Его самое темное желание - Тиффани Робертс

вскоре захочешь снять это заклятие, Кинсли. Они любят болтать до тех пор, пока у тебя из ушей не пойдет кровь.

Она усмехнулась.

— Не думаю, что захочу. Мне нравится их общество.

Он выгнул бровь.

— Может быть, потому, что ты не могла понять их речь.

— Может быть, маг ревнует, — сказала Вспышка, раздуваясь немного больше, немного ярче, — потому что мы предложим более занимательную беседу, чем он.

— Я не ревную.

— Я думаю, что маг — да, ревнует, — сказала Эхо.

Векс положил руки на стол и поднялся со своего места.

— Я не ревную.

Хотя это было так тихо, что даже Кинсли едва расслышала, огоньки рассмеялись.

Нахмурившись, Векс начал накладывать еду на тарелку Кинсли.

— Кажется, твое присутствие придало им смелости. Но, как бы мне ни было неприятно это признавать, я, несомненно, был плохой компанией на протяжении большей части твоего пребывания здесь. Мы должны поблагодарить тебя за перемены.

— Пусть они и постепенные, — прошептала Эхо.

Кинсли мягко улыбнулась, с оттенком грусти от осознания их обстоятельств.

— Но, по крайней мере, ты был не один.

— Действительно, — ответил Векс.

Гора еды на ее тарелке росла, вскоре превзойдя то, что Кинсли смогла бы съесть. Не то чтобы она была особенно голодна этим утром — она проснулась с неприятной тяжестью в животе и легкими спазмами.

— Векс?

— Хмм?

Кинсли придвинулась к нему чуть ближе.

— Думаю, этого более чем достаточно.

Он замолчал и впервые с тех пор, как начал подавать еду, взглянул на ее тарелку. Огоньки снова рассмеялись, на этот раз немного громче. Ноздри Векса раздулись от тяжелого выдоха. Он вернулся на свое место и откинулся на спинку, опершись локтем о подлокотник кресла.

Она попыталась сдержать усмешку, но не смогла. Он просто выглядел таким… взволнованным, и она находила это очаровательным. Векс, должно быть, был не в своей тарелке, поскольку очень, очень долго не имел компании, кроме огоньков.

Либо… это как-то связано с тем, что произошло прошлой ночью.

Покраснев при этом воспоминании, она взяла булочку и разломила ее пополам.

— Спасибо.

Векс кивнул. Его горящие глаза были пристально устремлены на Кинсли, пока она намазывала сливки и джем на булочку.

— Ты собираешься есть? — она откусила кусочек, чуть не застонав от того, насколько она был хорош на вкус.

— Пока я довольствуюсь тем, что наблюдаю.

— Ты же знаешь, что пялиться невежливо.

Его брови слегка приподнялись.

— А разве вежливо говорить с набитым ртом?

Кинсли усмехнулась, прикрыв рот рукой.

— Ты говоришь, как моя мама.

— Сомневаюсь.

— Так и есть, — она сглотнула, прежде чем заговорить снова. — Это моя плохая привычка с детства. И она всегда ругала меня за это, даже когда я стала взрослой.

Нахмурившись, она уставилась на булочку в своей руке. Разговор о матери только напомнил Кинсли, через что, должно быть, проходила ее семья.

Тень скользнула ближе, призрачный огонь вокруг ее темной сердцевины уменьшился.

— Ты скучаешь по своим родным?

— Да, и я знаю, что они беспокоятся обо мне. Я разговаривала со своей мамой перед аварией и должна была перезвонить ей, когда доберусь до коттеджа, который снимала, но… Ну, и вот я здесь, — она подняла глаза и заставила себя улыбнуться. — По крайней мере, я жива, верно?

Что-то смягчилось во взгляде Векса.

— Так и есть.

— Я просто хотела бы, чтобы был способ сообщить им об этом.

— Твои родные… они живут за океаном, как и ты?

Кинсли кивнула, откусывая еще кусочек булочки.

— Мои родители и старшая сестра все еще живут в Соединенных Штатах. Я вернулась в Англию несколько месяцев назад и некоторое время жила у своей тети, чтобы сориентироваться, прежде чем отправиться в путь самостоятельно. Мне просто… нужно было уехать.

— Чтобы избежать боли, — Векс нахмурился и вцепился рукой в подлокотник кресла, вонзив когти в дерево. — Из-за Лиама.

Кинсли перестала жевать и уставилась на бороздки, оставленные его когтями. Она вспомнила его слова, сказанные прошлой ночью.

Он не заслуживал тебя, Кинсли.

Векс ревновал.

Но в то же время он был прав. Она сбежала. Она могла приукрашивать это сколько угодно, придумывать всевозможные оправдания, но правды это не меняло.

— Я хотела начать все сначала, — сказала она, откладывая остатки булочки на край тарелки. На большом и указательном пальцах остались мазки сливок и джема, когда она выпустила булочку. — По крайней мере, это то, что я говорила себе, — она усмехнулась. — Забавно, что я хотела в коттедж у черта на куличках… и именно здесь я и оказалась. Я имею в виду, это не тот коттедж, на который я рассчитывала, и это гораздо большая глухомань, чем я думала, но… в конце концов, это почти то же самое, верно?

— Нет. Это не так, — ответил Векс.

— Почему? — Кинсли поднесла руку ко рту, намереваясь слизать сливки и джем с пальца.

Векс подался вперед и поймал ее запястье, прежде чем она смогла это сделать, его глаза встретились с ее.

— Потому что здесь ты не одна.

Как будто его внезапного движения или тлеющей страсти в голосе было недостаточно, чтобы застать ее врасплох, он притянул ее руку к себе, приоткрыл губы и просунул ее палец себе в рот.

Кинсли резко втянула воздух, и ее глаза округлились. Его пристальный взгляд не дрогнул, когда губы сомкнулись, и он нежно обвел языком ее палец. И то, что она чувствовала… не могло быть правильным.

Ей казалось, что его язык каким-то образом ласкает ее палец с двух сторон.

Он медленно убрал ее палец, позволив губам скользнуть по всей его длине, затем слегка повернул ее руку, прежде чем провести фиолетовым языком — раздвоенным языком — по ее большому пальцу, слизав джем и сливки.



Жар разлился в ее сердцевине, и лоно сжалось от захлестнувшей волны желания. В ее воображении этот раздвоенный язык был не на ее большом пальце, а между бедер, лаская ее клитор.

— О-о-о, боже, — выдохнула она.

— Здесь нет богов, — сказал он с мрачным, страстным смешком, отпуская ее руку и откидываясь на спинку стула. — Только я.

Жар охватил ее, заливая щеки, и она уронила руку на колени.

— Это расплата, не так ли?

Поставив локоть на подлокотник, он подпер подбородок кулаком. Огонек в его глазах горел весельем, или похотью, или какой-то сводящей с ума комбинацией.

— Боюсь, я не совсем понимаю, Кинсли.

О, ты, непослушный гоблин, ты точно знаешь, о чем я говорю.

— Расплата? — спросила Эхо. — Какой долг должен вернуть маг?

Кинсли бросила взгляд на огоньки. Если бы здесь были только она