Конгломерат - Поль-Лу Сулицер

За те несколько метров, которые ему пришлось прой ти до отеля, хитрый ломбардец прокрутил в голове мил лионы мыслей. Хоть он и боялся моря, но размышлял > Христофоре Колумбе и Америго Веспуччи, обо всех эти искателях приключений, которые однажды подняли паруса и отправились на поиски новых границ, новы горизонтов — сначала ради интереса, а потом ради тор говли. Дон Мельчиорре, насколько бы он ни был привя зан к земле и к своему городу, видел себя среди этих от важных мореплавателей. Он тоже был сыном Меркурия, бога торговли. Он наполнит желудки людей всего мира хлопьями, молоком и мясом. Он станет императором вкусной и полезной пищи. Он мечтал вывести Италию на мировой уровень сельского хозяйства.

Оставаясь на земле, он чувствовал себя гигантом, спо собным дотронуться до неба; ему казалось, что он стоит на одной ступеньке с Манцони, искусству которого ом так завидовал! Но, внимание! Речь идет о бизнесе. Дон Мельчиорре больше никого не боялся, особенно после того, как Карло Мендес объяснил ему гибкие правила креативного финансирования, которое он называл волшебным, основанным на фокусах, обмане зрения и блефе.

Дон Мельчиорре подошел к отелю и посмотрел на окна четвертого этажа, которые выходили на улицу. В одной комнате горел свет, в другой было темно. Ему было интересно, в какой из них находились молодые люди. У него было предчувствие, которое превратилось в уверенность: молодые люди должны провести эту ночь вместе.

36

У Орнеллы и Грегуара все было просто и ясно. С того самого момента, когда француз увидел девушку, он захотел узнать про нее все. Очень быстро Грегуар просто захотел почувствовать ее тело, ее взгляд, ощутить ее объятия.

После ужина они на какое-то время остались в баре, слушая приятную музыку и вспоминая о детстве. Это была обычная болтовня, способствующая возникновению некой близости. Очевидно, что молодые люди выросли в разных кругах, в разных странах. Но поскольку Орнелла великолепно владела французским, она без труда смогла отыскать то, что объединяло их с Грегуаром. Они оба увлекались лошадьми, интересовались известными рок-группами и еще много чем.

Когда Орнелла заговорила о современной живописи и музыке, Грегуар не мог высказать свое мнение, поэтому просто слушал. Именно в этот момент, неотрывно глядя на пухлые губы Орнеллы, у него возникло огромное желание поцеловать ее. И когда он с неожиданной уверенностью в голосе спросил, не хочет ли она подняться в его комнату, то услышал чудесный ответ: «Да».

Они занимались любовью страстно, нежно, полностью отдавшись ласкам и поцелуям. Никто из них не хотел ни вспоминать о прошлом, ни сравнивать его с настоящим.

В час ночи они зажгли светильник, чтобы видеть друг друга, и снова занялись любовью, но на этот раз не спеша, наслаждаясь каждым мгновением. Как раз в этот момент дон Мельчиорре, возвращаясь к себе, смотрел на их окна и задавался вопросом, за каким из них скрываются влюбленные.

Затем, как это часто бывает в такие моменты, настало время откровенной беседы. Первой заговорила Орнелла. Она поведала Грегуару о том, как в детстве мечтала о прекрасном принце, рассказала о коллегах отца, которые увивались за ней с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать, о странных отношениях отца и матери, которая уже ни на что не надеялась в этой жизни.

Потом девушка открыла Грегуару свои мечты: путешествовать, возглавить туристическую компанию, предлагающую экстремальный отдых. Очень часто с ее губ слетало слово «приключение». Когда Орнелла отправилась в душ, Грегуар понял, что еще никогда женщина не производила на него такого впечатления. Конечно, он почувствовал что-то, встретив в аэропорту Герэ Летисию, особенно когда его бывшая любовница рассказывала о связи с женатым мужчиной. Но на самом деле ему хотелось чего-то нового, экзотического. Сейчас Грегуар не думал ни о ком другом, кроме Орнеллы.

— А ты? — спросила она, вернувшись.

— Что я? — произнес Грег, любуясь обнаженной Орнеллой.

— У тебя есть мечта в жизни?

Он колебался. У него возникло желание ответить: «Ты». Но потом он решил, что подобный ответ будет выглядеть слишком помпезно и банально. Он вспомнил одного друга, который всегда говорил: худшее, что может быть в вопросе, — это ответ.

— Мечты… — произнес наконец Грегуар. — У меня их много. Столько, что не знаю куда девать. Слушай, можно сказать, что я их коллекционирую. Я храню их все и ни за что не променяю ни на что другое. Я капиталист мечтаний. Я собираю их с тех пор, как был ребенком…

— Ребенком?

— Да.

— Ага, — сказала она. — А есть среди них те, которые уже сбылись?

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Чтобы знать, могу ли я осуществить одну из них!

— Или сразу три, как фея в детской сказке.

— Ну так что, мечты сбываются? — с нетерпением переспросила девушка. Орнелла топнула ножкой, и на ее лице появилось выражение, сделавшее ее похожей на дона Мельчиорре. Грегуару стало не по себе.

Он немного подумал и стал говорить все, что приходило ему в голову, чтобы нарушить возникшее молчание. Он подумал, что молчание в самом начале — это не хорошо.

— Это тебя рассмешит, но я давно хотел стать пилотом и участвовать в гонках. «Формулы-1», конечно же. Когда мне было двадцать, чтобы оплачивать учебу, я нанимался пилотом для обкатки новых машин на специальной дороге, недалеко от Парижа. Позже я катался на карте и пробовал себя в «Формуле-3», но для того, чтобы ездить на таких машинах, нужно иметь фамилию Ротшильд, а моя семья была совсем не этого круга. Ноу меня были богатые друзья, и благодаря им я посидел за рулем болидов на ралли и на специальных соревнованиях. Я сохранил воспоминание о захватывающем чувстве скорости и мощности.

— Пилот на гонках… — повторила Орнелла, очаровательно прищурив глаза и наморщив носик. — Это очень опасный спорт. Много пилотов гибнет, так? Я помню ужасную смерть Сенны в Италии. Это была настоящая национальная трагедия. У нас очень популярна команда «Феррари», благодаря успехам этого Шумахера. Но мне не нравятся все эти парни.

— Почему? — удивился Грегуар. — Шумахер — суперчемпион, победитель. Он сражался с лучшими противниками: Простом, Дэймоном Хиллом, Сенной. Он собрал даже больше званий чемпиона мира, чем мифический Хуан Мануэль Фанхио, который был чемпионом пять раз! А Шуми — все семь! К тому же он ездит на «итальянце». Он должен тебе нравиться.

— Я не такой фанат, как ты, пусть даже меня и впечат ляет то, что эти типы носятся на скорости триста кило метров в час по прямой и непостижимым для меня обра зом преодолевают виражи. Но, к слову о знаменитом пилоте «Феррари», я не забыла его победу у нас в Ита лии, на автодроме Имолы. Он прыгал от радости, в то время как умирал Сенна. Я помню эти кадры, когда он разбивает бутылку шампанского…

— Точно, — согласился Грегуар, — но, думаю, он не знал о состоянии бразильского гонщика. Если бы знал, думаю, он не вел бы себя таким образом.

Орнелла пожала плечами.

— Он не раз демонстративно перекрывал дорогу своим противникам, — подытожила она.

— Да ты настоящий специалист! — воскликнул, смеясь, молодой человек.

Грегуар прижал Орнеллу к себе, и они пролежали так довольно долго, думая каждый о чем-то своем. Затем наконец погасили свет.

— А о чем ты мечтаешь сегодня, сейчас, когда знаешь, что не отправишься рисковать жизнью на трассе с остальными сумасшедшими?

— Я хотел бы иметь семью, сына и воспитывать его.

— С такой женщиной, как я?

— Нет, ты уже слишком старая, — сказал Грегуар, прижимая Орнеллу к себе.

— Дурак!

Она отстранилась, но потом опять вернулась в его объятия.

— Ты уже жил с женщинами? — спросила Орнелла.

— Да, но не со всеми сразу…

— Ты надо мной издеваешься!

— Я не буду рассказывать тебе о своих неудачных попытках совместной жизни, — бросил Грегуар. — Думаю, что до этого времени я встречал девушек, которым было нужно что-то совсем другое, чем мне. Им нужна была спокойная жизнь, а я жаждал приключений. Они хотели детей, а я нет. Между ними и мной всегда образовывалась пропасть. Я вспоминаю Мод, француженку, с которой почти год прожил в Японии. Нужно было начать жить вместе, чтобы я понял, что мы не можем быть вдвоем.

— Почему же вы прожили почти год?

— Требовалось время, чтобы все понять. Вначале каждый прилагал усилия. Но чем дальше, тем труднее становилось. Хотя…

— Что?

— Ну, скажем, нам было очень хорошо, когда мы занимались любовью.

— Понятно, — произнесла Орнелла и села на кровати.

Девушка подтянула ноги и положила подбородок на колени. Уличный свет обрисовывал ее грациозный силуэт. Они не спали всю ночь. Только около шести часов утра сон все же победил.