Наследники Хамерфела - Мэрион Брэдли

Он вытер с лица выступивший пот. Что случилось с братом?

Героизм, временами бурно им овладевавший, на этот раз мог стоить ему жизни. Конн осторожно попробовал поискать сознанием прерванную связь с Аластером, но нашел только боль и темноту… Правда, боль означала, что Аластер, по крайней мере, жив, возможно, тяжело ранен, но все еще жив.

Медяшка, сидевшая у его ног, выла не переставая.

«Наверное, тоже приняла какое-то сообщение от хозяина, — подумал Конн. — А может, она воспринимала его, Конна, возбуждение и отчаяние?»

— Все в порядке, девочка, — сказал он, погладив щенка по голове. — Все в порядке. Успокойся.

Огромные черные глаза Медяшки смотрели умоляюще, и Конн подумал:

«Да. Я немедленно должен ехать в Хеллеры. Так или иначе, но я буду нужен Маркосу».

Он привык самостоятельно принимать решения. Уложив одежду в седельную сумку, сходил на кухню захватить еды на дорогу, и только тут до него дошло, что в доме матери он жил как гость, и раз уж не собирался просить у нее разрешения на отъезд, то, по крайней мере, должен был поставить ее в известность о своих намерениях.

Оставив седельную сумку, он пошел искать Эрминию. Проходя через зал, он вдруг увидел, как открылась входная дверь и в дом вошел Гейвин Деллерей, напоминающий птицу с ярко раскрашенными перьями: на нем были малиновые кожаные ботинки, в тон волос, завитых в локоны, и ленточек по обшлагам рукавов рубашки. Едва взглянув на Конна, тот сразу понял — что-то неладно.

— Доброе утро, дорогой друг. Что случилось? Пришли вести от Аластера?

Конн, бывший отнюдь не в настроении терять время на светские условности, выпалил:

— В горах пожар, брат ранен, возможно — убит.

С лица Гейвина как будто сдуло игривое выражение. Он поспешно произнес:

— Ты должен немедленно сообщить об этом своей матери, она сможет выяснить, жив он или нет.

Об этом Конн не подумал, он все еще очень мало знал о ларане. Чувствуя, что его голос дрожит, он произнес:

— Ты пойдешь со мной? Я не смогу взглянуть ей в лицо, если вдруг получится, что я принес ей весть о смерти Аластера…

— Конечно, — сказал Гейвин.

Они вместе пошли искать Эрминию и обнаружили ее в комнате за шитьем. Она подняла глаза и улыбнулась сыну, но, когда тот не ответил на улыбку, взгляд ее моментально стал испуганным.

— Конн, что случилось? А что здесь делаешь ты, Гейвин? Ты знаешь — мы всегда тебе рады, но чтобы ты пришел сам, в этот час…

— Я хотел узнать, нет ли новостей, — сказал Гейвин, — но когда обнаружил Конна в таком состоянии…

— Мне немедленно надо ехать в Хамерфел, мама. Аластер тяжело ранен, если не погиб во время тушения пожара.

Лицо Эрминии побелело.

— Ранен? Откуда ты знаешь?

— Я был с ним в контакте как раз перед тем, как это произошло. Очень сильное ощущение — то ли страх, то ли боль — вот что там было, — произнес юноша, но она мгновенно поняла все сама, едва задала вопрос. — Я видел, как на него упало горящее дерево!

— Всемилостивая Аварра! — прошептала Эрминия. Моментально достав звездный камень, она склонилась над ним, но очень скоро облегченно подняла глаза.

— Нет, думаю — он не умер. Тяжело ранен — да. Возможно, лежит без сознания, но только не умер. Он вне пределов досягаемости, надо послать за Эдриком или за Ренатой, которые могут связаться с людьми в Башне Трамонтаны, а те тогда выяснят, что случилось в горах. Хранители могут связываться друг с другом.

— За Флорией тоже пошлите, родственница, — сказал Гейвин. — Она наверняка хотела бы знать, что происходит с ее женихом.

— Да, конечно, — согласилась Эрминия, опять наклоняясь к звездному камню. Через мгновение она подняла голову и сказала:

— Они идут.

Конн счет необходимым заметить:

— Для меня это все — лишняя задержка. Я чувствую, что немедленно должен ехать к нему.

Эрминия сурово покачала головой.

— Как раз спешка здесь не нужна, если ты действительно должен ехать, то лучше отправиться в путь, точно зная, что произошло. Иначе ты можешь попасть в западню, устроенную Сторном, как попал твой брат незадолго до вашего рождения.

— Ну, раз вопрос ставится так, — вступил в разговор Гейвин, — то он не должен ехать один. Клянусь, я буду рядом с ним и в жизни, и в смерти.

Эрминия обняла Гейвина, выразив этим порывистым жестом то, на что у нее не хватало слов. Тут Медяшка вдруг подняла голову и залаяла. Послышались шаги, и в комнату вошли Флория с Ренатой, одетой в свое малиновое рабочее платье, а вслед за ними — Эдрик Элхалин.

— Я пришел сразу, как только узнал, что нужен тебе, родственница, — сказал он, подойдя к Эрминии.

— Расскажи, что случилось, дорогая, — произнесла Рената сиплым, невыразительным голосом эммаски. Конн быстро все объяснил. Выслушав его, Эдрик мрачно заметил:

— Надо немедленно сообщить об этом королю Айдану.

Рената возразила нахмурившись:

— Ни в коем случае. У его величества сейчас достаточно неприятностей, и он ни слова не должен услыхать об этом происшествии в Хамерфеле.

— Значит, Антонелла умерла? — спросил Гейвин. — Я ведь слышал, что она начала поправляться…

— До вчерашней ночи так оно и было, — сказала Флория. — Ночью за мной прислали просмотреть ее, у нее в мозгу лопнул еще один сосуд. Она не умерла, но говорить не может, а вся правая сторона тела парализована.

— Да, бедная королева, — произнесла Рената. — Она со всеми была добра, и Айдан будет сильно горевать, если потеряет ее. По крайней мере, он должен находиться рядом с женой, покуда его присутствие еще может давать ей хоть какое-то облегчение.

— Мне тоже следует быть возле нее, — заметила Флория. — Может быть, бдительность и постоянное наблюдение позволят предотвратить очередной удар, который, скорее всего, будет означать смерть.

— Тогда с ней должна быть только я, — произнесла Рената. — А твое место, Флория, мне кажется, должно быть рядом с матерью твоего жениха… — но при этом она посмотрела на Конна, — и думаю, твой отец с этим согласится. Ты нужна Эрминии, а я останусь с ее величеством. До того, как я стала Хранителем, я была Наблюдающей…

— К тому же у вас неизмеримо больше опыта, чем у меня, — добавила Флория с облегчением и благодарностью.

Конн тоже ощущал, как разрывается его сердце между братом и королем, которого он так полюбил. Не умея скрывать раздражение, он произнес:

— Тогда во имя всех богов, давайте же скорее узнаем, что с Аластером.

Он глянул на Флорию, она встретила его взгляд, и ни один из них не осмелился закончить мысль, мелькнувшую в этот миг:

«Я не желаю своему брату ничего плохого. Клянусь. Но если его с нами больше нет…»