Мао Цзэдун и его наследники - Федор Бурлацкий

Дальнейшая судьба Лю Шаоци неизвестна. Председатель КНР, один из самых видных организаторов Коммунистической партии Китая, участник гражданской войны, известный деятель международного освободительного движения просто исчез — исчез бесследно и, видимо, навсегда. У Лю Шаоци были свои ошибки в разные периоды деятельности в КПК, но, разумеется, вовсе не те, о которых трубили со всех амвонов в период «культурной революции»: он никогда не выступал за «реставрацию капитализма» в Китае.

В начале 1967 года, когда было официально объявлено об установлении военного контроля над партийными и государственными органами, эра хунвэйбинов подошла к концу. Их миссия была выполнена, и с ними быстро и безжалостно расправились.

В течение этого года Мао несколько раз выступал с замечаниями в адрес хунвэйбинов. Он говорил, что их действия «граничат с анархией», что учащиеся и интеллигенция по-прежнему заражены «буржуазной идеологией», что они «левые» только по форме, а по содержанию— «правые» и т. п. Выступая на одном из митингов в июле 1968 года, Мао, «не скрывая слез», по словам одного западного обозревателя, говорил хунвэйбинам: «Вы предали меня и, более того, в вас разочаровались рабочие, крестьяне и солдаты Китая!».

В печати появилось пространное сообщение о том, что Мао прислал корзину плодов манго рабочим и крестьянам, пропагандирующим его «идеи» среди студентов Пекинского университета. Получив этот нехитрый подарок, «люди радовались, рыдали и выкрикивали изречения Мао». Как выяснилось, за этим крылась некая символика: корзина фруктов была преподнесена не студентам университета, а рабочим и крестьянам. Как ни странно, но таким путем Мао дал понять о закате эры хунвэйбинов и о поощрении бригад из рабочих и крестьян, занятых пропагандой маоизма.

Впрочем, эти бригады состояли из рабочих и крестьян только номинально. В действительности и здесь командовали военные, задачей которых было взять под жесткий контроль деятельность хунвэйбинов.

Что же стало с 25 млн. хунвэйбинов, которые служили верной опорой Мао в 1966 году? Активисты, около 7 млн. человек, были сосланы на физические работы в отдаленные провинции в соответствии со следующим указанием Мао: «Образованных молодых людей крайне необходимо направлять в деревню, чтобы крестьяне-бедняки и низшие середняки могли перевоспитывать их». Если верить китайской печати, то Линь Бяо утверждал впоследствии, что переселение имело иную причину: ликвидировать безработицу среди лиц с высшим образованием; хунвэйбинов, по его словам, «сначала обманули и в конце концов превратили в пушечное мясо».

Молодежь отвечала на это снижением общественной активности. «Культурная революция.» создала атмосферу страха, ненависти, взаимных обвинений в среде молодежи. На митингах и собраниях люди задыхались, кричали, и никто уже не мог понять, во имя чего и против чего. Поэтому еще в период «культурной революции» стало усиливаться стремление части молодежи отойти в сторону от общественной жизни.

Эти «китайские хиппи» становились все более типичным явлением по мере того, как свертывалось движение хунвэйбинов.

Так была перечеркнута «романтическая» страница «культурной революции» — резко пошло на спад движение хунвэйбинов, лозунги которых нередко до сих пор находят отклик среди анархиствующей молодежи Запада. На авансцену снова вышли подлинные организаторы всей этой кампании со своими далеко не романтическими планами и замыслами.

Среди загадок «культурной революции» едва ли не самой трудной является лозунг «захвата власти», выдвинутый Мао Цзэдуном в начале 1967 года. Захват — кем и у кого?

С 1949 года политическая власть в Китае находилась в руках КПК, возглавляемой Мао. Зачем же ему понадобилось на 18-м году пребывания у власти в стране и на 32-м году руководства партией вновь «захватывать» власть?

Одно из двух: либо он почувствовал реальную угрозу своей власти, либо он хотел утвердить ее в новых, еще более авторитарных формах. Оба эти объяснения в сознании Мао, в сущности, должны были сводиться к одному знаменателю: он мыслил свою власть только как власть Правителя Китая.

Во всяком случае, несомненно, что угроза была достаточно серьезной. Необузданная полемика в период «культурной революции» выплеснула на поверхность многочисленные факты идейно-политической борьбы внутри КПК на протяжении длительного периода.

Эта борьба в Китае в течение многих лет велась в скрытой форме. Общественность не имела возможности судить о различных позициях ее участников. Но вот завеса несколько приоткрылась.

Как мы уже выяснили раньше, задолго до «культурной революции» в КПК сложились две конфликтующие группы. Одна выступала за планомерное строительство социализма в Китае с учетом международного опыта социализма, другая — возглавляемая Мао, — за насаждение «военного коммунизма» и разрыв с СССР и другими социалистическими странами.

Это не значит, что оппозиционные силы в КПК следует рассматривать как единую группировку. Напротив, сейчас видно, что они представлены различными течениями. Особое место занимали такие ветераны партии, как Гао Ган, Чжан Вэньтянь (Ло Фу), Пэн Дэхуай и др.

Их позиции отличались большей последовательностью в марксистской теории, искренним интернационализмом. Как раз среди них мы находим людей, которые разрабатывали обоснованную альтернативу политике Мао, способную обеспечить развитие Китая по социалистическому пути. Иное течение представляли такие деятели, как Лю Шаоци, Пэн Чжэнь, Ло Жуйцин. Они долгое время сами насаждали культ Мао Цзэдуна, пытались «сочетать» интернационализм с национализмом. И только после провала «большого скачка» и «коммунизации» они выступили с инициативой «урегулирования» и стали скрытно вести борьбу против экстремистской линии Мао.

Идейные разногласия внутри оппозиционных сил, по-видимому, и послужили одним из источников их слабости перед лицом наступления маоистов. Очевидно также, что борьба внутри КПК и ее руководства обострялась по мере усложнения задач, встававших перед партией и страной, и по мере усиления попыток Мао Цзэдуна силой навязать свой курс, укрепить режим личной власти.

Почему же и каким путем сумел победить Мао — проводник экстремистской политики внутри и вне Китая? Победить, несмотря на то что эта политика уже была испытана на деле («большой скачок», «народные коммуны»), скомпрометирована и даже отвергнута партией? Победить в условиях, когда его власть в партии сильно заколебалась?

Ответ, на наш взгляд, состоит в том, что Мао сумел опереться на такие рычаги власти, которые дали ему решительный перевес внутри партии. Эти рычаги — военная власть и власть духовная, идеологическая. И трудно сказать, которая из них сыграла большую роль. В конце концов, офицерский корпус армии — это те же члены партийного руководства. Идеологический режим, режим культа личности Мао — вот что дало ему силу одолеть своих достаточно могучих противников. Можно представить себе, как горько раскаивались Лю Шаоци и другие повергнутые лидеры КПК в том, что они сами насаждали культ единоличного вождя Мао Цзэдуна, оградив его в сознании партийной и беспартийной массы невидимой стеной от критики, от контроля и ответственности перед партией и народом!