Демидовы: Столетие побед - Игорь Юркин

Как же рожденные кузнецами Демидовы стали дворянами? Что подтолкнуло чудесное превращение, что его питало?

Петровская Табель о рангах (1722) создала социальный лифт такой грузоподъемности, какой русское общество еще не знало. Пропуск в дворянское сословие давало не только рождение — возникла возможность войти в него, также выслужившись или будучи пожалованным. В семье Демидовых первые шаги к сословной трансформации были сделаны скорее всего еще при жизни родоначальника. Что возможность стать дворянином Никиту равнодушным не оставила, представляется очень вероятным. Слишком заманчивой рисовалась перспектива, чтобы пренебречь ею. Однако неизвестно, делал ли он в этом направлении практические шаги, а если делал — какие именно. Переговоры с теми, кто мог повлиять на ход событий, полагаем, велись и решение постепенно приближали, но документально, разумеется, не фиксировались. Оставшимся без отца сыновьям оставалось начатую работу продолжить и закончить. Только так, по нашему мнению, можно объяснить, почему частично лишившиеся отцовских связей Никитичи после смерти родителя в решении волновавшего их непростого вопроса преуспели довольно быстро.

Примечательно, что Демидовы, жизненные пути которых уже разошлись, к дворянству шли объединенной группой. Сплочение повышало шансы на успех. Правда, Акинфия чужая удача, в отличие от собственной, едва ли радовала. Старший брат помнил, с каким упорством, несмотря на противодействие, стремился на Урал младший. Одворянивание укрепляло позиции упрямого Никиты Никитича. Получалось, что Акинфий, выступая двигателем проекта (человек, благодаря отцу известный при дворе, именно он обратился с прошением к императрице), одновременно усиливал своего конкурента! Но добиться дворянства для себя единственного было, наверное, труднее — чем можно было бы аргументировать выделение одной фигуры, когда занятие у всех было одинаковым и пользу государству приносил каждый? Ситуация толкала старшего к сближению с младшими: к большей уступчивости, к поиску решений, позволявших избежать соперничества.

Претендуя на дворянство, братья могли сослаться на прецедент — без пяти минут состоявшееся дворянство отца. Где-то в архивной каморе не первый год пылился дворянский диплом Никите Демидову, в свое время заготовленный по распоряжению царя Петра Алексеевича[311]. Доказывало ли его существование намерение венценосного благодетеля сделать Никиту дворянином, доказывало ли неподписание обратное — зависит от точки зрения. В новом дипломе, составленном от имени императрицы Екатерины I, на двусмысленный факт указывалось недвусмысленно: было отмечено, что в названный день «камисара Никиту Демидова за его верную службу и за особливо показанное прилежное радение и старание в произведении медных и железных заводов в государстве его императорского величества пожаловал во дворяне и шляхтичи»[312]. Именно так: «пожаловал». Что подпись императора патент не утвердила — ни полслова.

Кто помог Демидовым? Что им помогло? Из конкретных деятелей скорее всего А.Д. Меншиков, имевший на императрицу огромное влияние и находившийся на вершине своего могущества, принадлежавший к одной с ним «партии» президент Адмиралтейств-коллегий граф Ф.М. Апраксин и кабинетсекретарь А.В. Макаров.

Кроме того, для пожалования имелся подходящий повод — очередное достижение Демидовых в качестве «промышленных людей». Только что 10 января 1726 года приехавший в Петербург Акинфий поднес императрице и президенту Берг-коллегии Я.В. Брюсу образцы руд с Алтая, а девять дней спустя подал просьбу разрешить построить там завод для их переработки. Прося об этом, он фактически декларировал, что уже приступил к освоению нового горно-металлургического района. Конечно, только будущее могло показать, окажется ли его затея успешной и когда это произойдет (вспомним, как долго Демидовы обещали освоить добычу меди на Кунгуре). Но должным образом поданная, она должна была произвести впечатление. Останавливает внимание и посланная вдогонку, 4 февраля, еще одна просьба Акинфия: разрешить вступить в компанию с ним для строительства медеплавильного завода на Алтае Геннину и другим лицам, «кого мы, впредь усмотря, и в компанию пожелаем»[313]. Указывая на главного горного начальника Урала, Акинфий апеллировал к его авторитету. Уж если сам Геннин готов войти в число компаньонов (следовательно, готов рискнуть капиталом), значит, дело верное.

16 февраля Берг-коллегия строительство завода разрешила, а 18-го кабинетсекретарь Алексей Макаров явился в Верховный тайный совет и напомнил о «жалованной грамоте» для сыновей комиссара Демидова. «По рассуждении» этот вопрос был решен в тот же день: определили «помянутых Демидовых детей написать в той жалованной грамоте во дворяне». Месяц спустя, 24 марта 1726 года, патент на дворянство Демидовых подписала императрица. В отличие от петровского в нем говорилось о пожаловании дворянства не одному человеку, а целому роду — «наследником и потомству мужеска и женска полу в вечные времена, в честь и достоинство». Демидовых пожаловали в дворяне по Нижнему Новгороду, что явилось в известной степени случайностью. Уездов, в которых владения были у каждого из братьев, не существовало ни одного. Единственной единицей административного деления, на территории которой имелись владения всех братьев, была Тульская провинция (не уезд!) Московской губернии. В Нижегородском уезде Никите принадлежало купленное им за пять лет до смерти село Фокино с деревнями. Теперь оно переходило к Акинфию. Другие Демидовы здесь, насколько нам известно, владений не имели.

В патенте оговаривалось одно обстоятельство, выделявшее Демидовых из дворянской среды. Составитель текста, можно думать, с учетом мнения самих заводчиков провозгласил: «…их, и детей их, и потомков против других дворян ни в какие службы не выбирать и не употреблять, насупротив чего они да будут иметь ноивящее тщание и попечение в произведении вышепомянутых заводов, тако жив приискании медных и серебреных руд, и к тому законных своих наследников и потомков обучать»[314]. Логика в этом, несомненно, присутствовала: заслужили поощрение на конкретном поприще — на нем же служите дальше. Можно не сомневаться, что первые Демидовы, для которых очень важна была свобода от посторонних служб, об ином и не мечтали. Но устроит ли добровольный «запрет на профессии» их потомков, которых очень скоро потянет в сферы, весьма далекие от горного дела и металлургии?

Итак, Демидовы стали дворянами. Но с появлением у них дворянского патента вопрос получил разрешение только в формальном плане. Предстояло не менее важное — интеграция в сословие. Процесс оказался длительным и для многих из Демидовых болезненным. Павел Бажов, пытаясь понять личность Акинфия, усмотрел в ней след «основного и самого трудного конфликта Демидовых с родовым барством». Это наблюдение можно и проигнорировать, списав на отражение свойственных эпохе интерпретационных моделей (вроде того, как понимал суть опричнины Сталин: конфликт самодержавной власти с боярством). Но, погружаясь в исторический материал, трудно не согласиться с тем, что в истории рода Демидовых писатель подметил нечто действительно важное. И уж если к этому конфликту он свел главное в Акинфии (это, по нашему мнению, едва ли справедливо), то что говорить о других Демидовых, к боям с этим противником (потомственным дворянством) менее подготовленных. Чуть ниже увидим, как долго, изощренно и безнаказанно унижали и ставили на место брата Акинфия Никиту в родной его Туле, категорически не желая воспринимать его в новом сословном амплуа. Причудливая личность Прокофия Демидова (старшего сына Акинфия) в значительной степени сформировалась такой именно в силу непреодоленных им возрастных конфликтов, развивавшихся на фоне очень негладкой интеграции в сословие.