Операция «Валгалла» - Джек Хиггинс

Если вы были в хорошей форме, конечно, это непременное условие, хотя сейчас он чувствовал себя лучше, чем годы до этого. Свободен, да, но не только, еще знание, что они подошли к концу чего-то. Где-то рядом за углом свобода для каждого.

Но для подобных рассуждений времени не было. Ему нужно добраться туда, не зная куда. С другой стороны, казалось резонным предположить, что необходимую помощь, он, вероятнее всего, найдет на главных дорогах, что означало дальнейший подъем, проход по восточному отрогу горы, а потом спуск.

Что-то заставило его оглянуться, некое шестое чувство. Финны были на середине плато, двигались цепочкой, впереди Гештрин. Гайллар не испугался, напротив, ощутил огромную радость. Он уже достиг леса и быстро двигался между деревьев. Он преодолел около сотни футов высоты, когда финны достигли кромки леса, и Гештрин приказал им остановиться.

— Так, — сказал он. — Кончен бал. Он слишком хорош, чтобы с ним играть в игры. С этого момента, каждый сам по себе, и помните, нам он нужен живым. — Он начал подъем, остальные последовали его примеру.

Риттер и Сорса стояли неподалеку от двух оставшихся бронетранспортеров и пили кофе, рассматривая план крепости, который немец захватил с собой из гостиницы.

— Когда мы прорвемся внутрь, они отойдут в северную башню, — сказал Риттер. — Больше им некуда деться.

— И как это выглядит?

— Судя по тому, что рассказывал Штрассер, двустворчатая дубовая дверь. Устоит недолго. За ней холл, потом широкая, постепенно сужающаяся лестница, которая на верхних уровнях становится винтовой. Обеденный зал, затем множество коридоров и комнат до самого верха.

— Рискованно, если они будут отходить из комнаты в комнату.

— Нет, если мы будем все время идти у них по пятам. Никаких колебаний, никаких передышек.

Финны были готовы и ждали, сидя в бронетранспортерах. Пятеро были вооружены бронебойными фаустпатронами. Риттер подошел ближе, чтобы рассмотреть уродливое на вид противотанковое оружие.

— Они хорошо владеют этими штуками?

— Мы знакомы с успехом. При попадании они вскрывают Т-34 как банку тушенки.

— Сколько их у нас?

— Десять.

— Тогда мы не можем рисковать. Я назначаю Гоффера командовать, доведите это до сведения своих людей. Он лучший бомбардир из всех мне известных.

В этот момент Гоффер позвал его из штабной машины:

— Герр Штрассер вызывает вас по радио, штурмбаннфюрер.

Риттер наклонился внутрь машины. Статические помехи полностью отсутствовали, и голос Штрассера звучал очень ясно.

— Вы не начинали атаки?

— С минуты на минуту. В чем дело?

Штрассер рассказал ему. Когда он закончил, Риттер сказал:

— То есть у нас совсем мало времени, вы это пытаетесь сказать? Нет нужды беспокоиться, рейхсляйтер. У нас с самого начала этого товара было в обрез. Конец связи.

Он положил трубку и повернулся к Сорсе.

— Проблемы? — спросил финн.

— Гайллару удалось сбежать. Он ушел на лыжах в горы. Штрассер послал за ним вслед Гештрина с его парнями.

— Нет проблем, — сказал Сорса. — Они лучшие в деле. Очень скоро они будут наступать ему на пятки.

— Я бы на это не очень рассчитывал. Он был золотым медалистом в Шамони в 1924 году. Если он встретит британцев или американцев раньше, чем Гештрин и его парни его догонят…

Сорса помрачнел.

— Понимаю, что вы имеете в виду. Что мы теперь будем делать?

— Покончим с этим небольшим делом как можно скорей. Начинаем прямо сейчас. — Он направился к головному бронетранспортеру, но Сорса ухватил его за рукав.

— Момент, штурмбаннфюрер. Первому бронетранспортеру, который войдет в тоннель, вероятно, придется туго. Я бы предпочел сам быть в нем.

— Здесь командую я, — сказал Риттер. — Я думал, что это ясно.

— Но это мои ребята, — запротестовал Сорса. — Мы давно вместе.

Риттер внимательно на него посмотрел, немного нахмурился, потом кивнул.

— Я вас понял. Только в этот раз, вы ведете, я за вами. Двинулись.

Он повернулся и забрался во второй бронетранспортер.

Пятнадцать

Клодин Шевалье сидела за роялем в обеденном зале, играя «Девушку с льняными волосами» Дебюсси. Это было одно из ее любимых произведений, главным образом потому, что сам композитор учил ее, как оно должно исполняться, когда ей было всего двенадцать лет.

В дверь постучали, и вошел Файнбаум с М1 на левом плече, со «Шмайсером» на правом и с тремя ручными гранатами на поясном ремне. Она продолжала играть.

— Проблемы, мистер Файнбаум?

— Да как вам сказать, маам. Генерал Каннинг, он думает, что это хорошая идея, если кто-нибудь будет присматривать за вами персонально. Понимаете, о чем я?

— И этот кто-то вы?

— Боюсь, что так, маам. Не возражаете, если я закурю?

— Абсолютно. И не представляю более надежных рук. Что мы будем делать?

— Когда придет время, я отведу вас на самый верх башни, подальше с дороги.

— А сейчас-то, сейчас?

— Нет необходимости. Они даже еще не постучались в ворота. Скажу вам, моя старушка часто играла на фортепьяно, но, конечно, ничего похожего на это. Я учился играть на кларнете, когда ей удалось купить его по дешевке. У моего дяди Пола. Он был ростовщиком в Бруклине.

— Вам это нравилось?

— Конечно, я не Бенни Гудман, но я играл с Гленом Миллером.

— Это замечательно. Вам нравится пьеса, что я играю?

— Нет, маам. У меня от нее холодеет в желудке. Она меня беспокоит, не знаю почему. А это нехорошо, потому что у меня хватает, о чем беспокоиться.

— Понятно. Может, вы предпочитаете что-то вроде этого? — Она стала играть «Ночь и день». Файнбаум обошел вокруг рояля и стал смотреть на клавиши.

— Да, это здорово. Это, действительно, нечто. Я к тому, где вы научились так играть?

— Набралась отовсюду, мистер Файнбаум, так, кажется, говорят?

— Кажется.

Рев моторов разорвал утреннюю тишину.

— О, Боже, — прошептала она и прекратила играть.

Файнбаум подбежал к окну. Раздалась серия взрывов, началась стрельба.

Гайллар был уже в лесу на верхних склонах горы, когда услышал эхо первых взрывов и остановился прислушаться. У него болели легкие, стало трудно дышать, он тяжело оперся на палки, ноги слегка дрожали.

Конечно, он уже слишком стар. Слишком отяжелел, приходится признать, что он просто в плохой форме. Он держится только благодаря технике, своему врожденному умению и многолетнему опыту.

Финны же молоды, закалены боями, способны переносить длительные нагрузки, и на пике своей физической пригодности. У него нет никаких шансов. Не было с самого начала.

Гайллар пересек небольшое пологое плато и остановился на гребне. С другой стороны снежный склон уходил вниз почти вертикально, теряясь в сером тумане, и было совершенно неизвестно, что там, внизу.

Он оглянулся и увидел первого финна появившегося из леса по ту сторону плато. Их разделяло не более тридцати ярдов. Гештрин появился третьим. Великан финн помахал рукой, чтобы все остановились. Он поднял наверх защитные очки.

— Ладно, доктор. Вы показали нам настоящий класс, мы вами восхищены, но хватит этих глупостей. Пора домой.

Где-то внизу раздались еще два мощных взрыва. Продолжалась стрельба из ручного оружия. Гайллар подумал о своих друзьях, о Клодин Шевалье и Клер де Бевилль, о том, что с ней произошло.

В нем неожиданно вспыхнул лютый гнев, и он крикнул:

— Еще посмотрим, на что вы способны!

Он перевалил гребень и понесся вниз по почти отвесному склону, ноги согнуты в коленях, лыжи почти касаются друг друга. Скоро он погрузился в туман. Финны вышли на гребень горы, и один за другим без колебаний устремлялись вниз.

Когда утреннюю тишину разорвал рев двигателей, Каннинг, Бирр и Гессер находились в тоннеле, а Говард был на стене. Спустя несколько минут бронетранспортеры появились в поле зрения и заняли позицию. Из них высыпали финны и развернулись цепью. Гоффер и его личная команда заняли позицию слева.

Говард навел на них бинокль, пытаясь понять, что они там делают. Он понял это в тот момент, когда оттуда появился язык оранжевого пламени, а секундой позже раздался мощный взрыв, когда первый фаустпатрон ударил в стену рядом с подъемным мостом.

Все присели.

— Что это, черт возьми? — поразился Бирр.

— Бронебойный фаустпатрон, — ответил Гессер. — Это противотанковое оружие, вроде вашей базуки.

— Понятно, — сказал мрачно Каннинг, снова пригибаясь, поскольку мощным взрывом тряхнуло мост. На этот раз попадание было прямым.

— Очевидно, они метят в цепи, — сказал Бирр. — Интересно, сколько им потребуется на это времени?

Очередь из тяжелого пулемета ударила по верху стены, пули рикошетировали, разлетаясь в пространстве.