Там, где престол сатаны. Том 2 - Александр Нежный

Но зря, право слово, зря поспешили некоторые отцы и братья убраться восвояси, ибо в зале приемов только еще разгорался пир! Форель появилась на столах, за ней, сменяя севрюгу, вплыл таких же чрезвычайных размеров осетр с брюхом, плотно набитым черной икрой, подоспели шашлыки с нежной румяно-коричневой корочкой, под притворно-испуганные женские крики с веселым громом ударили в потолок пробки шампанского – но народ, с новыми силами прихлынув к трапезе, поодиночке, еще жуя, стал от нее отваливать, держа курс на его высокопреосвященство, который за весь вечер не съел ни крошки и не осушил даже бокала красного вина. Первым приблизился к нему о. диакон Антон Краев и, как подобает, поклонился и испросил благословение. Его высокопреосвященство неопределенно повел десницей и ею же обнял отца диакона за плечи, облобызавшись с ним уста в уста. Позвольте выразить Вам, дражайший отец диакон benevolentia et complacentia,[15] вызванные исключительно счастливой для меня возможностью встретиться с вами, одним из светлейших умов Русской православной церкви, ее голосом и выразителем ее мнения о животрепещущих проблемах современности.

– Моя точка зрения – не вполне официальная, – слегка зардевшись, промолвил отец диакон.

Ха-ха! Или нам неведомо, что неофициальная иной раз значит куда больше, чем официальная, ибо первая дает знать о сокровенном, вторая же всего лишь довлеет злобе дня, отвечал его высокопреосвященство его боголюбию и одновременно делал знак рукой, приостанавливая направлявшихся к нему епископа Истинно православной церкви Ипполита (графа фон Крюгге), сравнительно еще молодого человека с тщательно подбритыми бровями, дружка Степы Крылатова; самого Степу, хлебнувшего еще и еще и доверившего удерживать себя в прямостоящем положении своим спутницам; прибывшего из Америки и развернувшего в нашем Отечестве борьбу не на жизнь, а на смерть со всевозможными сектами профессора (так, по крайней мере, он себя представлял) Якова Доркина, воинствующее православие которого не могло скрыть ярко выраженные семитские черты его лица; Тарасика Максименко, пошатывающегося, но желающего заполучить эксклюзивное интервью г-на Генералова; рыжебородого священника о. Игоря Теняева, погруженного в мрачные думы, как бы скинуть этого обрезанного (говорят), но и крещеного (бесспорно) профессора (хвост он собачий, а не профессор) с пьедестала главного охранителя русского православия; игумена Вассиана (Петровского) с выражением усталой отрешенности на симпатичном лице, каковое выражение могло быть вызвано непрестанными трудами на ниве духовного просвещения томившихся во тьме неведения и неверия сограждан, а также наветами, поклепами и доносами в Синод, которым он сам предоставил преотличнейший повод, поддавшись терзавшему его зуду сочинительства и выпустив два романа, не имеющих, говоря по чести, никакого литературного значения, но зато указывающих на расположенный в предгорьях Урала магический центр Земли и живописующих прекрасную нимфу, спасающуюся в прибрежных зарослях от истекающего похотью фавна и в конце концов с воплем муки и страсти отдающую ему свое стройное белое тело (нимфа, говорят, особенно возмутила влиятельнейшего митрополита Иустина, рекшего, что голую-то бабу только дурак не возьмет); и еще тьму других, не менее достойных гостей приостановил Максим Михайлович, дабы прежде всего выслушать отца диакона.

– Для нас, скорее всего, – приосанясь, с тихой важностью начал о. Антон, тонкими пальцами слегка пощипывая жидкую бородку, – ваше предложение окажется неприемлемым.

Он замолчал и еще раз сквозь круглые свои очки взглянул на Максима Михайловича. Тот с прежним благоволением взирал на него.

– Говорите, говорите, – ободряюще кивал г-н Генералов. – Я готов к диалогу. Диалог лучше, чем перестрелка, не правда ли? Тем более, я пока не вижу фундаментального повода…

– Фундаментальный повод есть, – внушительно обронил отец диакон. – Ему имя – евреи. Никакая теология объединения невозможна с их участием, ибо в конце концов она рано или поздно превратится в еврейскую теологию, объединяющую и без того сплоченных евреев ради их вековечной цели – мирового господства.

– О! – воскликнул Максим Михайлович. – Потрясающе! Великолепно! Поразительно! Я даже не предполагал, что современная русская религиозная мысль может достичь таких сакральных глубин!

Отец диакон позволил себе снисходительную улыбку, едва, впрочем, тронувшую его румяные уста. Козни евреев столь многочисленны, расчетливы и тонки, что мало кому из гоев удается с Божьей помощью (он перекрестился, а г-н Генералов одобрительно кивнул) постичь их генезис, цикличность развития, а также период созревания, активного плодоношения и осеменения окружающего мира, каковое осуществляется трояким способом, а именно: посредством совокупления с особями другой крови, что в конечном счете, как доказали доктор Шульц из немецкого Института генетики и евгеники и профессор Протопопов из Новосибирска, приводит к патологическим изменениям сначала яйцеклетки, потом плода, а затем и всей нации, уже даже не скорбящей об утрате своей идентичности; через инкультуризацию, дабы разрушенная их культурным семенем чуждая культура в конце концов зачахла и превратилась в отмирающий побег; и осеменения политико-экономического, когда неприметно для нас совершается захват масс-медиа, финансов и власти, и мы в один прекрасный день просыпаемся рабами в совершенно другом государстве. Все это в общих, так сказать, чертах. Подробности в моих книгах, одну из которых позвольте преподнести вам на память об этом чудесном вечере. Отец диакон достал из потрепанного портфеля желтенькую книжицу под названием «Антисемитизм как самопорождение» и быстрым перышком начертал на ней: «Его высокопреосвященству с любовью во Христе». Число. Год. Подпись.

Сердечно благодарю. Непременно изучу. Приму к сведению. Вместе с тем достойно изумления благодарения и восхищения действие благого Промысла открывшего мне сердце томимое теми же заботами которые можете мне верить мсье диакон денно и нощно одолевают меня господа подождите еще минутку столы по-моему еще не опустели шампанского пожалуйста нам с отцом диаконом ну хорошо придется смириться и уступить хорошо очень рад ваше высокопреосвященство дорогой граф премного наслышан о вашей церкви еще томящейся в подполье ради того чтобы не запятнать свои белые ризы и иметь нравственное право провозгласить «анафему» всем отступникам лицемерам и фарисеям я их сам не терплю и потому моя «анафема» да пребудет с вами ныне и присно и во веки веков аминь ваше личное мужество позвольте небольшая сумма на ваш очередной соборик отец диакон ваше здоровье ваши успехи погодите вы еще мой гость милейший Антон я чувствую к вам истинно отцовское расположение о если бы у меня был такой сын но радости отцовства колыбель в которой умиляя сердце дремлет солнечное дитя юность когда возмужавший сын становится надеждой и опорой престарелого отца увы не для меня и вас мой друг поджидает та же участь хотя я не уверен что целибат полезен вашему здоровью во всяком случае не казните себя если ваша пуля вполне случайно найдет себе подходящую дырочку вы граф бесконечно правы Гитлер действительно был новый Моисей а все эти бредни про Холокост измыслили сами знаете кто и зачем Гитлер железной рукой вел человечество к земле обетованной вы совершенно правы ах суд народов что это такое позвольте вас спросить с таким же позвольте так выразиться хотя это слово совершенно неприменимо к процессу в Нюрнберге можно подумать что это не юридическая процедура а какие-нибудь «Семнадцать мгновений весны» с таким же осмелюсь сказать правом могут судить меня вас далай-ламу Мао Цзедуна маршала Тито желаю вам всяческого процветания история еще скажет свое и о непонятом гении и о вас мой друг мсье диакон о я знаю я читаю ваши мысли что я не могу быть вашим соратником не могу стать в один с вами ряд и вместе с вами поднять грозный меч на запятнавший себя смертными грехами Израиль всего лишь потому у вас очаровательные спутницы милейший Степан Аркадьевич берегите его трудно представить российскую демократию без господина Крылатова а господина Крылатова без демократии я всегда приветствовал полигамию причем без всякой ревности особенно неуместной в данном случае где недостаточность груди бедер и простите зада жены вполне уравновешивается некоторым избытком вышепомянутого в телосложении белокурого ангелочка что в моих жилах впрочем я человек известный меня принимают президенты короли и премьеры чтобы делать из этого тайну вообще это не мой стиль тайна мне вовсе не улыбается взваливать на какого-нибудь ущемленного ненавистью беднягу onus probandi[16] когда я сам признаю свою частичную природную принадлежность к еврейству но в то же время во всеуслышание заявляю не кровь а почва и готов подписаться господин Доркин я преклоняюсь я восхищаюсь я поражен все эти мормоны свидетели Иеговы муниты кришнаиты шампанского господину Доркину они как жуки-короеды безжалостно подтачивают вековой ствол русского православия убийства насилия похищения детей шпионаж о это поистине страшный сон и тут наконец вы мой русский православный витязь ах мой дорогой при всех ее ошибках и перегибах не так-то уж она была плоха святая инквизиция нет нет милейший Тарасик сегодня решительно никак завтра я вас жду сегодня продолжайте пировать ай-яй-яй да в осетре еще черной икры килограммов на пять и форель как забытая девушка не бросайте девушек Тарасик у вас я знаю есть склонность к изменам и переменам сжечь натурально а не фигурально сжечь на костре в пламени и дыме с мольбами и предсмертными воплями того чья душа очищается благодатным огнем о многие еретики после такого зрелища обращались на путь истинный я чрезвычайно рад дорогой профессор что обрел в вашем лице единомышленника позвольте пожать вашу мужественную руку и пожелать один мой добрый знакомый всегда имел при себе метлу как символ разумеется и собачью голову с оскаленной пастью тоже как символ но впечатление незабываемое вы будете совершенно неотразимы обаятельны привлекательны той знаете особой устрашающей красотой которая одна только может спасти этот погрязший в грехах мир моя же почва или если желаете мое credo неустанное противостояние их стремлению к мировому господству понеже ах дивная славянская речь я ее верный поклонник и без иудина колена есть куда более достойные претенденты мсье диакон дорогой Антон вы оцените направление моих мыслей я надеюсь ваша следующая книга будет посвящена взгляните трезвым взором на каббалу и вы увидите в ней обожествление и абсолютизацию Израиля между тем как у нас имеются свои планы на абсолют отче Игорь оставьте горькие помыслы и верьте мне через год этого дутого еврейского профессора выкинут за ненадобностью и вы встанете во главе а собственно кто же еще нет мой дорогой в этом мире еще встречается справедливость особенно если направить ее на верный путь либералы социалисты коммунисты не ведают что впряжены в плуг каббалистической идеи хотя при этом некоторые из них в той или иной мере владели каббалой Маркс например Бронштейн Розенфельд Радомысльский а толпа что толпа ну-ну без этих условностей милейший отец Вассиан облобызаемся по русскому православному обычаю нимфа в объятиях фавна прекрасная сцена в ней есть что-то эллинистическое древнее и незабываемо-прекрасное как первая любовь я уверен вы познали это чувство мой дорогой поэт и плюньте на доносы этого ничтожного дьякона автора гнусных антисемитских книжек он же их писал я имею в виду доносы собственно у него и книжки как доносы нет предела человеческой неблагодарности ведь он возрос под вашим мудрым руководством с корыстным стремлением занять ваше место подсидеть так кажется говорят в России но высшая правда уберегла вас ваше служение и ваше творчество в Америке непременно навещу ваших дочек мормонский колледж не самое дурное место если их там не очень пичкают «Книгой мормона» от которой признаюсь я теряю рассудок и лишний раз убеждаюсь в наивности человека готового слепо убежденно и страстно верить во всякий бред мсье диакон я лишь хотел придать вашим мыслям новый оттенок отчего они произведут я уверен еще большее впечатление на читающую публику вы говорят вхожи к Патриарху пообещайте мне свидание с ним буду вам чрезвычайно и в качестве маленького доказательства о не отвергайте руку дающего с тайной милостыней в конце концов могу я быть Меценатом помогающим талантливому автору и поднимем тост за теологию объединения за укрепление нашей дружбы и плодотворное сотрудничество!