Тайна гибели Лермонтова. Все версии - Вадим Хачиков

Е. А. Столыпина (родственница поэта): «Мартынов… одевался очень странно, в черкесском платье. С кинжалом на боку. Мишель по привычке смеяться над всеми, все его назвал „рыцарь с диких гор“ и „господин кинжал“. Мартынов ему говорил: „полно шутить, ты мне надоел“, – тот еще пуще, начали браниться, и кончилось так ужасно».

Н. Ф. Туровский (приятель Лермонтова по университетскому благородному пансиону): «Лермонтов любил его (Мартынова). Как доброго малого, но часто забавлялся его странностью (ношение черкесского костюма), теперь же больше, нежели когда. Дамам это нравилось, все смеялись, и никто подозревать не мог таких ужасных последствий. Один Мартынов молчал, казался равнодушным, но затаил в душе тяжелую обиду.

„Оставь свои шутки – или я тебя заставлю молчать“, – были его слова, когда они возвращались домой. Готовность всегда и везде – был ответ Лермонтова».

К этой группе высказываний мы еще вернемся. А пока рассмотрим версии, предполагающие, что…

Виноват Мартынов

Перечитывая самые первые отклики на дуэль, мы видим, что авторы их представляют Мартынова не столько виновником конфликта, сколько жертвой насмешек его приятеля. Однако с течением времени, по мере того как начал выявляться масштаб личности Лермонтова и степень его поэтического таланта, все более ужасной стала представляться и фигура Мартынова, его убийцы.

Иными становились и попытки объяснить гибель поэта. Искались и находились все более весомые причины ссоры и дуэли. Современники поэта, а вслед за ними и более поздние исследователи принялись утверждать, что у Мартынова, кроме насмешек над его костюмом, были и другие, более серьезные основания обижаться на Лермонтова, связанные с прежними обидами и конфликтными ситуациями, как бы забытыми, но оставившими след в душе Николая Соломоновича.

Появилась версия о том, что Мартынов вызвал Лермонтова, защищая честь сестры, которую Лермонтов будто бы вывел в образе княжны Мери. Большого хождения эта версия поначалу не имела и стала достоянием широкого круга читателей после того, как ее выдвинули для оправдания своего отца взрослые сыновья Мартынова. В частности, Сергей в 1893 году опубликовал сохранившиеся у них документы, которые касались поединка с Лермонтовым. Не будем углубляться в интереснейшую тему прототипов прекрасной княжны. Нам важнее – насколько справедливо то, что этот факт послужил причиной конфликта. Тут мнение исследователей однозначно: после выхода романа у Николая Соломоновича имелось немало возможностей отомстить обидчику. Однако он этого не сделал. Стало быть, обиды на приятеля не держал.

Сам Мартынов однажды в тесной мужской компании назвал еще одну причину конфликта: «Обиднее всего то, что все на свете думают, что дуэль моя с Лермонтовым состоялась из-за какой-то пустячной ссоры на вечере у Верзилиных. Между тем это не так. Я не сердился на Лермонтова за его шутки… Нет, поводом к раздору послужило то обстоятельство, что Лермонтов распечатал письмо, посланное с ним моей сестрой для передачи мне». Версию о распечатанном пакете активно распространял, в частности, случайный знакомый Мартынова, доктор Пирожков из Ярославля.

Много чернил было изведено, чтобы доказать несостоятельность предположений о сестре и распечатанном письме. Что между подобными поводами для «обиды» и дуэлью прошло около четырех лет, во время которых у Лермонтова и с самим Николаем Соломоновичем, и с его сестрами сохранялись самые добрые отношения – доказательств тому противниками этих версий приведено немало. И хотя даже в наши дни еще существуют их сторонники, не желающие принимать во внимание вполне резонных возражений, мы не будем считать причиной ссоры те давние обиды Мартынова. Как и то, что он мог оскорбиться, узнав себя в Грушницком, – подобная мысль тоже не раз высказывалась в работах последних десятилетий.

Снова Лермонтов и его дурной характер

Во второй половине XIX столетия, когда в печать хлынула лавина мемуаров, написанных желавшими доказать свою близость к великому поэту, получила довольно широкое распространение версия о породившем конфликт «дурном характере» Лермонтова. Версия эта оказалась довольно устойчивой. Вот перед нами солидная группа высказываний о причинах пятигорской трагедии, извлеченная из воспоминаний, написанных двадцать, тридцать и даже сорок лет спустя.

И. А. Арсеньев (дальний родственник Лермонтова): «Лермонтов любил преимущественно проявлять свой ум, свою находчивость в насмешках над окружающею его средою и колкими, часто очень меткими остротами оскорблял иногда людей, достойных полного внимания и уважения».

К. А. Бороздин (чиновник): «…С таким несчастным характером Лермонтову надо было всегда ожидать печальной развязки, которая и явилась при дуэли с Мартыновым».

М. Н. Катков (журналист): «Говорят, что Лермонтов слишком много себе позволял оскорблять и насмехаться над всеми, им все недовольны».

Я. В. Костенецкий (офицер, кавказский знакомый Лермонтова): «…Он был вовсе не симпатичная личность, и скорее отталкивающая, нежели привлекающая…»

А. М. Меринский (однокашник Лермонтова по юнкерской школе): «В школе Лермонтов имел страсть приставать с своими острыми и часто даже злыми насмешками к тем из товарищей, с которыми он был более дружен. Разумеется, многие платили ему тем же, и это его очень забавляло…»

А. В. Мещерский (петербургский приятель Лермонтова): «Лермонтов, к сожалению, имел непреодолимую страсть дразнить и насмехаться, что именно и было причиной его злосчастной дуэли».

И. И. Панаев (писатель, журналист): «У него была страсть отыскивать в каждом своем знакомом какую-нибудь комическую сторону, какую-нибудь слабость, и, отыскав ее, он упорно и постоянно преследовал такого человека, подтрунивал над ним и выводил его, наконец, из терпения. Когда он достигал этого, он был очень доволен».

Л. В. Росильон (офицер, кавказский знакомый Лермонтова): «Он был неприятный, насмешливый человек, хотел казаться чем-то особенным…»

Н. М. Сатин (однокашник по университетскому пансиону): «Вообще, в пансионе товарищи не любили Лермонтова за его наклонность подтрунивать и надоедать. „Пристанет, так не отстанет“, – говорили о нем. Замечательно, что эта юношеская наклонность привела его и к последней трагической дуэли».

Н. М. Смирнов (петербургский знакомый Лермонтова): «Он еще любил… подтрунить… Все приятели ожидали сего печального конца, ибо знали его страсть насмехаться и его готовность отвечать за свои насмешки».

A. Ф. Тиран (однополчанин Лермонтова по лейб-гвардии Гусарскому полку): «Теперь слышишь, все Лермонтова жалеют, все его любят… Хотел бы я, чтоб он вошел сюда хоть и сейчас: всех бы оскорбил, кого-нибудь осмеял бы…»