Наследники Хамерфела - Мэрион Брэдли

— Это лерони из Башни пришли нам на помощь.

— Они принесли химикаты для тушения огня?

— Точно. И правильно сделали, а то — кто знает, не они ли сами начали этот чертов пожар своим клингфайром и еще какой-нибудь дьявольщиной!

— Скорее всего, загорелось от молнии, — сказал Аластер, но человек был настроен скептически.

— Ну да, как бы не так. Тогда почему сейчас пожаров больше, чем во времена моего деда, можешь сказать, а?

Аластер понятия не имел. На это он мог заметить лишь следующее:

— Поскольку во времена твоего деда я не жил, то не знаю, было тогда пожаров больше или нет. И не думаю, чтобы ты это знал, — после чего вновь нагнулся, продолжив работу.

Это дело не для герцога Хамерфела. Если бы он знал заранее, что быть герцогом в горах означает копаться в грязи, то с радостью уступил бы титул Конну!

Нет, не бывать этому. Аластер мрачно посмотрел в небо, представляя, как оно покрывается мелкими облаками. Облака наливаются, становятся серыми и тяжелыми, закрывают солнце и в конце концов проливаются дождем — благословенным дождем! На небе с южной стороны действительно появилось облачко, маленькое и пушистое. Он вообразил, как оно растет, быстро распространяясь по небу, клубясь и темнея, надвигаясь все ближе…

Но оно действительно росло и ширилось, неся с собой холодный ветер, и продолжало темнеть и набухать. Аластер был удивлен и восхищен:

«Неужели мне удалось каким-то образом это сделать?»

Он проэкспериментировал несколько раз, пока не убедился в своей правоте. Каким-то образом его мысли управляли облаком и формировали его, делая все больше и больше, пока фантастические замки и башни из пара не закрыли половину неба!

Не являлось ли это проявлением неизвестного вида ларана, на который его не догадались протестировать? Он не мог сказать. С появлением облака стало гораздо прохладней; тогда он прилежно опять склонился над мотыгой, прежде чем в голову ему пришла очередная мысль:

«А не могу ли я вызвать дождь? Не удастся ли мне загасить огонь и спасти всех от бедствия?»

Но беда была в том, что он хоть и мог сделать облако темней и гуще, но не знал, когда оно станет достаточно большим, чтобы из него хлынул дождь. Надо было лучше слушать, когда мать пробовала рассказывать ему о простейших способах применения ларана.

«Жаль, что я не могу проникнуть в сознание Конна, как он проникает в мое, и научиться этому искусству от него».

Его попытка мысленно создать облако отняла столько времени, что девочки и мальчики, разносившие воду, успели сделать полный круг. Среди них он заметил Ленизу, теперь уже вдалеке, и подумал, не специально ли ее переставили в другой ряд. И тут вдруг понял, что ревнует ее к мужчине, получавшему из ее рук воду… ревнует гораздо больше, чем ревновал Флорию к Конну в Тендаре.

«Разумеется, мой брат Конн знает так мало о городской жизни, что даже не замечает женщин, если думает, что они принадлежат другим мужчинам».

На какое-то мгновение Аластеру стало стыдно за презрительное отношение к брату в таких вопросах.

«А действительно, что здесь смешного, если Конн ведет себя благородно? Но стоит ли мне перенять его деревенские понятия о морали?»

Небо теперь так затянуло грозовыми тучами, что поднялся сильный ветер. Аластер, раздевшийся до пояса, начал мерзнуть и натянул рубашку, которая висела, обвязанная вокруг талии. Он была мокрой от пота… но нет, это были уже капли дождя — большие, падавшие редко, и он тут же вообразил, как дождь начинает идти все быстрее и быстрее…

Когда хлынул настоящий ливень, радостный гомон пронесся по рядам пожаротушителей, а с границы горящего леса повалили густые клубы пара. Аластер отложил мотыгу и с чувством облегчения и удовлетворения поглядел в небо.

— Эй, смотри! — крикнул кто-то пронзительно.

Недоуменно переведя взгляд, Аластер вдруг увидел начавшее крениться горящее дерево и, к своему ужасу, заметил, что рядом, в нескольких ярдах, Лениза как раз несла ведро воды. До конца не соображая, что делает, Аластер опрометью побежал вдоль пожарозащитной полосы. Он бросился к девушке, пытаясь ее спасти, выхватив из-под падающего дерева…

Но далеко убежать они не успели. Дерево с оглушительным треском рухнуло на землю, увлекая за собой более мелкие деревья и кустарник. Ими-то и накрыло Ленизу с Аластером, придавив обоих к земле. Он пытался вынести ее на руках из-под падающего дерева, и теперь, когда мир раскололся у него над головой, она оказалась под ним, прикрытая его телом. Последнее, что он услыхал, был обезумевший вой Ювел.

13

Конн наблюдал за пожаром отстраненно, не имея особого желания влезать в сознание Аластера. Рано или поздно Аластеру придется самому решать, как установить отношения с Маркосом и бывшими подданными Хамерфелов. Если он будет соблюдать обязанности по отношению к фермерам в тушении пожаров, что Конн делал, начиная с девяти лет, они обязательно его примут, и произойдет это гораздо быстрее.

Угроза смерти сломала все барьеры между братьями. Паника, овладевшая Аластером, когда он увидал падающее дерево и попытался оттолкнуть Ленизу подальше от него, передалась Конну. Казалось, горящая крона накрыла его самого. Удушающее огненное море, треск падающего дерева, даже сумасшедший вой Ювел — все это прогремело в его сознании, словно он находился там, а не в тихой комнате матери. Юноша встал, шатаясь, на ноги, какое-то время не понимая, что происходит.

Его наполняло ощущение опасности. Прошло несколько мучительных мгновений, пока он вновь осознал, что стоит один, в сумерках, а слух улавливает только звуки с тихих улочек Тендары. Где-то вдали лает собака, скрипит колесами телега. Аластер вдруг куда-то пропал — то ли умер, то ли потерял сознание, после чего жестокое видение оставило Конна.

Он вытер с лица выступивший пот. Что случилось с братом?

Героизм, временами бурно им овладевавший, на этот раз мог стоить ему жизни. Конн осторожно попробовал поискать сознанием прерванную связь с Аластером, но нашел только боль и темноту… Правда, боль означала, что Аластер, по крайней мере, жив, возможно, тяжело ранен, но все еще жив.

Медяшка, сидевшая у его ног, выла не переставая.

«Наверное, тоже приняла какое-то сообщение от хозяина, — подумал Конн. — А может, она воспринимала его, Конна, возбуждение и отчаяние?»

— Все в порядке, девочка, — сказал он, погладив щенка по голове. — Все в порядке. Успокойся.

Огромные черные глаза Медяшки смотрели умоляюще, и Конн подумал:

«Да. Я немедленно должен ехать в Хеллеры. Так или иначе, но я буду нужен Маркосу».

Он привык самостоятельно принимать решения. Уложив одежду в седельную сумку, сходил на кухню захватить еды на дорогу, и только тут до него дошло, что в доме матери он жил как гость, и раз уж не собирался просить у нее разрешения на отъезд, то, по крайней мере, должен был поставить ее в известность о своих намерениях.