Открытие Норильска - Николай Николаевич Урванцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так, пользуясь случайными оказиями, она, в конце июня добралась до Нижнеимбатского, большого селения в 200 км от Туруханска. Здесь пусто, нет никаких катеров, даже самых мелких. Разговаривая с хозяином избы, где остановилась отдохнуть и переночевать, узнала, что иногда, в случае нужды, вверх по Енисею ходят бечевой на собаках. Собак запрягают в бечеву, и они бегут по берегу, тянут лодку, а хозяин сидит на корме и правит. Если попадется речка, человек пристает к берегу, собак берет в лодку, переправляется, их высаживает, в они снова тащат лодку дальше. Чтобы не ждать, решила
Е. И. Урванцева плыть и этим видом транспорта. Хозяин избы рассказал, у кого есть такие собаки и лодка. Разыскали одного, но у него есть только одна собака, так что плыть придется медленно и помогать веслами. Лучшего ничего не нашлось. Но что же делать, добираться как-то надо, уже конец июня а до Красноярска еще более 1000 км. До Верхнеимбатского 100 км плыли три дня. Пили чай, варили немудрую похлебку тут же на берегу, немного спали под навесом из брезента, который лодочник захватил с собой. Комары и мошка накусали так, что лицо распухло. В Верхнеимбатском на берегу Урванцева увидела топографическую партию, направляющуюся на работу в район Подкаменной Тунгуски. Начальник партии меня знал по Красноярску, он устроил ее в квартиру на отдых и помог уехать дальше. Катеров и здесь не было. Она решила опять плыть бечевой на собаках, с тем чтобы при первой возможности пересесть на катер или пароход, что попадается. Топографы помогли ей найти лодочника с тремя собаками: две будут тянуть, а третья - в лодке на подсмену.
Топографы, между прочим, Елизавету Ивановну сфотографировали, когда она подъезжала к берегу на лодке с одной собакой, и подарили снимок на память, В Под146 каменной Тунгуске стоял катер, который собирался плыть в Енисейск. На нем и удалось устроиться, Ее лодочное путешествие закончилось. От Верхнеимбатского 250 км они проплыли за четыре дня. Дальнейшее путешествие уже не представляло сложности. Через 5 дней она оказалась в Енисейске, где пересела на пароход в Красноярск, а в конце июля уже в Москве. Там сразу же направилась в Центропромразведку к ее начальнику геологу Н. Н. Тихановичу. Доложила ему о ходе и выполнении работ, завершении их осенью этого года, выезде в Красноярск и необходимости произвести там с рабочими полный расчет. Все это оказалось для Тихановича большой неожиданностью. Деньги, подлежащие отчислению на баланс экспедиции, конечно, разошлись по другим партиям, а резервных средств у ЦУПРа не было. Тиханович обещал выяснить вопрос, разобраться и просил прийти на следующий день. На другой день Тиханович сообщил, что денег на экспедицию у ЦУПРа не находится, и предложил поехать для решения вопроса в Главное геологоразведочное управление к И. М. Губкину, которому тогда были подчинены все геологические и геологоразведочные работы в Союзе. И. М. Губкин считал, что деньги, безусловно, должны быть выделены, но так как геологоразведочные работы первой стадии перешли теперь в ведение Геологического комитета в Петрограде, то туда следует поехать Елизавете Ивановне с докладом и всеми материалами. В Геолкоме теперь создан специальный геологоразведочный отдел. Губкин обещал туда позвонить и дать соответствующие указания. Приехала Е. И. Урванцева в Геолком и пришла к секретарю Геолкома Крадецкой. Та сказала, что об этом вопросе ей сообщили из Москвы, но сейчас идет заседание Ученого совета, и, как только оно кончится, она доложит, пока члены Ученого совета не разошлись. На Совете Урванцева зачитала мой доклад о работе, рассказала, как мы там далеко на Севере жили и работали. Представила смету, доложила о необходимости произвести осенью расчет в Красноярске. И тут опять тупик. Денег нет, все разделены по партиям, нет и резервных средств. Сказала Е. И. Урванцева, как трудно было работать в экспедиции в полярных условиях, в пургу и мороз, вынула фотографию, показала, как она добиралась по Енисею на лодке, запряженной одной собакой, и все поняли, что оставить экспедицию без средств нельзя. Вызвали главного бухгалтера, и он предложил снять понемногу денег со смет каждой из экспедиций Геолкома и так собрать. необходимую сумму. Все с этим согласились и единогласно утвердили. Бухгалтер взял смету у Урванцевой и обещал все сделать в самое ближайшее время. Через неделю, в начале августа, деньги были получены, и с ними она выехала в Красноярск скорым поездом Москва- Владивосток, который тогда только что начал курсировать. В Красноярске уже формировали рейсовый караван Госпароходства в низовья Енисея. Им Е. И. Урванцена и добралась до Дудинки еще до нашего прибытия туда.
В Красноярске рабочие получили полный расчет в новых деньгах, причем часть их - разменным серебром, чем все были весьма довольны. У Беляева заработок, конечно, оказался меньше всех. Он пытался было что-. то получить с экспедиции за увечье, но медицинская комиссия нашла его вполне здоровым и отказала в необоснованных требованиях. Клемантович уехал к себе в Енисейск, Корешков - домой в Новосибирск, а я с Е. И. Урванцевой - в Ленинград, так как теперь переведен из штатов Томского отделения Геолкома в Ленинградское. Елизавета Ивановна собиралась поступать в Медицинский институт, чтобы закончить прерванное войной медицинское образование.
Доставленную в Ленинград норильскую руду разделили пополам: половину отдали в горно-металлургическую лабораторию Горного института для испытаний на технологические методы металлургической обработки, а вторую часть - в Институт методов механического обогащения руд (МЕХАНОБР) на предмет выяснения условий обогатимости норильских руд. Сам же принялся за обработку собранных в Норильске разведочных и геологических материалов, в то же время размышляя о дальнейшем плане работ в Норильске.
ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
После наших прошлогодних работ по разведке рудных шлир северного мыса горы Рудной значение Норильска как новой в Советском Союзе базы медно-никелевых с благородными металлами руд значительно выросло. Нижняя шлира была вскрыта скважиной на глубине 20 м в 100 м к югу от штольни. Мощность рудного тела тут возросла до 12 м против 10 м в штольне. Это дает основание предполагать, что
