Александрийская поэзия - Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

Молча стояли они: столь силен был томивший их ужас.

640 Тою порой с корабля в свой черед послали герои

Быстрого вестника к ним, Эфалида, которому были

Вверены и передача вестей, и жезл Гермеса, —

Был отцом ему бог и дал нетленную память:

Ведь и поныне еще, хоть герой отошел к Ахеронта

Водоворотам ужасным, забвенье души не коснулось,

Ибо навеки судьбой решено, чтобы в разное время

То под землей пребывала она, то в мире под солнцем

Между живущих жила… Но какая нужда меня нудит

Речь так подробно вести, сказанья о нем излагая?

650 Вкрадчивым словом склонил Гипсипилу он, чтобы прибывшим

Женщины дали приют, ибо день уж смеркался, они же

Не опускали причала с зари, при ветре попутном.

Тут лемносские жены ко граду пришли, чтоб на вече

Место занять, ибо так приказала сама Гипсипила.

После того как они собрались густою толпою,

К ним обратилась царица с такой ободряющей речью:

«Надо, подруги, мужей одарить в изобилье дарами,

Теми, что на корабле им возить подобает с собою, —

Пищей и сладким вином, — чтоб они за чертой пребывали

660 Стен городских и чтоб, к нам приходя то за тем, то за этим,

Точно про все не прознали, — боюсь, что далеко худая

Слава о нас разнесется. Мы злое дело свершили.

Им по душе не будет оно, коль о нем разузнают!

Вот наш совет — он таков… А теперь пусть из вас мне на смену

Встанет другая, коль лучшее что придет ей на разум.

Я ведь для этого вас созвала сюда на собранье».

Молвила так и воссела на каменном отчем престоле.

С места тогда поднялась Поликсо, ей любезная няня,

Старая, — сильно на ноги кривые она припадала

670 И опиралась на палку, но все ж говорить ей хотелось.

С нею бок о бок сидели четыре нетронутых девы,

Каждой из них обрамляли чело золотистые кудри.

Встала она средь собранья, и шею с трудом распрямила

Над искривленной спиной, и такое промолвила слово:

«Что до даров, то, как это угодно самой Гипсипиле,

Надо гостям их послать, — ведь подарки на пользу послужат!

Ну, а помыслили ль вы, что придется изведать вам, если

Или фракийцев нагрянет толпа или войско иное?

Так ведь не раз и не два среди смертных бывает! Вот так же

680 К нам неожиданно ныне явилась и эта дружина!

Если же кто из блаженных от этой спасет вас напасти,

Тысячи бед ожидают вас впредь, тяжелей, чем сраженья.

После того как угаснем мы, старые, вы ж, молодые,

К старости, всем ненавистной, придете, детей не имея,

Как тогда станете жить злополучные? Или на тучных

Нивах быки, впрягаясь для вас по собственной воле,

Плуг повлекут в бороздах, глубоко взрезающий землю,

И, чуть лишь кончится год, сожнут созревшие злаки?

Я-то, хотя от меня отступаются Керы пока что,

690 Все же, — так мыслится мне, — с наступлением нового года

В землю сойду, получив от судьбы, как положено смертным,

Чин погребальный, и бедствие ваше меня не коснется.

А молодым я советую всем вот о чем поразмыслить:

Чуть что не в руки дается сейчас вам защита и помощь,

Если вручить захотите дома и все ваше именье

Вы чужеземцам, а также дадите и городом править».

Молвила так — и ответило гулом собранье: пришлося

По сердцу слово ее. За ней поднялась Гипсипила

И, прерывая других, такое промолвила слово:

700 «По сердцу если вам всем пришлось Поликсо предложенье,

То к кораблю я могла бы и вестницу сразу отправить».

Молвила, и Ифиное, к ней близко сидевшей, сказала:

«Встань, Ифиноя, иди и проси к нам пожаловать мужа,

Что возглавляет дружину, прибывшую к острову нынче,

Дабы могла передать я приятную волю народа:

Также и прочим вели, чтоб сошли, коль желают, на землю,

В город вступили бы наш без страха и мысля благое».

Молвив, собранье она распустила и встала с престола,

Чтобы вернуться домой. Ифиноя ж к минийцам помчалась.

710 Те ее спрашивать стали, за делом каким к ним явилась,

Им же на все их расспросы она отвечала немедля:

«Я к вам пришла потому, что прислала меня Гипсипила,

Дочь Фоанта, вождя корабля к ней позвать, кто б он ни был,

Дабы ему передать приятную волю народа.

Также и прочим велит сойти, коль угодно, на землю,

Чтобы в наш город вступить без страха и мысля благое».

Молвила… Им по душе было это ко времени слово,

Про Гипсипилу же мыслили все, что, как отрасль Фоанта,

После кончины отца, им любимая, стала царицей,

720 И торопили Язона идти и готовились сами.

Он же, на плечи надев Тритониды-богини изделье,

Плащ пурпурный двойной, застегнул его. Плащ тот Паллада

Выткала в дар для него, когда остов Арго возводила

И научила скамьи для гребцов вымерять по правилу.

Было бы легче тебе устремить на всходящее солнце

Взоры свои, чем в упор смотреть на плаща багрянистость.

Ведь середина его отливала ярким багрянцем,

Темно-пурпурными были края, и вдоль каждого края

Были картины разбросаны, тканные с дивным искусством.

730 Вот киклопы на нем, за нетленной работою сидя,

Зевсу-владыке куют перун. Он почти уже кончен

В блеске своем — одного лишь луча у него не хватает,

И, воздымая железные молоты, ныне киклопы

Луч тот куют — всепалящего пламени дымную струйку.

Было там двое сынов Антионы, Асоповой дщери,

Зет с Амфионом…320 От них недалеко, пока что без башен,

Фивы стояли — им только еще основание клали братья.

Зет подхватил вершину утеса на плечи

И потащил, как тащат мужи, напрягши все силы.

740 Шел за ним Амфион, на златой форминге играя,

Большая глыба за ним сама собою катилась.

А невдали Киферея была пышнокудрая дивно

Выткана, с легким Ареса щитом. От плеча и до локтя

Левого, грудь обнажая, хитон у нее распустился.

А со щита глядел ей в лицо точь-в-точь повторенный

Образ ее, отраженный лощеной блистающей медью.

Выгон там был травянистый для стад. На нем телебои321

Битву за стадо вели с сыновьями Электриона,

Те — защищая себя, а тафийцы-добычники — мысля

750 Скот увести. Их кровью уж луг обагрился росистый,

Все же немногих они пастухов числом одолели.

И колесницы там две состязавшихся вытканы были.

Той, что неслась впереди, управлял Пелоп, сотрясая

Вожжи, а место бойца Гипподамия в ней занимала,

Правил другою Миртил, она вдогонку летела,

В ней Эномай уже руку занес, копье направляя, —

Но с колесницы упал, ибо ось подломилась в ступице,

Прежде чем в спину Пелопа успел он вонзить наконечник.322

Выткан там был и Феб Аполлон, стрелами разящий;

760 Малый ребенок, он ими в огромного Тития323 метил,

Ибо Латону посмел за одежду схватить он, рожденный

Дивной Эларой, но Геей взращенный и снова рожденный.

Также и Фрикс был миниец — как будто и вправду барана

Слушал он, тот же и впрямь словно только что вымолвил слово.

Глядя на них, ты бы смолк и в душе своей обманулся,

Мня, что разумные речи от них возможно услышать.

В этой надежде на них неотрывно смотрел бы ты долго!