Открытие Норильска - Николай Николаевич Урванцев

забой и начали бурение, периодически поднимая и опуская с ударом штанги так, чтобы раздробить и удалить остатки алмаза. Эту операцию повторяли несколько раз, меняя коронки, пока не убедились, что царапин на них больше нет. После этого решили попробовать бурить новой алмазной коронкой сначала на самых малых оборотах вручную. Потом ее подняли и осмотрели. Все исправно, царапин нигде не видно. Авария ликвидирована. Вся эта операция заняла у нас почти неделю. Подъем, разборка и опускание штанг общим весом больше 200 кг, хотя и через блоки,- труд нелегкий.

Первая штольня, по моим расчетам, должна подойти уже близко к кровле рудного тела. Решили в конце ее задать шурф (гезенк) до почвы и вверх восстающую выработку до кровли, чтобы установить характер оруденения сверху донизу, отобрать валовую пробу наиболее свежей руды в количестве около тысячи пудов (17-18 т) и доставить ее в Петроград для всесторонних исследований и технических испытаний. Для подъема руды из шурфа наверх заказали плотникам легкий съемный вороток

На днях будем закладывать шурф. И вдруг новая неприятность, на этот раз во второй штольне у Феодора Александровича: взрыв, ранен рабочий Беляев. После очередной отпалки, когда по счету, как обычно, число выпалов совпало с числом заряженных шнуров, Феодор Александрович прошел в забой для проверки. При осмотре он обнаружил остаток шпура - «стакан» и в нем торчащий кусок недовзорвавшегося динамитного патрона. Наказав рабочим в забое ничего не трогать, он пошел вниз за новым боевым патроном, чтобы им подорвать оставшийся «стакан». Однако Беляев решил не ждать, начал обкалывать кругом рыхлую породу, чтобы вытащить патрон. Неосторожно ударил, видимо, по мерзлому патрону, и произошел взрыв. К счастью, породы были еще некрепкими, выброс произошел в сторону от человека, так что только лицо осыпало щебнем и пылью, запорошившей глаза. Видеть он не мог, и его привели в дом под руки, Е. И. Урванцева его осмотрела и никаких серьезных ранений ни на теле, ни на лице не нашла. Есть только царапины и ссадины. Целы и глаза. Но Беляев уверяет, что он не видит. Ну что ж, тут может быть и психическая травма. Промыли ему глаза, наложили повязку и увели в общежитие на койку. Ранки вскоре зажили, глаза стали по виду нормальными, но Беляев уверяет, что ничего не видит. Зрачок на свет реагирует хорошо, но у Елизаветы Ивановны не было глазного зеркала, чтобы осмотреть глазное дно. Поэтому все основано только на заявлении Беляева. Не хочет ходить на работу, а лежать на койке - его дело. Кормиться он будет по-прежнему, наравне со всеми, и только заработок будет ниже. За пометровую проходку шнуров и штольни он, конечно, получать не будет. И вот начал наш Беляев спать и дни, к ночи напролет. Встанет только поесть и опять заваливается спать. Это нас встревожило. Еще только январь, впереди добрая половина зимы, наиболее опасное время для развития цинги. Устроили общее собрание. Елизавета Ивановна рассказала об этой болезни и как с ней бороться. Впрочем, всем таежным приискателям о цинге много говорить не надо, в той или иной степени они с ней все знакомы. Раньше на приисках зимой из продуктов были только ржаные сухари до солонина. Поэтому к весне у многих развивалась цинга. Но есть в тайге замечательная трава черемша. Появляется она сразу же за таянием снега. И вот берут товарищи такого цинготного, с опухшими деснами и ногами, так что и ходить он не может, кладут на косилки и тащат в тайгу. Там выбирают полянку, где только что сошел снег и стала пробиваться черемша, сбрасывают с косилок и уходят. И вот бедняга ползет на четвереньках, щиплет черемшу. Ею только к питается, другой еды не оставляют. Проходит неделя, и наш больной идет уже обратно на прииск своими ногами.

В Дудинке от цинги лечат иначе - ходьбой. Раньше там приезжих на зиму не было. А сейчас на работы по договорам на два-три года в конторы и фактории приезжают счетоводы, продавцы с юга. Север они не знают, и темная пора зимой без солнца, пурга и морозы действуют угнетающе на их психику. Они совершенно перестают выходить на улицу, впадают в апатию и почти все время спят. И вот берут такого человека под руки и ведут вниз под угор к Енисею и там оставляют. Он вынужден идти обратно, взбирается наверх, его встречают и тащат, несмотря на мольбы, обратно. Так повторяют несколько раз изо дня в день, пока больной не оживет и перестанет спать. А то делают проще: берут соню под руки и сталкивают под гору, где покруче. Он ползет обратно, а там его отправляют обратно вниз тем же путем. Больной плачет, просит пощады, бранится, но его не слушают и продолжают свое варварское лечение.

Посоветовавшись, мы решили применить к Беляеву тот же метод вынужденной ходьбы. Устроили общее собрание, я просил всех помочь заставить Беляева меньше спать и больше двигаться. Стали ежедневно по очереди водить его под руки на прогулку, таскать в гору к штольням и на вышку. Все поводыри утверждали, что Беляев видит, за кочки и выступы не запинается, но доказать это мы не можем. Ну что же, пусть некоторое время он побудет иждивенцем у государства. В Красноярске медицинская комиссия разберет этот вопрос.

Приближается светлое время. По расчетам, солнце над горизонтом у нас должно появиться в конце января, но благодаря горным склонам на юге увидим его от нашей зимовки недели на полторы позднее. Наши пастухи и приезжие гости рассказывают, что в день появления солнца у западного края плато Караелах на противоположной стороне Норильской долины съезжается много чумов на праздник встречи солнца. «Солнце рожу казал», - так сказал Василий Тынка: Мы решили поехать посмотреть. Тынка пригнал оленей, и мы - я, Елизавета Ивановна и Корешков - на трех санках в сопровождении Василия отправились с самого раннего утра задолго до полудня. Вся долина поросла довольно густым лесом, много озер и болот, между ними сопки и гряды. Дорога трудная, поэтому мы поехали кругом через Часовню и далее по льду р. Норильской до ее устья и вдоль оз. Пясино к Еловому Камню. Погода выдалась отличная, тихая и морозная, как раз к празднику. Благодаря ровной дороге доехали быстро, часа за полтора. На окраине плато, у его юго-западного склона (где теперь рудник и поселок Талнах), собралось много чумов, больше двух десятков. На юг отсюда местность открытая, и только километрах в 25 видны контуры пологих