это уже — великое завоевание, которое навсегда войдет в историю, даже если с собственно перестройкой ничего не выйдет.

М. С. думает об этом. Не исключает провала. Хотя весь он — в страстном порыве. Его встреча с рабочими, его речи там — уровень нашей Великой Революции. Ленинский ораторский уровень. Но кто рядом! И это все видят. На встрече один московский фрезеровщик так напрямую и сказал: «Что же это получается, Михаил Сергеевич! Вы все на себя берете. И успехи и провалы перестройки. А другие? Что? Будут отсиживаться в креслах, пока не прочтем сообщение в газетах, что вас по возрасту и состоянию здоровья.»

Президиум собрания был весьма смущен. А М. С. покраснел. Но вышел из положения… В публикации этот эпизод отмечен только словами: «подсыпали мне рабочие и перцу, и соли!»

Вчера весь день пробыл на работе. Обработал его диктовку для введения в книгу. Еще несколько записей сделал. Прослышал, что звонил ему Наджибулла: просил восстановить воздушный мост к Кабулу и гнать оружие, а также производить бомбовые налеты с советской территории. Не знаю, что обещал М. С. Но потом мне из МИД'а сообщили, что дал поручение Варенникову — «проработать». МИД (Иванов, помощник Э. А.) спрашивает, как писать бумагу. Я ответил: дело ваше. Но я, как помощник Генсека, буду решительно протестовать.

Большую часть времени на этой неделе в Серебряном бору. Вчера почти закончили «Перестройка — испытание жизнью». Вторая книга Горбачева, составленная на 95 % из его слов, фраз, мыслей на ПБ, со мной наедине, «в узком составе», на закрытых совещаниях. Там он «обнажается» почти до конца. И она, если он согласится и не вычистит самые ядреные и яркие места, произведет еще большее впечатление в мире, чем первая.

Моя команда: Вебер, Ермонский, Антясов, Иванченко, несколько дней был Амбарцумов. И три женщины. Порядок работы: я диктую из своих блокнотов (надиктовал много в Пицунде), совместно располагаем материал по темам, каждый свое обрабатывает с точки зрения последовательности и некоторой литературности (хотя я строго слежу, чтоб не занимались отсебятиной и «стилистикой»). Потом я окончательно определяю порядок, придумываю «фонарики» и подзаголовки — и сплошняком редактирую, главным образом, воспроизводя его манеру там, где ребята стесняются.

Уже 400 страниц. Вчера посидел над заключением. Думаю, завтра закончим.

Звонил товарищ из Оргпартотдела. Спрашивает: нам надо подводить итоги участия кандидатов от КПСС в избирательной кампании, но по нашим сведениям, вы еще нигде не выступали. Собираетесь ли и где?

Я сказал, что не собираюсь. Он говорит, что тогда возможно на Пленуме придется сказать об этом. Наверно, я один такой. Я даже не назначил себе доверенных лиц. Но не хочу сдаваться перед формалистикой. Я рассматриваю свое кандидатство, как «премию» лично от Горбачева и не хочу играть в депутаты, потому что в этой моей должности — это нелепо.

2-ого марта было ПБ, готовили Пленум по аграрным вопросам. Члены аграрной комиссии ЦК (человек 40), которые были приглашены, довели М. С. (во главе с Никоновым и Лигачевым) до ярости. Он дал бой «колхозникам».

А Рыжков перешел уже «на личности» против Лигачева и Никонова. Ситуация была на грани скандала — раскола. М. С. дважды задавал «риторический вопрос»: может отменить Пленум вообще, может, мы вообще не готовы к новой аграрной политике?

Сегодня закончил для видеозаписи приветствие XVIII Съезду Итальянской компартии. Красиво получилось. как мне кажется.

М. С. все эти дни запирался в Ново-Огареве с Яковлевым, Медведевым и Болдиным, готовил аграрный доклад к Пленуму (после того ПБ). Сегодня я прочел. Сильно. Но история — прощание с прошлым, с коллективизацией — сильнее, чем новая аграрная политика. Не по сути. Суть революционная по форме выражения. Многословие. Нет яркости — той, которая есть в первой части, которую он фактически сам диктовал — начал еще в Пицунде. А здесь очень чувствуется воляпюк аппаратных заготовок.