Операция «Валгалла» - Джек Хиггинс

Невдалеке росли деревья, своего рода защита. Он свернул вправо, описав большую дугу, и в считанные секунды оказался под их прикрытием. Гайллар остановился посмотреть назад.

Лавина почти настигла финнов. Громадное белое облако опустилось на того из них, что спускался последним, совершенно поглотив, но Гештрину и второму финну удавалось держаться перед самым фронтом, и они успели свернуть в лес, и там остановиться.

Грохот лавины замер вдали. Гештрин поднял очки, высматривая Гайллара, чья красная куртка сразу его выдала. Финны стали спускаться. Француз, превозмогая боль, оттолкнулся и продолжил движение среди деревьев, вперед и вниз.

Файнбаум выглянул из огромного разбитого окна верхнего обеденного зала. Он смотрел вниз и на вездеход на другой стороне двора.

— Что происходит, мистер Файнбаум, — спросила Клодин Шевалье, скорчившись на полу.

— Что бы ни было, хорошего мало, маам. Пожалуй, нам с вами самое время пойти наверх.

Снова началась стрельба, сверху на них посыпались осколки стекла разбитого окна. Удивительно, но она не казалась испуганной.

— Как скажете, мистер Файнбаум.

— Знаете, вы необыкновенный человек? — сказал Файнбаум.

Он взял ее под руку и повел к двери. Внизу во дворе вездеход продвинулся вперед.

Для Гайллара вид дороги внизу был равносилен впрыскиванию наркотика, он помчался к ней с воскресшей надеждой, хотя его преследователи были совсем близко, Гештрин спускался следом за своим компаньоном, молодым парнем по имени Сальми.

Гайллар глянул через плечо, понимая, что так продолжаться не может, что он слишком долго держится одной только волей. Остался единственный шанс, поистине самоубийственный, но он им воспользуется. Гайллар пулей летел вниз между деревьев к придорожной насыпи. Оказавшись на ней, он оттолкнулся палками в тот единственный, подходящий момент и оторвался от земли. Дорога мелькнула под ним. Гайллар перенесся через нее и мастерски приземлился в пушистый снег на другой стороне, соскользнув боком в поднятом им снежном вихре. В последний момент нос его левой лыжи зацепился за ветку дерева, скрытую под белым снежным покрывалом, Гайллар тяжело упал, лыжа сломалась.

Гайллар лежал, переводя дух. Над дорогой пронесся Сальми и с жутким криком врезался прямо в сосну.

Гайллар сел. Гештрина видно не было. Он расстегнул обледеневшие крепления и снял лыжи. Когда он встал на ноги, ему показалось, что его суставы отказываются работать. Он сделал неуверенный шаг и упал головой вперед, соскользнув с насыпи на дорогу.

Гайллар заставил себя встать, и пошел на заплетающихся ногах. Ему слышался гул, впереди на дороге, ярдах в пятнадцати, с насыпи соскользнул Гештрин. Он был без лыж и держал в руках винтовку.

— Нет! — крикнул Гайллар. — Нет!

Он отвернулся, и Гештрин попал ему в правое плечо. Гайллар лежал на спине, гул в ушах стал громче, он приподнялся на локте. Гештрин стоял, держа винтовку на груди. Теперь он стал ее поднимать.

Гул стал шумом двигателя, и из-за поворота дороги появился танк «Кромвель». Гештрин повернулся к нему лицом, подняв винтовку. Пулеметной очередью его бросило спиной в сугроб у дороги.

Гайллар лежал, слыша приближающиеся шаги, глубоко дыша, чтобы не потерять сознания. Он открыл глаза и с удивлением увидел, что склонившийся над ним офицер в форме танкиста имел на голове кепи, французскую военную фуражку.

— Боже! Неужели это правда? — произнес Гайллар на родном языке. — Вы француз?

— Конечно, мосье. — Офицер опустился на колено. — Дюбуа. Капитан Генри Дюбуа. 2-ая французская танковая дивизия. Мы сейчас продвигаемся к Берхтесгадену. Но кто вы?

— Это сейчас не имеет значения, — сказал Гайллар хрипло. — Вы знаете Арлберг?

— Ближайшая деревня. В двух милях отсюда.

— Всего в двух милях? — поразился Гайлар. — Должно быть, я бегал кругами там наверху. — Он приподнялся и ухватил Дюбуа спереди за одежду. — Слушайте меня, друг мой, и слушайте внимательно, потому что от этого зависят жизни.

Когда вездеход пересекал двор, за рулем был сам Риттер, у него за спиной сидели десять финнов, Гоффер у пулемета. Остальные шли позади вездехода.

В башне защитники уже отступили на главную лестницу и заняли оборону на первой площадке. У разбитых дверей остался только Говард, который осторожно выглядывал наружу.

— Они здесь! — крикнул он и начал палить из своего «Томпсона».

Риттер дал вездеходу полный газ, направив его вверх по лестнице, и на скорости врезался в разбитые двери. Говард был уже на полдороги к мраморной лестнице, когда двери рухнули, и вездеход влетел внутрь, при торможении его развернуло боком.

Защитники немедленно открыли интенсивный огонь с лестничной площадки. Каннинг и Бирр стреляли из «Шмайсеров» через промежутки между стойками балюстрады, Говард поддерживал их огнем из «Томпсона».

Финнам пришлось туго. Трое или четверо упали, едва успев спрыгнуть из вездехода. Гоффер получил пулю в плечо и, покачнувшись, выпал из машины. Риттер без колебаний встал и ухватился за рукоятки пулемета.

Он умело повел обстрел лестничной площадки, круша окна позади ряда мраморных статуй. Его сгорбленная фигура позади пулемета, бледное лицо под черной фуражкой выглядели устрашающе. Говард стрелял в него раз за разом, иногда даже стоя в полный рост, но безрезультатно, словно немец был заговоренным.

Лестничная площадка превратилась в склеп, четверо немцев были ранены, один из них непрерывно плакал. Бирр получил пулю в правую руку. Внизу в холле полегло, по меньшей мере, девять финнов.

Запах пороха, дым, крики умирающих, стрекот пулемета в замкнутом пространстве превратили это в сцену ада. В этот момент Бирр получил пулю в грудь и упал.

Каннинг с безумным выражением лица потянул Говарда за рукав.

— Здесь нехорошо, нам лучше уйти отсюда.

— Заберите с собой Бирра, я вас прикрою, — ответил Говард.

Он заменил в «Томпсоне» магазин. Позади него двое немцев подхватили Бирра подмышки и потащили по площадке. Риттер прекратил стрелять. Он посмотрел вниз и увидел Гоффера, прислонившегося к борту вездехода и вкладывавшего индивидуальный пакет внутрь форменной блузы.

— Порядок, Эрик?

Гоффер кивнул ему с лицом, перекошенным от боли. Говард крикнул с затянутой дымом площадки:

— Что вас задерживает, Риттер?

Глаза Риттера сверкнули. Он подхватил «Шмайсер» и спрыгнул на пол. Он не сказал ни слова, не отдавал никаких команд, он просто пошел вверх по лестнице в дыму, и финны пошли за ним.

Горели шторы и деревянные панели стен, дым клубился и стекал на лестничную площадку, в нескольких футах уже ничего не было видно. Говард выстрелил вслепую несколько раз, потом повернулся и стал подниматься по каменной лестнице.

Он остановился на повороте, убрал за плечо «Томпсон», снял с ремня пару ручных гранат. Снизу доносились голоса людей, поднимавшихся по лестнице. Говард бросил гранаты друг за другом во мрак внизу, повернул за угол и продолжал подниматься, не останавливаясь.

Внизу раздались один за другим два взрыва. Послышались крики боли. Говард едва мог дышать. Дым заполнил всю площадку перед обеденным залом. Он пробрался вдоль стены, ощупью нашел вход на лестницу наверх и стал по ней подниматься на вершину башни.

Он не знал, что остальные не поднимались выше верхней площадки. Бирр совсем потерял сознание, и немцы были вынуждены втащить его в обеденный зал.

Каннинг склонился над ним, почти задохнувшись от дыма, ожидая конца, который казался неизбежным. Потом вскочил, бросился к окну и выбил остатки стекла в нижней его половине. Немцы, давясь и кашляя, подтащили к нему Бирра.

Они все собрались под окном, глубоко вдыхая свежий воздух. Каннинг крикнул:

— Стол, переверните стол.

Они скорчились за столом, ожидая конца.

Скатившись к подножью лестницы, Риттер оттолкнул от себя тело. Он был в крови, но не в собственной. Риттер заставил себя подняться на ноги и прислонился к стене. К нему протянулась чья-то рука, чтобы поддержать. Гоффер.

— Вы в порядке, штурмбаннфюрер?

— Все в отменном рабочем состоянии, или таковым прикидывается, Эрик. — Эта их дурацкая старая шутка перестала быть смешной.

Порывом сквозняка из открытых дверей с лестничной площадки снесло дым. Это напоминало живодерню: повсюду тела, кровью и мозгом залитые стены.

Человек десять финнов остались живы и не были ранены. Они собрались около главной лестницы. Риттер посмотрел на часы. Было 8.30.

— Ладно, черт вас побери. Вы мои еще тридцать минут. Все еще солдаты «Ваффен-СС». Давайте это сделаем. — Они не двинулись с места. В них не чувствовалось страха. Просто опустошенность. Лица не выражали никаких чувств, никаких эмоций.

— Плохо дело, — сказал Гоффер. — С них довольно.