Королевская пешка (СИ) - Юлия Владимировна Буланова

— Так что же между Раду и Ярой?

— Взаимопонимание. До определенной степени. Доверие. Определенно. Симпатия. И определенная доля физического влечения.

— А вот последнее откуда взялось? Раду всегда нравились более миниатюрные девушки.

— Вкусы меняются. Мирен, они оба молоды и красивы. Что еще нужно? Несколько экзотическая внешность партнера вряд ли стала бы непреодолимым барьером. Исходя из того, что княжна забеременела достаточно быстро.

— А как лично ты относишься к ее желанию назвать дочь Хаят?

— Имя, как имя. Не слишком популярное у нас. Но ничего особенного в нем нет.

— В Джаннате оно широко распространено.

— И что? Еще мы на этих фанатиков оглядываться будем. Зато какой широкий жест. Назвать княжну именем простой девушки, пожертвовавшей своей жизнью ради своей страны. Близость к электорату, как бы цинично это не звучало, надо подчеркивать. А это повод. Причем, в искренности ее желания сложно усомниться. К тому же, мы воюем не с народом, а с их политическим режимом. С их идеологией расово-религиозного превосходства и стремлением к тотальному уничтожению всех «измененных». Это будет скорее пощечиной нашим врагам. Прямой потомок Ас-Шааров с полным генетическим соответствием представителя этой линии родит «измененную» девочку, которую мы назовем Хаят. Ты помнишь значение этого имени? Надежда.

— Но исходя из критериев данного «греха», этот конкретный ребенок «Измененным» считаться не может.

— В этом вся ирония. Мы увели прямо из-под носа шахди Гаяра «их надежду».

Часть 18

Рожать это больно, страшно и совершенно неожиданно. Вот так просыпаешься среди ночи и понимаешь: все — рожаю и никакие это не ложные схватки. А самое паршивое знаете что? Мы предусмотрели много вариантов побега. Как это сделать не привлекая внимания. Но никто из нас не подумал, что мы будем дейлать, если воды отойдут ночью.

Короче паниковать начали дружно. Самое смешное, что именно я могла хоть как-то сохранять присутствие духа и отдавать команды. А потом и ребята пришли в себя.

Было решено, что Лада прикрывает меня, до последнего создавая иллюзию того, что мы все еще во дворце. Закажет ужин на троих, посетовав, на то, что княжна сама не спит, и другим не дает.

А мы с Лелем пытаемся прорваться в госпиталь, также, максимально не привлекая внимания.

Благо, мои блуждания по дворцу посреди ночи уже никого не удивляли. Последние несколько месяцев бессонница регулярно выгоняла меня то в парк, то в один из залов, ставших моим координационным штабом, где круглосуточно дежурили аналитики.

Идти прогулочным шагом, делая вид, будто бы мне совсем не больно удавалось с трудом.

— А давай покатаемся по ночной столице? Умиротворяющее зрелище. И все глупые мысли из головы сами выветрятся, — произносит Лель заготовленную для систем видеофиксации фразу.

Я пожимаю плечами, показывая, что мне в общем-то все равно как убить время. И мы прогулочным шагом направились к одной из стоянок. Тревожное ощущение, что все сорвется в последний момент не отпускало. И почему-то, когда мы уже подлетали к госпиталю, оно не отступило, а завладело мной полностью.

Панику там мы навели знатную. Лель, неся меня на руках, вдохновенно врал о том, что мне-дуре взбрело в голову развеяться. Посреди ночи. А тут схватки. Госпиталь ближе дворца. Вот он и…

Больно было, конечно. Но не настолько, как я себе нафантазировала. Почти терпимо. Но все равно страшно. Вдруг дальше будет совсем плохо? Или продлится непонятно сколько? Неизвестность пугала.

Хотелось увидеть Раду. Или хотя бы перекинуться с ним парой слов. И понимание, что он сейчас на войне, не убирало какой-то иррациональной обиды за то, что я должна пройти этот путь одна. Это ведь и его ребенок.

Невеселые мысли о несправедливости жизни прервал Лель, ворвавшийся в операционную. Бледный, как смерть. Руки дрожат. Взгляд безумный.

— Нападение на госпиталь. Необходимо спрятать княжну. Они убьют ребенка, если найдут, — выкрикивает Эстерази, поспешно сбрасывая браслет-коммуникатор на пол. Логику этого действия я поняла. О произошедшем он уже доложил, кому смог. А дальше таскать с собой маячок — не самое разумное решение.

— Что за бред?! — возмутился средних лет талиец. Но это он генной карты малышки не видел. А мы предполагали нечто подобное. Пусть и не в столь грубой форме. Поэтому из медкапсулы просто выпрыгиваю. С поправкой на мое интересное положение — выползаю. Врача почему-то именно это приводит в ужас, а не нападение. — Вы что делаете? Вернитесь обратно!

— Куда можно спрятать княжну? — Гремит Эстерази. — Отвечать быстро и по существу. В любого, кто посмеет препятствовать, я буду стрелять.

Первой сориентировалась девочка лет пятнадцати на вид из младшего медицинского персонала. Она повела нас в место, которое знала, пока остальные хлопали глазами.

Вот так мы и оказались в подсобке, где хранились картриджи дезинфектора, которые заправляют в роботов-уборщиков.

А то, что последовало дальше я могу только паникой объяснить. Ибо дальше Лель выстрелил в замок. Теперь чтобы нас вытащить, дверь вырезать придется. Осознал же всю поспешность своего действия он лишь после моего:

— А кто теперь роды у меня принимать будет, гений?

— Она? — мой старший офицер с надеждой взглянул на девушку в светло-голубом платьице. — Тебя как зовут?

— Неда. То есть Рогнеда. Но я же на врача только учусь. Я там случайно оказалась. Пара роботов в этой операционной барахлить начали. И меня просто попросили их принести для ремонта. Они сами на базу возвращаться перестали.

— Учишься, — вычленил он главное. — Значит, теорию знаешь.

— Но тут же медкапсулы нет, — начала хлюпать носом девочка.

— Отставить истерику! — рявкнула на них я. — Обычные роды должны длиться шесть-одиннадцать часов. Стремительные — менее четырех часов. Берем минимальное значение и отнимаем два часа, что уже прошли. Лель, я знаю, что ты атеист, но советую молиться, чтобы в ближайшее время нас отсюда вытащили. Иначе принимать малышку будешь ты.

— А она?

— Будет вспоминать теорию и давать ценные указания. Не надо на ребенка ответственность за свою дурость перекладывать. Из вас двоих, как я понимаю, лишь ты совершеннолетний.

— Мы это не проходили еще, — уже откровенно ревела Неда.

— Значит, я буду вспоминать теорию естественных родов. Китель на пол постели. Пусть девчонка посидит.

— А ты?

— А мне ходить надо.

— Я — идиот.

— Спорить не стану. Ладно. Не дрейфь. Прорвемся. Там мы, скорее всего, погибли бы. Здесь отделаемся психологической травмой. Но советую особо не надеяться прибытие сюда медиков. Есть такая штука, как закон подлости. В месте, где я воспитывалась жил военный инженер Эдвард Мерфи. Он сформулировал это примерно так: «Если что-нибудь может пойти не