В вяземском окружении. Воспоминания бойцов 6-й дивизии народного ополчения. 1941–1942 - Анатолий Владимирович Дарков

Чтобы остановить кровь, я веревкой перевязал ей ногу выше раны. Она опять посмотрела на меня и лизнула руку. Облил рану йодом и забинтовал ее. Она пискнула, посмотрела на меня и побежала на трех лапах, видимо, домой, в деревню.

В этом месте мы пробыли несколько дней, рыли противотанковые рвы и солдатские окопы и все это время подвергались бомбежкам с воздуха. Два наших бойца из саперного батальона были убиты. Водяная мельница на наших глазах разлетелась в щепки от разорвавшейся бомбы. Несколько раз нас посещала раненая собачка. Подходила, поднимала голову и смотрела, тихо пискнув, людям в глаза. Ложилась на спину, вытягивала вверх свою больную лапку. Я делал ей очередную перевязку. У некоторых солдат, наблюдавших за этим, глаза увлажнялись, покрываясь поволокой от пробивающихся слезинок. А кругом рвались снаряды, уничтожая людей и все живое на земле, вызывая муки, нестерпимые страдания. Думаю, если бы эта добрая собачка могла говорить о том, что происходит сейчас вокруг, то, наверное, она бы закричала: «Люди, остановитесь, не уничтожайте друг друга, дороже жизни нет ничего на свете!»

Как же могла быть прекрасна жизнь на земле, если бы все люди спешили делать только добро!

А пока продолжали рваться снаряды, неся смерть и разрушение. И, несмотря на все это, жизнь продолжалась: в небе звенели голоса жаворонков, летали ласточки, порхали желтые бабочки-лимонницы, в траве стрекотали кузнечики, воздух был напоен запахами лугов, свежестью земли и полевых цветов.

Прошли летние месяцы, в течение которых пришлось принять участие в боях за Ельню. В середине сентября ополченцы с учеными степенями и званиями по инициативе комиссара дивизии товарища М.Н. Савельева были включены в особую инженерную группу саперного батальона, приданную в помощь дивизионному инженеру Рафаэлю Зиновьевичу Бруну. В наши функции входило осуществление связи с полками дивизии и оказание им инженерной помощи в строительстве оборонительных рубежей.

При взятии Ельни среди многих различных трофеев были обнаружены в большом количестве очень подробные, крупного масштаба, хорошо выполненные на матерчатой подкладке немецкие географические карты Смоленской, Тульской и других областей СССР. Были карты и Ельнинского района. Их мы использовали для изображения на них оборонительного рубежа нашей дивизии. Ежедневно мы докладывали командиру дивизии полковнику Алексею Ивановичу Шундееву о ходе строительных работ на этом рубеже. Я был прикреплен к 3-му полку, где командиром был полковник Николай Александрович Оглоблин.

Дивизионный инженер товарищ Брун имел ученую степень кандидата технических наук и звание доцента по кафедре «Изыскание, проектирование и постройка железных дорог». Человек он был удивительно приятный, интеллигентный, но в то же время чрезвычайно требовательный и дисциплинированный. Нарушить какое-либо его указание было совершенно невозможно.

Штаб дивизии был расположен в деревне Ходыкино-Мойтево, в трех-четырех километрах от Ельни. Здесь же находились и ополченцы инженерной группы.

1 октября в шесть утра началась вражеская артподготовка перед осенним наступлением немцев на Москву. В течение всего дня до восьми часов вечера рвались снаряды где-то недалеко от деревни Ходыкино-Мойтево.

5 октября в штаб нашей дивизии явился товарищ Зеленов, с которым я был знаком еще в Москве. Он занимал должность доцента на кафедре строительных материалов в Московском инженерно-строительном институте. А здесь он руководил работами по рытью окопов и противотанковых рвов.

Под его начальством было около ста москвичей, которые сегодня по распоряжению командующего фронтом срочно должны были отправиться домой в Москву. В то же время противотанковый ров на участке около ста метров не был закончен. Зеленов обратился в штаб нашей дивизии с просьбой выделить ему саперов для того, чтобы осуществить взрыв с выбросом земли на участке незаконченного противотанкового рва. В течение четырех часов эта работа была нами выполнена. Зеленов со своей рабочей бригадой вечером 5 октября уехали на грузовых машинах в Москву…

И вот прошли годы. Однажды в Москве я встретился с доцентом Зеленовым. При виде меня он воскликнул: «Неужели вы остались живы?! Я считал, что после нашей встречи в районе Ельни я вас уже никогда не увижу». Мы разговорились, и вот что я узнал.

«5 октября, – сказал он, – я прибыл в деревню Чанцово. Здесь меня выслушали и направили к вам, в Ходыкино-Мойтево. Так вот то, что я увидел в деревне Чанцово, меня крайне удивило и поразило. Солдаты щетками, горячей водой с мылом мыли стены и полы в избах. Я подумал, зачем это нужно, неужели красноармейцы рассчитывают остаться в этой деревне на всю зиму. Я-то уже знал, что фронт прорван, поэтому нас так срочно отсюда эвакуируют и, наверное, завтра немцы окажутся здесь. Тогда я ничего вам об этом не сказал, не хотел портить вам настроение и выглядеть перед вами паникером. Прощаясь в тот вечер, я прощался с вами навсегда».

При взятии в августе немцами Ельни все население деревни Чанцово было насильственным путем отправлено в Германию. В деревенских избах немцы устроили конюшни для своих лошадей. После их изгнания они оставили в Чанцово невероятную грязь и антисанитарию, мухи покрывали почти сплошь все наружные и внутренние стены построек деревни, роями они носились в воздухе.

Впервые в жизни я видел такое количество сваленных в кучу, разбросанных по улицам деревни пустых бутылок от различных марочных вин буквально всех стран мира. Разнообразие этикеток, форм и размеров бутылок было настолько велико, что одно лишь их перечисление было бы связано с огромной затратой времени. Видимо, немцы здесь неоднократно отмечали свою кажущуюся им победу. Права русская пословица: «Смеется тот, кто смеется последним».

А теперь продолжу свой прерванный рассказ.

Рубеж удержать не удалось, фронт откатывался на восток. Армия отступала. Мы окружены. Чтобы выйти из окружения, нам говорят, нужно форсировать небольшую речку. Саперный взвод, в состав которого была включена и инженерная группа, строит переправу. Один берег реки – болотистая низина, другой – высокий, холмистый. В низине застряло много машин и повозок, скопилось большое число солдат. Переправа строится для пешего перехода. Саперы, в том числе и я, промокли до нитки, забивали сваи, находясь по пояс в воде. Переправа готова. Дан приказ всем перейти на высокий берег и занять там оборону.

Нас поздравляют с выходом из окружения. К сожалению, это поздравление было слишком преждевременным. В колхозном амбаре находится штаб дивизии, правда не нашей. Саперному взводу дано указание остаться здесь, на бугре, около полуразрушенной избы. Вокруг – воронки от разрывов бомб. Предлагается обсушиться и начать рыть окопы.

Заходим в избу, в ней сохранилась русская печь, еще тлеют угли. Видно, что хозяева совсем