Открытие Норильска - Николай Николаевич Урванцев

сульфидов такого же характера, что и на горе Рудной в Норильске. В лупу отчетливо различимы зерна пирротина, кайма и прожилки халькопирита. Находка эта очень интересна и важна. Значит, процессы рудообразования захватывали не только узкую площадь горы Рудной, а гораздо большую территорию - в тысячи квадратных километров. Надо остаться здесь, детально все осмотреть, нет ли признаков присутствия и сплошных сульфидных руд. Но сегодня уже 1 августа, а 2 августа нас на устье Деме будет ждать с оленями Иван Нягда, чтобы пройти на то место, где есть «зеленая руда». Поэтому решили разделиться. Я уеду на устье Деме и пойду с Нягдой, а Рожков с Павловским вернутся обратно и займутся детальным изучением найденного участка с вкрапленным диабазом.

На устье Демо Нягды еще нет, но завтра он непременно должен прийти. Условные сроки на севере соблюдаются точно. Я взял с собой маленькую палатку, спальные принадлежности, брезентик, котелок, чайник, топор, продуктов на две недели и долбленую лодочку - «ветку». Условились, что за мною ребята заедут через неделю и вместе поедем дальше на восток, с осмотром озера.

Нягда пришел на другой день с четырьмя оленями «учаками», обученными для ходьбы под верхом. Он говорит, что до руды недалеко и можно успеть обернуться в один день. Езда на олене совсем не то, что на лошади. Седла как такового со стременами, подпругами и потником нет. Есть только две симметрично связанные подушечки, набитые оленьей шерстью, которые кладутся не на спину, а на лопатки у передних ног оленя. Сидеть приходится почти у шеи животного, постоянно балансируя и подпираясь посохом, чтобы не свалиться набок. Ноги особенно, если они длинные, почти волочатся по земле. Лицо надо беречь от рогов, когда одень начинает мотать головой, чтобы избавиться от назойливых оводов. Все управление ограничено посохом. Взмахнешь у головы оленя справа - он отвернет налево, и наоборот. В конце- концов дорогу выбирает себе сам одень, а человек следит только за направлением.

Поднявшись на гору по одной из боковых долин речки, часа через четыре оказались на поверхности плато на высоте около 800 м над уровнем озера. На всем протяжении шли только базальтовые лавы с пачками туфов и туфобрекчий. Щебня и гальки песчаников и сланцев или дресвы каменного угля нигде не видно. Отсюда сверху отлично видна вся западная часть озера. Восточная скрыта крутым изгибом его колена на юг, Слева от нас в широкой и глубокой долине видно еще озеро, но небольшое, длиной километров 15, а шириной - 2-З км. Это переуглубленная ледником часть долины, ныне заполненная водой. Из этого озера, которое Нягда назвал Капчук, бежит речка, впадающая в Деме. По-видимому, такие переуглубленные ледником участки долин, ныне представляющие озера, являются характерной частью ландшафта горного плато Сыверма на востоке Норильского района. Поверхность плато здесь сложена покровом пузырчатой базальтовой лавы с пустотами от выделения газов и паров из расплава при его кристаллизации. Пустоты эти потом заполняются различными минералами, отложенными горячими растворами из магмы. Обычно это бывают кварц и его модификации, опал, агат, халцедон. Но здесь было нечто более интересное. Лава по трещинам и около пузырей окрашена в зеленый цвет от налетов солей меди. Этот зеленый цвет и привлек внимание Нягды. Оказывается, пустоты в лаве заполнены халькопиритом, свинцовым блеском и цинковой обманкой. Медный колчедан (халькопирит) на воздухе в присутствии воды и углекислоты быстро окисляется и переходит в водно-углекислые соединения - малахит и азурит, имеющие характерные зеленые и синие цвета. Конечно, этот участок практического значения иметь не будет. Но он важен как показатель широкого распространения в Норильском районе магм с рудоносными растворами.

Попили чайку, согрев его на ветках кустарника, отдохнули и вернулись обратно к палатке, где Нягда сразу же ушел к себе в чум. Я остался один. Ночей еще нет. Солнце ходит вокруг то поднимаясь на юге, то спускаясь почти к горизонту на севере. Можно работать в любое время сколько хочешь. Никто не спит. На озере кричат ‚ гуси, утки, пронзительно вопят гагары, галдят чайки, в небе плавают канюки, в камнях свистят пищухи. Все живут полной жизнью, торопятся вывести, выкормить потомство. Лето на севере так быстролетно, так коротко. Завалился спать и от усталости проспал почти сутки. Вылез из палатки и был поражен сменой погоды. Солнца нет, все небо обложило тучами, дует ветер С севера, попархивает снежок. А я собирался в маршрут вверх по долине Деме. Придется отложить.

Погода явно портится. Приметы плохие. Вчера вечером много летали и сильно на лету кричали гагары, свистели пищухи, чайки с воды ушли на сушу и сидят притихшие. Снег повалил гуще, похолодало. Пришлось опять вернуться в палатку, залезть в спальный мешок и спать. Проспал долго, встал, вышел и поразился окружающей обстановкой. Вместо лета - зима. Кругом все бело, на деревьях пласты снега. Птиц не видно и не слышно, все мертво, и только речка еще живет, журчит по камням. А ведь сейчас июль, самый теплый месяц на севере, середина его лета. Однако эта метаморфоза длилась недолго. Ветер стал меняться, снег начал быстро таять. Подождал немного и отправился в маршрут вверх по Деме. Борта и русло оказались целиком сложены базальтовыми лавами и их туфами. Осадочных пород тунгусской свиты нигде не видно. Вернулся обратно, сварил обед, отдохнул и решил ребят не ждать, а поехать на «ветке» посмотреть южный берег озера. Палатку и вещи оставил. С собой взял винтовку, топор, плащ, котелок да немного крупы и сухарей. В палатке оставил записку, что еду вдоль южного берега на восток и прошу все оставленное взять с собой. Пока плыл под защитой широтного колена берега, все было спокойно, но, как только выбрался на меридиональное широкое плесо озера, меня встретил свежий ветер, дующий вдоль озера с востока, и крутая боковая волна. К ней моя, с низкими бортами, долбленая ветка была вовсе не приспособлена. Мелькнула мысль вернуться обратно, но упрямство пересилило. Плыву дальше, ветер крепчает, на гребнях волн появились белики, стали заплескивать мою скорлупку. Можно утонуть, до берега километра три, вода холодная, не выплыть. Решил попробовать плыть галсами: то в разрез волны, то вдоль нее. Так, жонглируя веслом, постепенно, наконец, добрался до берега весь мокрый, вконец измученный. Спички по обычаю были спрятаны в шапке, развел большой костер, обсушился, попил крепкого чаю и поплыл дальше. До восточного берега добрался уже далеко заполночь, никого не встретив. Видно, ребята нашли что-то интересное и задержались.

Здесь долина сузилась до километра, а озеро