Конгломерат - Поль-Лу Сулицер

— Вы часто бываете в Андорре? — осведомился француз, выбрав блюдо.

— Я давно приезжаю сюда, раз или два в году. На талассотерапию, — уточнил он сразу же, будто могла существовать еще какая-то причина для бизнесмена такого размаха регулярно проводить время в Андорре.

Не прошло и десяти минут, как к ним подошел официант и сообщил дону Мельчиорре, что ему звонят. Старик продемонстрировал удивление, но ничего не сказал. Он проследовал за официантом в телефонную кабинку. Это был Альдо Лермини.

— В чем дело, Альдо? Почему вы мне звоните? Наши голубки могут о чем-нибудь догадаться.

— Простите, дон Мельчиорре. Но у меня не было другого способа связаться с вами. Вы сами сказали, что будете тут завтракать.

— Ладно, что случилось?

— Еще раз, дон Мельчиорре. Человек, о котором я вам говорил…

— И что?

— Он должен был находиться в Андорре всю неделю, но обстоятельства вынуждают его завтра утром вылететь в Южную Америку. Нужно, чтобы вы встретились с ним сегодня вечером.

— Сегодня вечером? Но как?

— Выкрутитесь как-нибудь. Что за идея взять с собой этого француза!

— Это мое дело, — сухо ответил дон Мельчиорре.

— И мое тоже, — парировал банкир таким же тоном.

— Что дальше? — нетерпеливо спросил его собеседник.

— Сами знаете, кто будет ждать вас сегодня вечером в церкви Санта-Колома в старой части города. Вы знаете, где она находится?

— Ее колокола звонят в чистейшем ломбардском стиле. Как же мне не знать эту церковь! — с досадой ответил дон Мельчиорре, не любивший, когда сомневались в его осведомленности. — Я буду.

— Отлично. До скорого и удачи.

Дон Мельчиорре положил трубку в плохом настроении. Решительно, этот банкир, считающий себя знатоком финансирования, обладал даром раздражать его своим всезнающим видом и презрительным отношением, хоть и скрываемым, к людям вроде самого патрона, ко торые всего добились сами, без дипломов и связей в выс шем обществе Милана или Рима.

Вернувшись за стол, он заметил заговорщический взгляд, которым обменялись Грегуар с Орнеллой.

— Кто это был? — спросила дочь.

— Джузеппе, — солгал дон Мельчиорре. — Я забыл подписать кое-какие бумаги, которые он нарочно взял в машину, чтобы я просмотрел по пути в аэропорт. Некоторые могут подождать неделю, а срочные я сказал подписать ему самому.

— Подписать вместо вас? — не сдержал удивления Грегуар.

— Конечно, и это не в первый раз. Когда мы были мальчишками и я прогуливал школу, он писал мне неподражаемые объяснительные записки. Он умеет копировать почерк. Никогда не знал, откуда у него эта способность — писать как взрослый человек, употребляя все эти обороты, прилагательные и все такое! Это длится уже шестьдесят лет. Он прекрасно имитировал почерк моего отца, но должен признать, что мой он копирует еще лучше. Вплоть до моей подписи. Вот так…

— Но вы не боитесь, что…

— Чего? Что он меня обманет? Что сбежит с деньгами? Значит, есть вещь, которую, несмотря на вашу образованность и воспитанность…

Орнелла вздохнула. Она знала: фраза, которую отец начинал таким образом, редко заканчивалась комплиментом.

— Несмотря на вашу образованность, вы, кажется, ничего не знаете об отношениях, которые завязываются еще в детстве. У вас ведь было детство, мсье Грегуар? — спросил он насмешливо.

Молодой человек вопросительно взглянул на Орнеллу. Но она так же, как и он, ничего не понимала. Что произошло? Настроение старика, такое радостное дс этого момента, резко изменилось.

— Конечно же, я был ребенком, — ответил Грегуар. — Я просто беспокоюсь о том, что кто-то из ваших подчиненных, даже если речь идет о друге и почти брате, может подделать вашу подпись в ваше отсутствие.

— Он делает это только по моему приказу, — заявил дон Мельчиорре тоном, не терпящим возражений.

Принесли горячее, и завтрак продолжился в слегка напряженной обстановке. В конце трапезы патрон достал сигары, и это был момент умиротворения. Улыбка вернулась к нему, и он выразил желание отправиться на курорт не сегодня, а завтра.

— Почему бы нам не провести ночь здесь? Я знаю, что этот отель очень комфортабелен. Тут комнаты со старинным интерьером. Как ты любишь, Орнелла, — произнес он сладким голосом.

— Почему бы и нет, — ответила девушка, понимая, что этим сделает приятно отцу.

— Что скажете, Грегуар? Вы все-таки наш гость и имеете право голоса!

— Спасибо, дон Мельчиорре. Ваши желания — мои желания, поверьте.

— Отлично! Тогда договорились, остаемся тут до завтра.

Грегуар подумал, что в этом месте у них с Орнеллой должно что-то произойти, и почувствовал внутри себя что-то, не понимая толком, что это — восторг или страх. Метрдотель, подошедший к их столику, ответил, что есть как раз три свободные комнаты. Одна большая на первом этаже и две поменьше на четвертом. Именно то, что нужно — дону Мельчиорре, чтобы незаметно ускользнуть, а молодым людям, чтобы продолжить первый контакт, зародившийся на высоте десяти тысяч метров.

Багаж был сразу же перенесен персоналом из арендованной машины в комнаты. Дон Мельчиорре покинул ресторан первым, а Грегуар и Орнелла остались сидеть за столиком, устремив взгляд на то, что называли печальными долинами Андорры. Грегуар, немного владевший испанским, попросил принести местную газету. Пресса пестрила сообщениями о событии, накануне происшедшем на аренах Севильи. Два быка, принадлежащих двоим конкурентам, устроили смертельную дуэль. Едва перед ними открыли двери на арену, выпустив из заточения, в котором держали несколько дней, как они набросились друг на друга. Можно было подумать, что они стремились умереть. Быки с разбегу вонзили друг в друга рога, приведя зрителей в оцепенение. Вздох ужаса и непонимания прокатился по трибунам, а два бездыханных тела быков уже лежали на арене. На земле образовались две огромные лужи крови. Фото этого страшного зрелища украшало первую страницу газеты, и в ресторане отеля говорили только об этом. Одни считали, что быки заболели бешенством. Другие видели в этом акт суицида животных, не желающих сражаться с человеком. Третьи восхищались храбростью противников, их бравадой. Короче, другой темы для обсуждения в тот день не было.

— Я считаю это ужасным, — произнесла Орнелла. — Я не понимаю, как цивилизованные люди могут увлекаться такой мясорубкой, как коррида. В молодости мой отец любил это зрелище. Он специально ездил во Францию. Думаю, именно тогда он так хорошо выучил французский язык. Сколько раз мы сопровождали его в Байон, Мон-де-Марсан и Ним на эти дьявольские праздники…

— Твоя мать тоже ездила? — спросил Грегуар.

— Поначалу да. Но ей становилось плохо. И сестрам тоже. Поэтому осталась только я. Хотя, если честно, я была очарована женщиной-тореро на лошади. Но я всегда закрывала глаза в момент убийства. Долгое время у моего отца не было бизнеса в Испании. Он считал, что испанское общество никак не могло расстаться с франкизмом, а он ненавидел Франко. Позже, когда установилась демократия, он снова решил заняться сырными заводами, которые мы держим до сих пор. Думаю, его бизнес всегда связан с моральными ценностями.

Если бы дон Мельчиорре слышал слова своей дочери, то, несомненно, улыбнулся бы такой доброте — он, который готовился к решающему разговору на тему незаконного капитала, обмана, скрытности, тайного обогащения.

В то время как два голубка были поглощены доверительной беседой, дон Мельчиорре включил свой ноутбук и ждал подключения к интернету, чтобы отправить несколько писем на секретные андоррские адреса.

Вот уже десять лет он держал тайные счета в Национальном банке княжества «La Bandorra». Каждый год, независимо от доходов, он перечислял на них средства, получаемые из дополнительных источников, представляя отчеты, оформленные таким образом, чтобы не платить большие налоги. Но на этот раз он собирался покончить с этим дилетантством всего за неделю. Вечером у него была назначена встреча с одним из самых влиятельных представителей «La Bandorra». Этот человек действовал только во имя своего банка, хоть и располагал некоторой свободой как доверенное лицо. Его звали Карло Мендес. Это был истинный художник финансов и ас камуфляжа.

На экране компьютера появилась страница с цифрами, графиками и диаграммами. Дон Мельчиорре сделал кое-какие пометки в записной книжке своим мелким и аккуратным почерком. Закончив, он вышел из интернета и положил записную книжку во внутренний карман пиджака. Довольный собой, он спустился к молодым людям.

Они все еще обменивались мнениями и впечатлениями по поводу корриды, когда появился патрон.

— Я чувствую себя здесь, среди каталонцев, какдома, — произнес он. — Это не кастильцы, гордые и высокомерные. Андорра — крестьянское государство. Да, я вам это гарантирую, и не надо улыбаться, — добавил он, обращаясь к Грегуару, на лице которого возникла улыбка. — Закон в Андорре основывается на древних обычаях, которые, в свою очередь, сложились из сельских традиций. В качестве соправителей здесь выступают и Уржельский епископ, и президент Французской Республики. Но на самом деле вы находитесь в стране крестьян, которые твердо стоят на земле и каждый день проводят в борьбе, стараясь вырастить табак и картофель.