Берег мечты - Гиррейру Виктория

— Ладно, ты об этом сейчас не думай, — сказал Алешандре. — Давай я отвезу тебя домой.

Он проводил Ливию до самой её комнаты и пообещал заехать к ней вечером. А потом спустился вниз и поговорил с Эсмералдой, которая уже отбыла свой срок у Рикардины и вернулась домой.

— Я сделал всё, что от меня зависело, — сказал он. — Теперь и ты должна включиться в дело. Я возьму на себя Ливию, а ты вбивай клинья под рыбака. Понятно?

— Я готова, — ответила Эсмеральда, — но держи Ливию подальше от Гумы. Главное – выключи её из игры, и пусть море высохнет до дна, если я не окручу Гуму! Он влюблён в меня, только сам об этом не знает.

Оставшись одна, Ливия выплакалась и села за компьютер, надеясь найти для себя работу через Интернет, однако ничего не нашла я снова заплакала. Оставаться в одиночестве ей было невмоготу, и она решилась поехать к тётушке Леонтине, чтобы рассказать о своём горе. Присутствие там Августы Ливию в тот момент уже не смущало. Пусть злорадствует, пусть хоть сто раз повторяет, что она предвидела, чем может закончиться роман с рыбаком, — теперь это не имеет никакого значения!

Ливия уже собиралась выходить, когда в дверь постучал Алешандре. Он вызвался отвезти её к Леонтине, и Эсмералда, увидев их выходящими из дома вдвоём, не преминула сообщить рыбакам, попивавшим пиво в «Звёздном маяке»:

— Видели? Он повёз её в мотель! Скажите Гуме, пусть не слишком убивается. Его подружка быстро утешилась с сыном префекта. Ей надоели комары и духота нижнего города. Надо полагать, Алешандре отвезёт её в хороший мотель, туда, где есть кондиционер.

Эсмералда надеялась, что кто-нибудь из рыбаков обязательно передаст её слова Гуме, и она не ошиблась. Слух о мотеле, в котором якобы кто-то видел Ливию и Алешандре, докатился до Гумы в тот же вечер.

— Это означает, что она никогда меня и не любила, — мрачно заключил Гума. – Она лгала мне во всём! Притворялась, морочила мне голову, а сама мечтала о сыне префекта.

Рита пыталась внушить ему, что он должен спокойно объясниться с Ливией и не верить грязным слухам, а Шику придерживался прямо противоположного мнения:

— Гума, послушай меня. Женщине можно простить многое, кроме одного: нельзя позволять ей втаптывать тебя в грязь. Будь стойким и гордым!

— Нет, Гума, не слушай его, — осмелилась поспорить с мужем Рита. — Ты любишь Ливию, так борись за свою любовь!

Гуме, однако, в тот момент была гораздо ближе позиция Шику, и он ответил Рите:

— Плевал я на любовь! Эти ваши красивые сказки меня больше не волнуют. Я думаю, где бы поскорее заработать деньги, чтобы швырнуть их в ненавистную физиономию Феликса Геррейру!

Гуму так мучил этот проклятый долг, что он даже подумал, не заняться ли ему контрабандой, о чём и сказал своему другу Руфину, который пришёл в ужас от такой идеи:

— Ты в своём уме? Неужели ты пойдёшь батрачить на Эриберту и будешь нелегально перевозить его товар?

— Я ещё не решил, — ответил Гума. — Но мне нужно раздобыть эти деньги любой ценой!

Руфину стал отговаривать его от этой затеи, а кроме того, он настоятельно советовал Гуме помириться с Ливией.

— Ведь ты же любишь её, и она тебя любит, — говорил Руфину. – Это тебе скажет всякий, кто хоть раз видел вас вдвоём. Не мучайся, прости Ливию. Она ведь хотела помочь тебе, но не подумала о возможных последствиях и допустила ошибку. Вот ты, например, сейчас допускаешь такую серьёзную ошибку, которая может стать роковой. Ты об этом не подумал?

После их разговора Гума думал всю ночь и наутро всё-таки отправился к Ливии. А там выяснилось, что она не ночевала дома!

— Неужели ты ещё не понял, что не нужен ей? Она спит с Алешандре! — принялась внушать ему Эсмералда. — Забудь её, она тебя недостойна. Тебе нужна я! Мы предназначены друг другу судьбой!

Гума отмахнулся от неё как от назойливой мухи и пошёл прочь. Теперь он уже не сомневаться в том, что Ливия провела ночь с Алешандре.

А между тем Ливия заночевала в своём фамильном особняке, поскольку в то время и она, и Леонтина как никогда нуждались друг в друге. У каждой из них была своя любовная драма, только в отличие от Ливии Леонтина даже не могла облегчить душу, рассказав племяннице о том, что с ней приключилось минувшей ночью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она вообще никому не могла об этом рассказать, потому, что допустила то, чего не должна была допускать ни при каких обстоятельствах! Правда, всё это случилось неожиданно, внезапно. Ни о чём таком Леонтина и не помышляла, когда отправилась в «Звёздный маяк». Она всего лишь хотела напиться допьяна, чтобы заглушить ту мучительную боль, которую доставляла ей многолетняя тайная любовь к Освалду. Денег у Леонтины не было, поэтому она пила за счёт Эзекиела, с которым затем и пошла на пустынный ночной пляж, прекрасно понимая, что ей придётся расплачиваться за выпитый коньяк. А впрочем, с какого-то момента она уже не контролировала свои действия, поскольку была сильно пьяна. Даже сейчас она с трудом припоминала, как всё было. Они с Эзекиелом лежали на песке в обнимку, и тут невесть откуда появился Освалду… Он, принялся избивать Эзекиела, а тот всё повторял «Она меня обманула! Она говорила, что не замужем! Если бы я знал, что у неё есть муж, то не стал бы тратиться на дорогой коньяк!…» Леонтина хотела сбежать, пока они выясняли отношения, но у неё не было сил, она не могла даже встать на ноги.

Освалду на руках отнёс её в рыбацкую хижину, и там между ними произошло то, чего они избегали все эти годы, подавляя в себе давно возникшее чувство. Потом они уснули…

А когда проснулись, Освалду вновь стал целовать её и говорить о своей страстной любви. Но тут Леонтина уже нашла в себе силы, чтобы оттолкнуть его. Он растерялся: «Как? После того блаженства, которое мы испытали?…» Леонтине пришлось обмануть его, сделать вид, будто она не помнит, что с ней было этой ночью. Абсолютно ничего не помнит!

Домой они вернулись порознь.

Освалду получил от Августы взбучку за то, что рано сбежал из центра ночных развлечений, оставив её, беззащитную, на растерзание злобной публике, и за то, что прошлялся где-то всю ночь. Освалду сказал, не хотел мешать ей там своим присутствием и пошёл к морю, где под воздействием свежего воздуха и уснул на берегу. Как ни странно, Августу удовлетворило такое объяснение. Оставив мужа в покое, она попыталась переключиться на Леонтину, кричала: «На какие деньги ты пьянствуешь? От тебя несёт, как от винной бочки!» Но Леонтина закрылась у себя в комнате и не выходила оттуда до вечера, пока к ней не приехала Ливия.

Выслушав племянницу, Леонтина искренне посочувствовала ей и сказала с надеждой:

— Я думаю, вы скоро помиритесь. Гума успокоится и всё поймёт. Любовь сама приведёт его к тебе, вот увидишь!

Ливия, однако, в это не верил. Вспоминая, с какой ненавистью смотрел на неё Гума, она была убеждена, что между ними всё кончено.

— Я должна как можно скорее найти работу, чтобы вернуть Феликсу долг. Сейчас это главное, — сказала она Леонтине. – Возможно, мне даже придётся уехать в Рио.

— Нет! Нет! – испуганно воскликнула Леонтина. — Не оставляй меня одну! Мне, очень нужна твоя помощь! Я больше не могу находиться в одном доме с Августой. Очень тебя прошу: переселяйся к нам обратно!

Ливия подумала, что ей теперь трудно будет жить у дядюшки Бабау. Каждый день придётся выслушивать злобные нападки Эсмералды и ловить на себе осуждающие взгляды рыбаков… Не лучше ли и впрямь терпеть рядом с собой тётушку Августу?

— Ладно, я останусь здесь, — сказала она. — А вещи заберу потом.

За вещами она поехала вместе с Алешандру, дав Эсмералде очередной повод для злословия. Алешандре, напустив на себя строгость, вступился за Ливию, и Эсмеральда умолкла, подчиняясь правилам игры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Накануне она рассказала Алешандре о том, что Гума приходил мириться с Ливией и не смог этого сделать только потому, что та не ночевала дома.

— Увези её из города! – требовала Эсмералда. – Если она будет здесь, то Гума опять к ней придёт. Я, конечно, сделала всё что могла. Наплела ему тут про мотель, про то, что ты спишь с ний. Он страшно разозлился, но теперь я уже думаю, что его злость может и пройти. Пока Ливия будет у него на глазах, мы с тобой ничего не добьёмся.