Мой путь. Я на валенках поеду в 35-й год - Литагент АСТ

Евгений Павлович Велихов

Мой путь. Я на валенках поеду в 35-й год

Отчаянно много знаю я анекдотов. Я оброс ими, точно киль корабля моллюсками…

В душе моей, как в океане,

Надежд разбитых груз лежит.

«Издательство АСТ» выражает благодарность типографии «Парето-Принт» и лично ее директору Павлу Арсеньеву за участие в издании книги.

Все права защищены.

Ни одна из частей этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© ООО «Издательство АСТ», 2017

© Велихов Е.П., 2016

Какие-то смутные воспоминания у меня остались лет с трех. Отец был всегда где-то на стройках: строил мосты в Сибири, затем – Днепрогэс, Магнитогорск. Маму, к сожалению, помню только по фотографиям, она рано ушла. Жил я в сознательном возрасте в основном с бабушкой, ее матерью, на Лосиноостровской по Ярославской дороге, где отец получил отдельную квартиру в двухэтажном бревенчатом доме на первом этаже. На втором этаже жила семья инженера Рамбиди. Пожалуй, первые яркие детские воспоминания связаны с сыном Рамбиди. Он года на три был старше меня, а в то время это означало – в два раза! Сначала он отнесся ко мне со всем высокомерием своего «преклонного» возраста, но постепенно наши взаимоотношения переросли в дружбу, которая продолжалась более семидесяти лет и очень многое мне дала. Впрочем, тогда наше дружеское общение продолжалось не так уж и долго.

Вскоре, зимой 1938 года, отец отправился на строительство судостроительного завода в Северодвинск (тогда Молотовск), где он отвечал за монтаж металлических конструкций. А мы с бабушкой отправились вместе с ним – за полярный круг на Белое море. Помню деревянные дома, почти по крышу засыпанные снегом. Узкие траншеи, по которым переходили от дома к дому. Елку с какими-то волшебными игрушками из сказочного мира «до революции». А какой вкусной была сгущенка из Америки в большой банке с маленькой отвинчивающейся крышкой. И полярная ночь, которая воспринимается там вполне естественно. Сегодня на очередном юбилее Севмаша я – последний живой свидетель той стройки.

Конечно, тогда я был слишком мал, чтобы вникать в детали взрослых трудовых взаимоотношений. Потом обо всем, что там произошло, мне рассказал Николай Прокофьевич Мельников: в качестве проектанта – тогда еще молодого, малоизвестного инженера – его взял с собой отец. Впоследствии мы с ним много общались, дружили. А в последние годы жизни Николая Прокофьевича мы очень близко сошлись в попытке организовать освоение нефтяных и газовых месторождений шельфа. Но это через сорок лет. А пока… Строительная площадка в заснеженной пустыне и звездное черное небо… Полная луна освещает разложенные и подготовленные к монтажу металлические конструкции самого крупного в мире (вплоть до строительства в Хьюстоне цеха для ракеты «Сатурн-5») завода. То ли я в самом деле помню это феерическое зрелище, то ли его подсказывает воображение?

С этой стройки отца чуть не отправили по этапу. Когда строительную площадку увидел секретарь обкома, приехавший на инспекцию вместе со своим гэпэушником, он предложил отца сопроводить в лагерь, который находился здесь же. Ждать трех месяцев, положенных до конца директивного срока, он не хотел. Озабоченность проверяющих можно было понять: на площадке не было главного – кранов и механизмов для установки стальных конструкций цеха. Конструкций немыслимых размеров – высотой в сорок метров, шириной в сто пятьдесят метров и длиной в полкилометра! Да и не существовало таких тогда в СССР… Но отец как-то уговорил его дождаться конца срока. И стальные конструкции были установлены за двадцать пять дней! По предложению Николая Прокофьевича первый пролет подняли, выложив опоры из шпал, а уже стоящий пролет как деррик-кран использовали для подъема следующего… Когда готовый объект принимали, гэпэушник все бегал и стучал по балкам костяшками, не веря, что они – из стали…

Начали готовить документы на первую Сталинскую премию. Когда Николай Прокофьевич пришел согласовывать список, отец попросил его в список не включать. Видимо, он хорошо понимал механизмы работы системы и не хотел лишний раз попадать в ее поле зрения. Дело в том, что его отец, мой дед Павел Аполлонович Велихов – путеец, профессор – числился в Ленинском «списке внутренних врагов», так же как и в «списке неблагонадежных» у царской охранки. В царское время дед сидел в тюрьме один раз, в ленинское – четыре. Однажды он оказался в психушке, возможно, «из медицинских или гуманных соображений». При Сталине Павел Аполлонович Велихов был причислен к так называемой Промпартии и в тридцатом году расстрелян по делу «О вредительско-шпионской организации в центральном и местном управлениях шоссейно-грунтовых путей сообщения СССР». Дело было сфабриковано Ягодой, который в то время возглавлял ОГПУ.

Вскоре опасения отца обрели реальные очертания. Через некоторое время стали сажать тех, кто числился в списке Николая Прокофьевича Мельникова. Он вспоминал, как пришел к отцу посоветоваться уже о самом себе, потому что понял, что и за ним вскоре придут. Отец нашел оригинальный выход из патовой ситуации – выписал ему несколько (подряд) командировок в Москву. Получалось, что Николай Прокофьевич фактически постоянно был в дороге, болтаясь где-то между Москвой и Молотовском. Так полгода он и ездил, пока то ли террор пошел на спад, то ли дело его потеряли.

На заводе заложили два линкора, которые впоследствии так и не были построены из-за войны, но завод сослужил хорошую службу во время ленд-лиза. Николай Прокофьевич рассказал мне по этому поводу интересную историю. После войны на заключительном этапе ленд-лиза он был направлен в США на судостроительный завод, серийно выпускавший эсминцы «Либерти». Ходил, смотрел, восхищался… Директор (или хозяин) слушал его, слушал, а потом говорит: «Что ты мне лапшу на уши вешаешь?! Я специально в войну нанялся в конвой и обошел в Молотовске весь завод. Он на порядок мощнее нашего!»…

Позднее в цеху были построены более ста атомных ракетоносцев. Коллектив выдвинули на Сталинскую премию. Говорят, в конце доклада В. М. Молотов произнес: «Некоторые у нас сидели…» И. В. Сталин ответил: «И мы сидели. Ничего особенного». Дожившим – премию дали.

В тридцать девятом году эпопея в Молотовске благополучно закончилась, и мы вернулись в Москву. Отцу поручили следующий объект – монтаж стального фундамента Дворца Советов.

Одна из ранних сохранившихся фотографий маленького Жени Велихова

Папа в Северодвинске и брат Веры Николаевны (его второй жены) на охоте

Бабушка – Евгения Александровна

Теперь немного о корнях. Семья Велиховых происходит из духовного сословия – от настоятеля Смоленского собора. Его дети пошли по инженерной линии. Следующее поколение – Александр Велихов – товарищ председателя Общества железных дорог и председатель Общества частных железных дорог, имел акции и был домовладельцем. Его сын – Лев Александрович Велихов, мой двоюродный дед – стал известным общественным деятелем: сначала членом партии «Освобождение труда», а затем членом кадетской партии Государственной Думы и ЦК партии кадетов, где он отвечал за муниципальную политику и самоуправление. Он редактировал ряд изданий, в том числе журналы «Городское дело», «Земское дело», и опубликовал несколько своих книг. Самая известная – «Теория городского хозяйства», вышедшая в 1928 году, и до сих пор остается лучшим руководством в этой области. Его статья «О Киевском Съезде деятелей городского самоуправления», опубликованная в газете «Городское дело» за 1913 год, интересная своим анализом гражданского общества в России, получила сомнительную известность благодаря г-ну В. И. Ульянову (Ленину), который в пылу полемики обозвал деда домовладельцем.

Дед не обратил никакого внимания на критику г-на В. И. Ульянова, хотя в духе того же вульгарного марксизма мог назвать его помещиком: в то время он жил за счет имения своей матери. Позднее источники доходов г-на Ульянова, как известно, диверсифицировались, включив в себя средства и других спонсоров: немецкого Генштаба. Кроме того, в числе источников появились доходы, поступавшие от бандитизма через И. В. Джугашвили (Сталина) и др. Но мы немного отвлеклись. Так вот, про деда. Как раз в упомянутой статье дед утверждает, что наличие независимого источника дохода очень важно для независимости самого политического деятеля и возглавляемого им движения, иначе он попадает под контроль одной из двух могущественных бюрократий – бюрократии чиновничества или бюрократии общественных организаций. Этот анализ, на мой взгляд, остается актуальным и сегодня – как в России, так и в мировом масштабе.