Берег мечты - Гиррейру Виктория

Роза приказала охранникам вежливо вывести самозванок из зала, и они, сопровождаемые смехом и улюлюканьем, вышли. Правда, Августа напоследок пригрозила Розе, что очень скоро добьётся закрытия борделя.

Едва успел утихнуть этот скандал, как тут же начался другой, который спровоцировал Феликс. Выйдя из винного погреба, он и Алешандре увидели, что Гума прощается со своими приятелями, собираясь идти домой.

— Ну, давай же! — подтолкнул Алешандре Феликса. — Сделай что-нибудь, пока он не ушёл!

Времени на раздумья у Феликса не было, и он, не мудрствуя лукаво, попросту пошёл навстречу Гуме, а когда они едва не столкнулись лбами, гневно окрысился на него:

— Ты куда прёшь, негодяй?! Совсем озверел?

Гума, естественно, стал доказывать ему, что всё было прямо, наоборот, между ними завязалась словесная схватка, в которой Феликс и нанёс главный удар.

— Ты шут гороховый, — насмешливо бросил он Гуме. – Изображаешь из себя гордеца, правдолюбца и рыцаря, а на самом деле не гнушаешься при случае взять деньги у женщины! Да-да, ты спокойненько взял деньги у Лилии, чтобы оплатить свои долги и убытки твоих дружков-рыбаков. А знаешь ли ты, откуда у неё появились эти деньги?

— Я-то знаю, а вам это знать ни к чему! — отрезал Гума.

— Слышали? — обратился Феликс к рыбакам. — Ему не хочется признаться перед вами, что он тогда воспользовался моими деньгами! Он скрыл от вас правду, но вы должны знать: это я дал деньги Ливии, это я оплатил его долги!

— Не слушайте его, он лжёт! – воскликнул Гума. – Ливии достались эти деньги от продажи отеля «Казино».

— Это она тебе так сказала? — засмеялся Феликс. – Значит, она обманула тебя, глупец! Ты, оказывается, ещё и глуп, тебя легко обвести вокруг пальца. Пойди, поговори с Ливией, теперь, я надеюсь, она расскажет, как просила меня помочь тебе выбраться из дерьма! Если бы я тогда не дал ей деньги, ваш кооператив приказал бы долго жить.

— Не верьте ему! — в отчаянии воскликнул Гума. — Он говорит это нарочно, чтобы унизить меня. Но я ему сейчас покажу!…

Он замахнулся на Феликса своим огромным кулаком, однако тот успел увернуться. Рыбаки тотчас же оттащили Гуму в сторону, не желая допустить драки.

А потом пришла Роза, и высказала Феликсу, своё неудовольствие:

— Мне не нравится всё это, сеньор Феликс. Вы посмели использовать мой праздник для того, чтобы унизить хорошего парня! Полагаю, вам сейчас лучше уйти отсюда.

Феликс тупо смотрел в пол, не смея поднять глаз на Розу, и тогда Алешандре сказал, взяв его под руку:

— Пойдём, папа, нам здесь больше делать нечего.

По дороге домой он горячо поблагодарил отца за оказанную услугу, и тот ответил с не свойственной ему сентиментальностью:

— Я сделал это, потому что желаю тебе счастья, сынок. Ради любви порой стоит идти и на гораздо, большие жертвы…

Войдя в дом, он, неожиданно для Алешандре, не стал подниматься в свою спальню, а повернул обратно, заявив, что ему нужно немного проветриться и кое о чём подумать.

Уже светало, когда Феликс вновь появился в комнате Розы – на сей раз самовольно, без всякого приглашения.

— Как вы посмели? Кто вас сюда впустил? – гневно уставилась на него Роза, а Феликс обезоружил её своей обаятельной улыбкой:

— Я пришёл мириться и просить прощения за тот досадный скандал. Прости меня. Давай снова перейдём на ты.

После этого он, не дожидаясь ответа, подошёл к Розе и страстно поцеловал её в губы.

Она далеко не сразу нашла в себе силы оттолкнуть его.

— Наглости тебе не занимать, — сказала она. – А теперь убирайся отсюда.

Он с укоризной покачала головой:

— Зачем сопротивляться тому, что сильнее нас? Ведь ты же хочешь меня так же, как и я тебя. Об этом говорят твои глаза!

— Уходи! — повторила Роза.

— Нет, не могу, — упёрся Феликс. – Ты сводишь меня с ума, ради тебя я готов на любое безумие.

— Попробуй сказать эти же слова своей жене. Может, она тебе поверит.

— С Адмой мы прожили много лет, — сказал Феликс, — и за это время стали соратниками, единомышленниками. Я не собираюсь её бросать. Но с ней меня связывает совсем не то, что связывает нас с тобой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы ничем не связаны, — твёрдо произнесла Роза, но Феликс ей возразил:

— Нет, нас связывает желание. Оно такое сильное, что я, пожалуй, готов уйти из дома.

Вместо ответа Роза красноречивым жестом дотронулась до кинжала, который всегда носила с собой на поясе.

— Ладно, ухожу, — отреагировал на её жест Феликс. – Но я обязательно вернусь!

Расставшись с Розой, Феликс не сразу поехал домой, ему и впрямь было над чем подумать. Он долго бродил вдоль моря, и все его мысли, так или иначе, вращались вокруг Розы. Ни о жене, ни тем более об Эпифании он даже не вспомнил.

А тем временем Адма не находила себе места в ожидании мужа.

Эта ночь далась ей, ох как нелегко! Адма сама не понимала, почему ей так тяжело. Она ведь всё сделала правильно! Сделала то, что никому не по силам. И обстоятельства складывались наилучшим образом, и удача ей сопутствовала, а значит, не о чем беспокоиться, справедливость восторжествовала!

Адма усмехнулась, вспомнив, как накануне вечером она через окно пробиралась в дом Эпифании, не предполагая, что там никого нет, кроме спящей хозяйки. Это стало ясно лишь потом, когда она оказалась уже внутри дома. Отравленный кофе был заготовлен ею заранее и находился в маленьком термосе, свободно помещавшемся в кармане брюк.

Проснувшись и увидев перед собой Адму, Эпифания, вероятно, подумала, что ей продолжает сниться дурной сон. Вспомнив сейчас об этом, Адма снова усмехнулась. Как удачно всё вышло! Легко и просто. Адма сказала, что у неё неотложное дело к Эпифании, та взмолилась: « Не сейчас. Я уже спала, у меня болит голова!…» Адма налила ей кофе из термоса и сказала: «Нет, дело срочное. Выпейте кофе, взбодритесь, и мы поговорим». А спустя несколько минут она уже свободно вышла из дома Эпифании — не через окно, через дверь. И ни одной живой души не встретила по дороге.

Так отчего же ей сейчас так тяжело? Откуда эта жуткая тревога и эта непонятная тяжесть в груди? Может, ещё какая-нибудь неприятность случилась у Феликса? Почему он так долго не возвращается из этого проклятого отеля? Узнать бы поскорее, что там произошло!…

Утром, спустившись к завтраку, Адма узнала от Алешандре о том, что Феликс уже был дома, но снова куда-то ушёл, а также узнала, какое заведение открыла в их городе Роза Палмейрау.

«Так вот откуда эта тревога, — подумала Адма. – У неё есть имя. И зовут её Роза Палмейрау!»

Она решила, что ни о чём не станет расспрашивать Феликса, но будет очень внимательно слушать то, о чём он сочтёт нужным ей рассказать. А потом всё тщательно проанализирует, чтобы понять, не подвела ли её, на сей раз интуиция, и при необходимости принять упреждающие меры.

Когда же Феликс, наконец, пришёл домой, то вообще не стал говорить с Адмой о ночном празднике, а сообщил ей новость, которой и в самом деле был потрясён:

— Это невероятно! Дона Эпифания умерла сегодня ночью. Кто бы мог подумать! Уснула и не проснулась.

— И от чего же она умерла? – спросила Адма.

— От инфаркта, — ответил Феликс. — Точно так же, как та дама, что загнулась в нашей спальне. Теперь вот настал черёд вице-префекта… Похоже, в нашем городе началась эпидемия сердечных приступов…

Глава 23

Адме сошло с рук и это убийство.

Не только близким Эпифании, но и многим жителям города было известно о её головных болях и недомоганиях, поэтому, ни у кого не возникло сомнений в том, что умерла она естественной смертью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Родригу, осмотрев покойную, назвал причиной смерти сердечную недостаточность, а когда заговорил о вскрытии, Деодату счёл это кощунством и надругательством над умершей.

— Нет! Нет! Я никому не позволю кромсать тело моей жены, даже после её смерти, — заявил он, и никто не посмел пойти против его воли.