Как повергнуть герцога (СИ) - Данмор Эви

Её взгляд метнулся к его лицу.

Каждая чёрточка выдавала в нём искренность.

Аннабель не ожидала, что он заговорит о чувствах. Она даже не была уверена, что они у него есть.

От переполнявших её эмоций у Аннабель сжалось горло. Конечно, где-то в глубине души она догадывалась. Но лгала самой себе. Несостоявшиеся отношения было намного проще игнорировать, если притворяться, что она ему безразлична. Теперь он отнял у неё даже эту малость.

— Со временем это пройдёт, — натянуто произнесла Аннабель.

Он наклонил голову.

— Возможно. Но вряд ли. Как правило, я верен своим стремлениям до конца.

Что правда, то правда. Он не делал ничего вполсилы, так что объекту его желаний лучше приготовиться к пристальному и продолжительному вниманию с его стороны.

Её плечи поникли.

— Как ты мог, — проговорила она. — Как ты мог поверить, что я… — Голос Аннабель дрогнул. Красноречие её покинуло. Перед глазами вспыхнула сцена в библиотеке, где они разделили с Монтгомери момент обжигающей безумной страсти.

— Как я мог поверить во что? — мягко уточнил он.

— В библиотеке. Как ты мог подумать, что я стану выдвигать условия, — договорила она, — тем более в такой момент.

Для самого проницательного стратега страны Монтгомери слишком долго осмысливал сказанное.

— Понятно, — сказал он. — Выбор времени действительно застал меня врасплох, но мы бы в любом случае пришли к обсуждению условий, Аннабель. Мужчина должен заботиться о женщине, которой отводит место в своей жизни.

В жизни. Не в постели. Аннабель учили серьёзно подходить к выбору слов в своих учебных работах. Монтгомери неспроста употребил именно это слово.

Её бросило в жар, и накрыла слабость, такая сильная, что Аннабель не смогла отстраниться, когда Монтгомери потянулся к её лицу. Кончиком пальца он нежно провёл по её нижней губе, отчего всё тело пронзила яркая вспышка удовольствия.

Аннабель бездумно отвернулась и направилась к ближайшему окну.

Его кабинет находился на верхнем этаже, откуда открывался прекрасный вид на Вестминстерское аббатство, чьи готические шпили и башни, как стрелы, устремлялись в ясное небо.

Позади послышались шаги, Монтгомери остановился рядом с Аннабель, сцепив руки за спиной. Так они и стояли молча бок о бок, остро ощущая возрастающее между ними напряжение. А на улице внизу люди продолжали жить своей жизнью, беззвучно копошась, как муравьи на лесной тропинке.

— Ты венчался в аббатстве? — спросила она.

— Нет. — В его голосе прозвучали саркастические нотки. — Но меня там похоронят.

Её голова дёрнулась в его сторону. В лучах тусклого зимнего солнца Монтгомери выглядел полным жизни, если не сказать несокрушимым. Представив его лежащим в склепе, холодным и бездыханным с навечно закрытыми проницательными глазами, Аннабель стало трудно дышать, словно её горло сжал кулак. На мгновение мир вокруг неё погрузился в полную тишину, как будто она оглохла.

Аннабель обхватила себя руками.

Всегда подмечая малейшую перемену в её настроении, Монтгомери повернулся к ней. Конечно, он знал, что она до сих пор находится в плену его чар. Возможно, на долгие годы.

— Хорошо, — тихо проговорила она. — Каким образом всё будет происходить? Между нами.

Его глаза сузились.

— А как ты хочешь? — наконец, спросил он, но его спокойный тон ни на минуту её не обманул. Монтгомери был напряжён, как пантера перед прыжком.

Она угрюмо пожала плечами.

— Откуда мне знать. У меня нет опыта в таких делах.

— У меня тоже, — спокойно сказал он. — В любом случае правила будем устанавливать только мы.

Аннабель бросила на него скептический взгляд.

— У тебя раньше не было любовницы?

— Однажды. Очень давно.

Как минимум, он имел опыт тайной связи, например, с одной графиней.

Он незаметно подошёл ближе, но она ускользнула от него и принялась расхаживать по ковру в центре кабинета.

— Я знаю одно, — проговорила она. — Если я приму твоё предложение, то потеряю всех подруг. Ни одна приличная женщина не захочет, чтобы её заметили в моей компании. — Он сжал челюсть, и Аннабель быстро продолжила: — Во-вторых, меня выгонят из Оксфорда, а Оксфорд был мечтой всей жизни моего отца. И, в-третьих, как только я тебе надоем, а подруги меня покинут, что мне останется? Завести знакомство с другими падшими женщинами и подыскать следующего состоятельного мужчину?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Его зрачки расширились.

— Будь прокляты другие мужчины, — сказал он и шагнул вперёд, — ты мне не надоешь.

— Откуда ты можешь это знать наверняка? Мужчины часто устают от своих спутниц и уходят, даже не оглянувшись.

Монтгомери замер.

— Так вот чего ты боишься, — сказал он, — что я тебя брошу?

— Я не боюсь, — запротестовала Аннабель. — Не боюсь. Мне просто есть что терять.

Он ничего не ответил. Какой смысл отрицать очевидное? Но, что ещё хуже, ему было нечего предложить в качестве решения. Аннабель это предвидела, но всё равно испытала глубокое разочарование.

— Тогда подумай о том, что ты приобретёшь взамен, — сказал он, — о том, что я могу тебе дать.

Надо быть дурой, чтобы не подумать об этом. Под его покровительством, ей больше не придётся беспокоиться о выживании. Заботы, которые не покидали Аннабель ни на минуту, и преследовали, словно тени: постоянный поиск денег на пропитание, крыша над головой, все проблемы, которые не давали спокойно спать по ночам, Монтгомери мог решить одним росчерком пера. Но ничто не соблазняло её и вполовину так сильно, как перспектива просто быть с ним. За несколько недель он превратился из незнакомца в человека, чьего присутствия она жаждала постоянно. Аннабель хотела засыпать в объятиях Монтгомери, вдыхая его запах. Хотела делить с ним заботы и радости, пока его волосы не поседеют, и они вместе не состарятся.

Но он предлагал ей замок из песка.

Если отбросить моральную сторону вопроса, то за пределами своего дорогого дома Аннабель превратится в невидимку. Её мир сузится до одного лишь Монтгомери, который безраздельно завладеет её телом и душой. Ей придётся целыми днями его ждать, сидя одной в пустом особняке, а промежутки между визитами могут становиться всё длиннее и длиннее…

Невероятно, но Аннабель всё ещё медлила. И тогда она задала вопрос, о котором и вовсе не хотела вспоминать:

— А твоя жена?

Он застыл.

— Что насчёт неё?

— Все ожидают, что ты опять женишься в течение года, — с трудом проговорила Аннабель.

Его лицо стало непроницаемым.

— К нам это не будет иметь никакого отношения.

— И как это будет выглядеть, — не унималась Аннабель. — Ты станешь наведываться ко мне, разделив постель со своей герцогиней? А переспав со мной, вернёшься обратно к ней?

— Это неизбежно, — сказал он с жестокой ноткой в голосе. Монтгомери никогда не пытался очаровать или обмануть её, чтобы добиться желаемого. Если бы он действовал именно так, ей было бы гораздо легче ему отказать.

— А если твоя жена станет возражать?

— Не станет, как тебе самой хорошо известно, — сказал он.

Да, известно. Жёны аристократов закрывали глаза на подобные вещи.

Одна только мысль о том, что ему придётся делить постель с другой женщиной, разрывала душу в клочья, как свирепый зверь.

— А что, если это причинит ей боль? — прошептала Аннабель.

Монтгомери горько усмехнулся.

— Туше, моя милая. После этого вопроса мне не выиграть наш спор, как бы я ни ответил, я либо предстану перед тобой лжецом, либо беспечным ублюдком. Подозреваю, ты не смогла бы уважать ни того, ни другого.

Как же хорошо он её знал.

— Это не игра, здесь нельзя выиграть.

— У меня ощущение, что, если я отпущу тебя, то потерплю серьёзное поражение, — сказал Монтгомери. Его глаза блестели от еле скрываемого разочарования.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

"Тогда, не отпускай".

Но он отпустит. Аннабель казалась, будто она проваливается в бездну. Пытаясь ощутить под ногами твёрдую почву, она проговорила: