В вяземском окружении. Воспоминания бойцов 6-й дивизии народного ополчения. 1941–1942 - Анатолий Владимирович Дарков

совсем светло. Машина съезжает на обочину и останавливается. Шофер предлагает желающим выйти и подышать свежим воздухом. Через десять минут машина вновь включается в движущуюся ленту, у которой опять не видно ни начала, ни конца. Стали встречаться военные машины с ранеными солдатами. Красноармейцы кричат: надо маскироваться. За Вязьмой немецкая авиация бомбит. Пришлось автобусам остановиться, в лесу наломать веток, которыми накрыть крыши и капоты машин. В Вязьме остановка у бензозаправочной станции. Очередь на несколько часов. Но все обошлось благополучно. Немцам не удалось нас обнаружить.

Стало темнеть. Въезжаем в Дорогобуж. Дорога песчаная, машины буксуют. Движемся черепашьим шагом. Наконец приехали. Место болотистое. Разгрузив нас, автобусы тут же ушли назад. Светает. Нам предлагают устраиваться на отдых.

До полного рассвета есть еще несколько часов. «Не теряйте времени, ложитесь отдыхайте». Ложиться на землю, да еще в сыром болотистом месте, непривычно. Кто-то крикнул: «Ломайте ветки молодого ельника, устраивайте из него матрацы и ложитесь». Заснули мгновенно. Утром получили сухой паек, позавтракали и в боевом порядке направились в места нашей дислокации.

Нашим непосредственным начальником был назначен бывший наш студент, только что окончивший институт, Борис Владимирович Зылев. Нужно отдать Зылеву должное в том, что он сумел побороть в себе чувство некоторой неловкости перед нами. Ведь только, можно сказать, вчера он был нашим учеником, слушал наши лекции, и мы для него были непревзойденными авторитетами, а сегодня ему приходится нами командовать. Причем удавалось ему это делать в такой форме, которая не вызывала у нас обиды, но и не позволяла нам быть с ним в панибратских отношениях. Все его распоряжения выполнялись неукоснительно.

Выше я уже называл имя Владимира Павловича Гудкова. Володя был человеком, у которого всегда было много друзей. И это потому, что сам он для многих был большим другом. На фронте его искренне любили. В первые месяцы, когда мы еще не полностью освободились от гражданских привычек, в нашей инженерной группе стихийно установилось правило – выполнять особо опасные для жизни поручения в порядке очереди. Я был неоднократно свидетелем того, что от таких заданий Гудкова старались освободить. Всегда находился среди нас человек, который предлагал себя вместо Владимира Павловича. Удавалось осуществить эту замену лишь в том случае, если об этом не узнавал Володя. В противном случае он страшно сердился, возмущался и требовал, чтобы это было в последний раз.

Выполнение таких поручений обычно было связано с необходимостью пройти несколько километров в дневное время по открытому полю при сильном артобстреле и бомбежке с воздуха. Однажды в поле меня обнаружил немецкий летчик. Он летел надо мной достаточно низко. Я видел даже его лицо. Я лег на землю и наблюдал за ним. Стрелял он в меня, видимо, из пулемета в течение около пяти минут, но ни одна пуля не задела меня.

Владимир Павлович был яркой, талантливой личностью, с высоким нравственным потенциалом, он горячо любил Родину. Если бы не погиб на фронте, то украсил бы нашу советскую науку. Я уверен, что в его лице наш народ потерял крупного ученого с мировым именем. Его диссертация была посвящена тому разделу строительной механики, без которого в настоящее время немыслимо осуществление расчета крупных инженерных сооружений.

Диссертация при странных обстоятельствах исчезла. Особенно обидно, что его имя как первооткрывателя в этой области знания осталось никому не известно. Звучат другие имена, а точнее, одно имя… Расскажу то, что знаю об этой истории. В 1943 году из эвакуации вернулся в Москву знакомый мне человек с ученой степенью кандидата наук. Поселился он в трехкомнатной квартире ведомственного дома, заняв в ней две комнаты; в третьей комнате до войны жил Володя Гудков, ушедший на фронт. В январе 1942 года связь с ним оборвалась, он пропал без вести.

В его комнату, теперь пустующую, въехала его родная сестра. В комнате сохранились его личные вещи и, что особенно важно, законченная и отпечатанная на машинке его докторская диссертация, содержавшая крупное научное открытие. О ее ценности сестра имела достаточно смутное представление, что и послужило причиной тому, что очень скоро диссертация перекочевала из ее комнаты в комнату соседа, которому, по всем данным, удалось установить хорошие отношения с ней и войти в ее полное доверие. После всего этого в скором времени состоялась защита, и соседу была присуждена ученая степень доктора технических наук. Он стал признанным обладателем эпохального научного открытия.

До меня доходили слухи, что после защиты он некоторое время переживал угрызения совести, но очень скоро все это прошло, и он с нескрываемой радостью принимал поздравления со стороны научной общественности о сделанном им вкладе в науку. До сих пор, хотя его уже и нет на свете, он остается признанным автором этого крупного научного направления, в действительности принадлежавщего погибшему на фронте ополченцу.

Июль 1941 года. Смоленский фронт. Мы дислоцируемся в районе Ярцево, где, как нам говорили, впервые начала действовать военная установка, которую в народе назвали «катюшей». Мы находились примерно в 30 километрах от места боев. Солнечный день. Водяная мельница расположена у плотины маленькой речушки. Сделана запруда. В небе поют жаворонки, летают ласточки, где-то вдали слышится канонада разрывов пушечных снарядов. Берега речушки усыпаны крупными, сочными ягодами душистой земляники. Солдаты во время отдыха собирают землянику, горстями бросают ее в рот. Вкусно, и если забыть о близости фронта, то можно подумать, что ты сегодня выехал за город и проводишь среди природы свой выходной день. На лопасти большого колеса мельницы с шумом и брызгами падает вода и заставляет его вращаться.

Лает собака и в то же время дружелюбно помахивает хвостом. У мельницы старик, на нем длинная рубаха и ватные штаны, на ногах лапти. Весь он покрыт мучной пылью. Две подводы, нагруженные мешками с рожью, ждут очереди. Распряженные лошади, помогая своими толстыми губами, щиплют сочную, свежую траву. «После помола муку повезем в красноармейскую пекарню, чтобы накормить вас, наши дорогие защитники», – говорят хозяева подвод.

И вдруг совершенно неожиданно небо заполняется гулом летящих на небольшой высоте немецких бомбардировщиков, из которых, как из рога изобилия, начинают падать с нарастающим свистом бомбы. Лошади в испуге бросились в разные стороны. Все это происходит так быстро и неожиданно, что мы буквально не успеваем прийти в себя, когда самолеты уже исчезли с поля нашего зрения. Вновь стало тихо. Среди людей убитых и раненых не было, слышалось лишь жалобное повизгивание собаки. Она лежала около мельницы и лизала переднюю окровавленную лапу, нижняя конечность которой была оторвана. Я подошел к ней, она подняла голову и посмотрела на меня.