Александрийская поэзия - Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

Друг против друга бойцы щиты обратили и копья

С той и с другой стороны. Так быстрого пламени сила

Вдруг на кустарник сухой напав, бушует пожаром.

Страх и смятенье внезапно смутили народ долионский.

1030 И самому их владыке судьба не судила из боя

Снова к супруге в чертог на ложе ее воротиться,

Ибо его Эзонид, когда тот на него устремился,

Быстро копьем поразил в середину груди, и сломалась

Кость под ударом, и царь на прибрежном песке распростерся,

Долю исполнив свою. Никому ведь из смертных не можно

Смерти уйти — распростерта высокая всюду ограда.

Мыслил и он, что ему не грозит от героев приплывших

Горькая участь, а смерть в ту же ночь его быстро сковала

С ними в бою, и немало других, что ему помогали,

1040 Было убито. Сражаясь, Геракл низложил Телеклея

И Мегарбанта. Акаст смерти Сфодриса предал, Пел ей же

Дзелиса не миновал и пылкого в битве Гефира,

А Василея сразил Теламон, копьеборец искусный,

Ид Прометея убил, а Клитий убил Гиацинта,

Мегалосаккий и Флогий от рук Тиндаридов погибли,

Сын Ойнея сразил и смелого Итимонея,

И Артакея, владыку мужей… их всех и поныне

Жители помнят и честь воздают, как славным героям.

Прочие дрогнули и, трепеща, побежали. Так в страхе

1050 Мчится от соколов быстрых пугливая стая голубок.

Ринулись с шумом в ворота толпой, и наполнился город

Криком бойцов, покинувших поле плачевного боя.

А на заре увидали и те и другие ошибку

Страшную, непоправимую; тяжкая скорбь охватила

Тотчас героев минийских, когда пред собою узрели

Кизика, сына Энея, в крови и во прахе лежащим.

Целых три дня напролет стенали и волосы рвали

Мужей отважных семья и народ долионов. А после

В медных доспехах они, обойдя вкруг могилы три раза,

1060 С почестью должной его погребли и устроили игры,

Как надлежит, на широком лугу, где еще и поныне

Высится царский курган, и потомкам зримый далеким.

Не пожелала в живых после Кизика смерти остаться

Клита, супруга его, но к горю прибавила горе,

Петлю накинув на шею. Оплакали нимфы лесные

Гибель юной жены, добровольно расставшейся с жизнью;

Сколько слез из очей было пролито ими на землю,

Все эти слезы в родник превратили богини прозрачный,

Клитой назвавши его во имя злосчастной юницы.

1070 Стал печальнейшим днем этот день и для жен долионских,

И для мужчин по воле Зевеса. Никто из народа

Пищи не мог коснуться в тот день, да и после надолго,

Скорбью объяты, они о помоле зерна позабыли,

Но на огне не сушеным его и немолотым ели.

Ведь и поныне еще, когда в годовщину свершают

Жертву там ионийцы, живущие в Кизике, — мелют

Все неизменно муку для лепешек на мельнице общей.

После того бушевали жестокие бури в теченье

Целых двенадцати дней и ночей и мешали героям

1080 В плаванье выйти. В ближайшую ночь все герои, что за день

Приутомились, теперь на исходе ночи вкушали

Сладостный сон. Среди них лишь Акаст один с Ампикидом

Мопсом на страже сидели, товарищей сон охраняя.

Этой порой начала над главой белокурой Язона

Вдруг альциона порхать, предвещая голосом звонким

Бурных ветров прекращенье. Тотчас же Мопс ее понял,

Лишь услыхал он пророческий глас этой птицы прибрежной.

Тут отогнала богиня335 ее, и, взмыв, альциона

Села на верхнюю часть кормы, изогнутой круто,

1090 Мопс же Язона, что спал, протянувшись на мягких овчинах,

Сразу толкнул и, от сна пробудив, сказал ему вот что:

«Друг Эзонид, тебе надо взойти на Диндим островерхий

В тамошний храм и с мольбою припасть к пышнотронной богине,336

К матери всех блаженных богов, и тогда прекратятся

Страшные бури. Такой я недавно голос услышал —

Глас альционы морской, что, кружась над тобою, пока ты

В крепком покоился сне, обо всем мне об этом сказала.

Ведь от нее, от богини, зависят и ветры, и море,

И вся земля, и обитель покрытого снегом Олимпа.

1100 И отступает пред нею, когда на великое небо

С гор она всходит, Кронион Зевес.

Равно и другие Боги бессмертные чтят наводящую ужас богиню».

Молвил, — для слуха Язона приятно слово то было.

Радостный, с ложа вскочил и спящих товарищей поднял

Всех он поспешно. Когда же они вокруг него собралися,

Им прорицанье, что Мопс Ампикид ему дал, он поведал.

Вывели младшие сразу герои быков из загона,

Прямо на самую кручу горы их погнали высокой;

Прочие вмиг от священной скалы Арго отвязали

1110 И во Фракийскую гавань приплыли. Потом же, оставив

Только немногих с ладьей, поднялись они на гору тоже.

Стали им видимы тут, словно были у них под рукою,

И Макриадские кручи и за морем берег Фракийский,

Видим в тумане стал зев Босфора, видны высоты

Мизии, и на другой стороне — теченье Эзепа,

А в Адрастее и город Непей, и долина Непея.337

Прочная там отыскалась лоза, возросшая в чаще

Леса, сухая насквозь. Срубили ее, чтобы сделать

Горной богини священный кумир из нее, и искусно

1120 Аргом изваян он был, и на круче потом островерхой

Был водружен средь высоких дубов, ее затенявших,

Выше дубов остальных на корнях утвердившихся прочных.

Жертвенник после из мелких сложили камней, увенчали

Листьями дуба его и взялись за свершение жертвы,

Многовладычную мать Диндимию к себе призывая,

Что обитает во Фригии, Тития клича с Килленом,

Что лишь одни «сопрестольников» и «сопричастников» имя

Матери носят идейской из всех, сколько их не найдется,

Дактилей, многих числом, идейских и критских, которых

1130 В гроте Диктейском явила на свет Анхиала когда-то

Нимфа, коснувшись двумя руками земли Ойаксидской.338

Много и долго богиню молил отвести от них бури

Сам Эзонид, припадая к стопам и творя возлияние

При сожигании жертв. А другие по слову Орфея,

Во всеоружии, с топотом ног закружилися в пляске

И ударяли мечами в щиты так, чтоб в воздухе не был

Слышен горестный вопль, ибо все еще люди скорбели,

Похоронивши царя. (С той поры постоянно фригийцы

Бьют и в тимпаны и в бубны, когда умоляют богиню.)

1140 К чистым жертвам тогда свое сердце склонила богиня,

Прежде враждебная; тут явилось ко времени чудо.

Дали деревья плодов без числа, и земля под ногами

Сразу по воле своей расцветилася мягкой травою;

Дикие звери, покинув и норы и логова в дебрях,

Вышли, махая хвостами. Но, кроме того, и другое

Чудо свершила богиня. До той поры на Диндиме

Не было вовсе воды, а теперь с вершины, томимой

Жаждой, источник забил неустанный, и ключ этот водный

Стали «Язоновым» звать все окрест живущие люди.

1150 В честь богини был пир на горе Медвежьей устроен,

И воспевали на нем многовластную Рею. С зарей же,

Ветры когда улеглись, на веслах отплыли герои.

В каждом из лучших мужей тут зажегся дух состязанья

Кто перестанет последним грести. Ведь безветренный воздух

Моря гладь усыпил и утишил бурленье пучины.

Вверясь безветрию, вдаль все и вдаль подгоняли герои

С силой корабль. И его, что по морю летел, не могли бы

Даже и равные вихрю догнать Посейдоновы кони.

Но когда на море зыбь поднялась под порывами ветра, ибо