Безмолвное дитя - Сара Дензил

объектом торговли — автомобиль, стиль жизни или газета, вы покупаете не столько сам товар, сколько историю, рассказанную о нём, вот в чём соль. И в тот момент, когда эта женщина вывела меня из себя, случилось так, что я вдребезги разбила ту историю, на которую она купилась, и заставила её задуматься над тем, во что она поверила.

Впрочем, я не возмущалась по поводу того, что люди покупались на историю про Эйдена, и не особо переживала насчёт их печали относительно трагического поворота в его жизни. Что меня бесило, так это ожидание идеального поведения с моей стороны, и стоило мне сделать что-то не столь образцово-показательное, вся их печаль незамедлительно испарялась. Ух, как я негодовала по этому поводу! Я переживала болезненный период и имела полное право и срываться, и совершать ошибки, и вообще делать всё, что бы ни пришло в голову. Я человек, а не персонаж выдуманной истории, но мир об этом совсем позабыл.

Проходя мимо той женщины на пути к кабинету врача, я успела передумать и всё это, и многое другое. Всё тело пропиталось жуткой усталостью, и я задавалась вопросом, когда же всё это закончится и я смогу вернуться к нормальной жизни — если, конечно, вообще смогу.

— Здравствуй, Эмма, как твои дела? Привет, Эйден! — Она не подала и вида, что меня весьма обрадовало. Доктор Фиона Уотсон наблюдала меня практически с рождения, став некой постоянной величиной в моей жизни, хоть и в чисто медицинском плане. Мама с Фионой не были друзьями, но питали друг к другу взаимное уважение, и мама была бы рада знать, что Фиона взяла на себя руководство клиникой после её смерти.

— Да в общем всё так, как и должно быть.

— Я сожалею о том, что тебе пришлось испытать, но в любом случае очень рада снова видеть Эйдена! — Она улыбнулась Эйдену, но тот никак не отреагировал. Она опустила глаза и больше этой темы, к моей радости, не касалась.

Осмотрев меня самым тщательным образом, доктор Уотсон вздохнула:

— Давление у тебя высокое. Когда Эйден… В общем, после наводнения у тебя такие же проблемы были. Думаю, это опять на фоне стресса. Я пропишу те же таблетки, что ты тогда принимали, они безопасны для беременных. Как малышка себя ведёт, пихается?

— Не то слово, та ещё брыкунья! — сказала я. — Но в остальном вроде всё в порядке.

— Ты была у акушерки? К родам всё готово?

— Я несколько месяцев назад сдавала кровь на анализ, и мы заодно всё обсудили. А на прошлой неделе всё так закрутилось…

— Хорошо, что ты ко мне пришла, — кивнула она, что-то нацарапала в блокноте и оторвала верхний листок. — Постарайся расслабиться насколько возможно. Понимаю, в твоей ситуации это непросто, но это очень важно. Джейк заботится о тебе?

— Да, конечно, — улыбнулась я. — Он просто молодчина!

Она кивнула:

— Я очень тебе сочувствую. Если… — Она осеклась, и я заметила, как желание остаться в профессиональных рамках борется в ней с иными чувствами, естественными для встречи с человеком, которого знаешь более тридцати лет. — Если тебе что-нибудь будет нужно, я рядом.

Я поблагодарила её и поспешила прочь из офиса, опасаясь, что снова начну плакать. Эти рыдания уже осточертели.

Когда я выходила из клиники, женщины с детьми уже не было, но добравшись до парковки и своего «Фокуса», я обнаружила, что всю боковину машины украшает свежая царапина.

22

По дороге в аптеку я с трудом держала себя в руках, заставляя себя рулить спокойно и не поддаваться зову адреналина, струящегося по венам, который требовал прибавить газу. Вообще-то я всегда водила осторожно, но когда была на нервах, единственное, чего мне хотелось — это вдавить педаль газа в пол и уйти за горизонт на максимальной скорости. Но с Эйденом в машине этот вариант был исключён.

Перевалив через самый крутой холм Бишоптауна, я глянула в зеркало заднего вида и заметила следующий за мной чёрный фургон. Свернув направо, на мост, я снова бросила взгляд в зеркало — фургон по-прежнему маячил позади. Не отстал он и тогда, когда я повернула налево, на главную торговую улицу. Нахмурившись, я задумалась, а не репортёры ли это… Впрочем, Бишоптаун — городок маленький, и это вполне мог быть кто-то ещё, кто едет по нему тем же самым маршрутом.

Когда я остановилась у аптеки, чёрный фургон на мгновение притормозил, а затем поехал дальше по улице. Это усилило мои подозрения, хотя водитель, возможно, просто искал, где можно припарковаться, но свободного места не нашлось.

— Посиди пока, я первая выйду, — сказала я Эйдену, следя за движением на встречной полосе. У меня ещё не улёгся испуг, вызванный фургоном, а кроме того, пребывание Эйдена в заточении привело к тому, что из его жизни выпал целый этап развития, на котором дети осваивают, так сказать, «законы улиц», к шестнадцати годам уже прекрасно усвоенные большинством мальчишек. Я не решалась даже позволить ему выйти из машины на тротуар, если меня не было рядом, — пока рановато для этого.

Эйден, как обычно, молчал, и я вышла из машины и поспешила обойти её, подбежав к его двери. Он самостоятельно открыл дверь, и я взяла его за руку, помогая выбраться наружу, а свободной рукой поплотнее запахивая кардиган. День был прохладный, но от плотного трикотажа и гнева, всё ещё булькавшего во всём теле, меня бросало в пот, и я чувствовала себя каким-то бомжом. Сердце всё ещё колотилось от неприятной встречи с той женщиной у кабинета врача и от странного фургона, ехавшего за нами. Я была настолько в своих мыслях, что чуть не прошла мимо аптеки. По улицам нашего городка бродили какие-то приезжие — без сомнения, туристы, но я инстинктивно продолжала вглядываться в их лица, не в силах перестать думать о том, кто похитил Эйдена. Что, если Эйден уже встретился лицом к лицу с похитителем, только не мог сказать об этом мне? А вдруг насильник вернётся и снова унесёт его к себе в нору?!

Аптека в Бишоптауне ничем не отличалась от всех остальных магазинов: небольшое здание из известняка в тесном ряду себе подобных, которое