Адаптер - Борис Петров

не знает, что он точно не из этого города. Азин еще не отправила отчет, но должна это сделать до вечера.

— Ты хочешь ей помочь? — робко спросила она, угадывая ответ в его глазах. Рустам кивнул и сел рядом, тяжело вздохнув.

— Но она убила своего сына, главу рода, последнего из потомков апостолов. Ты не боишься? А ты знаешь, сколько это стоит?

Рустам махнул рукой, криво ухмыльнувшись. Азин прижалась к нему и поцеловала, прошептав: «Прости меня. Я ненавижу казни и тех, кто…». Он не дал ей договорить, крепче прижимая к себе. Азин заплакала. Она боялась его и за него, не понимая, в какую игру влипла, и кто он на самом деле такой.

На площади Правды курсировали экскурсии школьников, сменяя друг друга по рассчитанному алгоритмом графику. Каждой возрастной категории рассказывали свою программу, не перегружая и не пугая выше разрешенного уровня детский мозг. Площадь представляла собой правильную двенадцатиугольную фигуру, на гранях которой стояло по гранитной плите, белой с черными прожилками, с высеченным основным законом Пророка. Основной закон заключался в двенадцати заповедях, снизошедших с неба Пророку для грешных людей:

«Нет другой власти, кроме власти Бога на земле и на небе»

«Нет имени Бога, ибо нечестивые уста грешников не смеют произносить имя Господа, а уши грешников не смогут выдержать силы имени Аллаха»

«Грешник не сможет постичь величие лика Господа. В дар Господь дарует грешникам тени Пророка и лики святых в успокоении и благолепии»

«Пророк есть рука Бога на земле — иной власти нет, и быть не может, ибо так повелел Господь»

«Слово Божье заключено в законах, переданных грешникам Пророком, ибо закон и есть слово Божье»

«Господь наделяет детей своих силой и мудростью своей, и только праведник способен познать истину. Но нет, и не будет тех, кто сможет познать истину до конца, ибо это есть путь длиною в жизнь. Так повелел Господь»

«Аллах повелел, и Пророк передал грешникам их миссию на земле, в искуплении грехов своих и грехов предков»

«Каждый должен блюсти веру и выполнять свою миссию. Так повелел Господь»

«Пророк исполнил волю Аллаха, и каждый с рождения облагоденствован Божьей милостью. Нет больше голода, нет больше страха и нищеты — так повелел Господь»

«Грешники должны чтить законы, ибо это есть слово Божье. Каждый ответит по делам своим, каждому воздастся за дела его»

«Неверие — это есть самый страшный грех. Он рождает дьявола в грешнике, желающего стать Богом»

«Нет пощады тем, кто не верит в Пророка и не чтит законы — ибо так наказал Господь, послав Пророка грешникам в искупление, в награду»

«Пророк выбрал апостолов, в исполнении воли Аллаха. Потомки апостолов наделены Божьей силой и волей Пророка, трудом и жертвенностью исполняя волю Бога, охраняя и защищая мир и Вселенную»

В центре площади стояла пирамида с двенадцатиугольным основанием высотой в трехэтажный дом. Углы пирамиды смотрели точно по центру монументальных плит с заповедями Пророка, на гранях отражались сразу две заповеди, сплетаясь в непостижимую голограмму из слов, цветов, рождавшихся из семени или луковицы, распадавшихся лепестками на космические брызги, в которых рождался горящий праведным светом мир. У пирамиды не было ни входа, ни выхода, идеальные грани завораживали священными картинами, сменявшими ненадолго отражения заповедей, сменявших друг друга по часовой стрелке, и от этого казалось, что пирамида медленно вращается, словно древний хронометр, отмеряя бесконечность времени. Дети и взрослые, собранные на экскурсию, шли вслед вращению пирамиды, и экскурсоводы тихо, стараясь не потревожить величия момента, толковали заповеди согласно последней версии, принятой Правительством и Советом совести. Экскурсия длилась не более пятнадцати минут, детей и взрослых из ведомств и частных компаний рассортировывали по робобусам. Маршрут был всегда один и тот же: площадь Правды, монумент воинам победителям и освободителям, храм и мечеть, располагавшиеся всегда напротив через магистраль, соединенные подземным переходом. Экскурсии проводились не реже раза в месяц, чтобы никто не забыл, не смел посеять в себе хоть малую толику сомнений, не создал в себе дьявола.

В пирамиду можно было попасть по подземному тоннелю, вход в который находился в неприметном двухэтажном сером здании, убогом памятнике архитектуры из железобетона, сохранившимся с прошлых времен. Памятная надпись на позеленевшей от старости медной плите у входа гласила, что здесь было главное управление ОВД по городу Голицыно. Что было раньше в том городе и было ли что-то на самом деле, не знал никто. Не трудно было узнать, что и это здание было новоделом, и никакого отделения ОВД в нем никогда не было — это был символ власти, как и площадь Правды, не требовавший подтверждения, не допускавший сомнения.

Что было на втором этаже знали немногие, в основном те, кто возвращался из пирамиды, совершив неположенное или испытав возвышенное эротическое возбуждение от истязательства приговоренного преступника. Система отслеживала это и на выходе из пирамиды таких неравнодушных горожан ждали офицеры полиции совести.

На первом этаже был вход в тоннель и терминал оплаты. Точно такой же был внутри пирамиды, но в нее пускали по предоплаченному билету на просмотр казни, желающие внутри могли расширить пакет и выбрать желанную пытку согласно прейскуранту. Таким образом город восполнял затраты на казнь и следственные мероприятия. Если сумма пожертвований неравнодушных горожан превышала фактический лимит, разница уходила на текущий ремонт в детсадах и школах, поэтому сколько бы ни было собрано денег, какие бы муки не испытал приговоренный к казни преступник — все шло на истинно благие цели, и каждая транзакция была «окрашена», и каждый горожанин, даже тот, кто не жертвовал, мог проследить течение средств и убедиться, что истина дороже денег, что нет лжи в правосудии и справедливости.

Рустам долго не мог войти в серое здание. Он боялся и понимал, что должен это сделать. И не потому, что об этом просил Беджан, не требуя от Рустама клятвы, а потому, что Рустам сам хотел этого. Площадь Правды и серое здание был,

точь-в-точь, как в соседнем городе третьего круга, куда их еще школьников возили на экскурсии из рабочего поселка. Даже зеленая медная плита была точно такой же, отличалось название города. Он переглянулся с Азин: девушка была бледная и подрагивала, в глазах стояли крупные слезы, а на уголках рта появился белый налет, будто бы еще немного, и она упадет в приступе падучей. Они понимали друг друга без слов, и Азин утвердилась в том, что этот красивый мужчина, такой, о котором она мечтала школьницей, гораздо ближе к ней, чем все ее клиенты, рожденные