Сирийский рубеж 3 (СИ) - Дорин Михаил

— Ещё раз спасибо… — сказал я, но прервался из-за звука стрельбы на соседней улице.

Дети, которые бегали вокруг нас, даже не дёрнулись. Будто бы они слышат выстрелы каждый день.

— Не переживайте, Искандер. Соседская семья купила сегодня холодильник. Тут такое часто бывает, — улыбнулся Абдул Муним.

С пустыми руками нас не отпустили. В УАЗ загрузили несколько ящиков апельсинов, лимонов и овощей. На первый взгляд хватит, чтобы со всей эскадрильей разделить. Но главный подарок был не этот.

— Рания! Подожди! — услышал я голос одной из женщин, которая побежала за своей дочкой.

Маленькая девочка целенаправленно бежала ко мне с маленькой игрушкой в руках. Оказавшись рядом, она показала мне её.

Это был мышонок, сделанный из пластика. На спинке игрушки была выбита цена 47 копеек. Смуглая девочка в бело-розовом платье продолжала держать мышонка, предлагая мне его взять.

— Спасибо, Рания! — присел я перед девочкой, взяв в руки игрушку.

— Я вам его дарю, господин. Он хороший.

Пока я думал, как отдать мышонка девочке, она крепко обняла меня. Хочется, чтобы у этой малышки было мирное небо над головой, а в её глазах всегда играли озорные огоньки.

— Рания, господину пора, — сказал Абдул Муним и девочка подошла к маме, схватившись за её подол.

Мы ещё несколько раз попрощались с семьёй Султан и залезли в машину. Всю дорогу я держал в руках пластикового серого мышонка, смотревшего на меня добрыми глазами. Пожалуй, это главный и самый дорогой сувенир из Сирии.

Через несколько минут нас уже досматривали на КПП. Дверь открылась, и меня попросили выйти.

— Что-то случилось? — уточнил я.

— Товарищ майор, вас ожидают вон в той машине, — указал он на УАЗ-469, стоявший рядом со зданием пропускного пункта.

— Кеша, меня «приняли». Доложишь Бунтову, что мы прибыли, — сказал я.

— Может я с… ик… тобой? Далеко не убегу, но могу массой… задавить, — предложил Петров.

— Отдыхай. Доброй ночи!

Я захлопнул дверь «таблетки» и пошёл к УАЗу рядом с КПП. Нетрудно было догадаться, кто меня там ждал.

— Добрый вечер! — запрыгнул я на заднее сиденье.

Здесь уже сидел Казанов, постукивающий газетой по ладони.

— Благодарю вас, Александр. Наша ставка не сыграла, но зато мы кое-что проверили.

Интуиция мне подсказывает, что непростую стрельбу я слышал в деревне. Может это дело рук Казанова?

— Просто проверили? — уточнил я.

— Без шума и пыли проверили. Вам понравилось традиционное арабское гостеприимство?

— Хлебосольные ребята. Но я этого и ожидал.

— Это хорошо. Вы увидели ту Сирию, которую стоит защищать.

— Я это всегда знал. Почему нигде не говорилось о зверствах на севере, которые учиняют пришлые наёмники?

Виталий Иванович дал команду водителю выйти из машины, чтобы мы остались вдвоём. Как только он вышел, Казанов передал мне газету.

— Подержите, а я покурю. Ваше замечание интересное. К сожалению, известные вам и мне журналисты, готовые на такой материал, сейчас заняты. Вы поняли, о ком я?

— Да. Но я никогда не поверю, что у вас нет ещё парочки «сорвиголов» в печатных изданиях.

Естественно, что Виталий Иванович говорил о девушке Анне Красновой и моём товарище Лёхе Карелине.

— К сожалению, уже нет. У вас же есть фонарик? Прочтите первую полосу газеты.

Я осветил первую страницу. Сказать, что обалдел, ничего не сказать.

— Британская «Таймс», верно? — уточнил я, пробегая глазами по заголовку газеты.

— Она самая. В Англию съездил секретарь ЦК КПСС.

Ну это я уже и без Казанова понял. Британская газета рассказывала о визите Горбачёва в Англию, его встрече с Маргарет Тэтчер и впечатлении английского истеблишмента от, возможно, будущего генерального секретаря.

Насколько мне помнится, этот визит многими на Западе был назван «смотринами».

— «Золотой мальчик советской политики». Интересная оценка. К чему это?

— Предполагаю, что скоро нас ждут перемены. А сейчас поедем в штаб. У вас осталось 15 минут до начала постановки задач на завтрашний перелёт.

— Не у вас, а у нас. Вы как будто не с нами, — ответил я, заставив Казанова улыбнуться.

В классе постановки задач собрались все командиры вертолётов, а также Батыров и другие заместители командира. Бунтова ещё не было, но штурман уже расписывал на доске расчётные данные на завтра.

Я сел рядом с замполитом эскадрильи Синюгиным, а позади меня был Кеша. И он постоянно чесал свой средний палец, замотанный бинтом.

— Что говорят, Феликс? — спросил я у Синюгина.

— Ничего. Знаем только, что полетим в Хомс и то, что Чагаев завтра утром будет. Наверняка к операции готовимся, — ответил замполит.

— Давно пора, — ответил я, оборачиваясь на Кешу.

Петров продолжал начёсывать палец в тот момент, когда вошёл Леонид Викторович.

— Вольно. Всем доброй ночи. Все готовы к завтрашнему дню? Тогда начнём постановку.

Бунтов успел зачитать под микрофон только сегодняшнюю дату, когда зазвонил телефон на столе.

— Слушаю. Да. Понял, жду. Нет ещё, не начали. Мало времени. Есть к рассвету, — закончил разговор по телефону Леонид Викторович и показал связисту, чтобы выключил магнитофон.

Бунтов выдохнул и оглядел всех.

— Условия изменились. Сирийская армия покидает подступы к Пальмире. Большие отряды попали в окружение и прорываются с боями к авиабазе Тифор. В распоряжение боевиков и артиллерия, и танки, а также оружие и боеприпасы — весь арсенал, который готовился для начала наступления и штурма Пальмиры.

Командир полка вновь снял трубку телефона.

— Оперативный, экипажи Су-24 ко мне в класс предполётных. Да, на вылет, — произнёс Бунтов, повесил трубку и посмотрел на меня. — Экипажам Ми-28 и бортам сопровождения — готовность 1 час.

— Боевая зарядка? — спросил я.

— По максимуму.

Глава 24

Пока Бунтов думал что зачитывать под магнитофон, ему принесли телеграмму из Дамаска. Теперь у него было законное основание отдать нам приказ лететь в район Пальмиры.

В это время я уже давал указания по телефону заместителю по инженерно-авиационной службе эскадрильи майору Гвоздеву. Нужно было подготовить машины как можно быстрее.

— Три машины с двумя подвесными топливными баками и мой борт с одним. Блоки с НАРами подвешиваем. Сейчас тебе штурман посчитает кому Б-13Л, а кому Б-8В20, — сказал я в трубку, и передал её подчинённому.

Отпущенное время на подготовку начало таять быстрее, чем мороженое на сирийском солнце.

Ночью Петров чувствовал себя, обычно, бодрым, но не сегодня.

— Сан Саныч, мне надо в туалет. У меня сейчас из ушей полезет… — сказал Кеша, пока Леонид Викторович продолжал разбираться с телеграммой.

— Беги быстрее.

Хотя, что тут ещё скажешь моему бессменному оператору. В воздухе ему девать свой «баласт» некуда.

Я же встал со своего места и направился к Бунтову, чтобы попробовать ускорить процесс.

— Куда⁈ — возмутился Леонид Викторович, когда Кеша захлопнул за собой дверь.

— Товарищ подполковник, для капитана Петрова сейчас время потекло с угрожающей быстротой. Боюсь, что может не добежать до туалета, — ответил я.

— Ладно. Вот телеграмма. Вылетаете через час… ну, уже меньше. Держите курс на Пальмиру и сразу наносите удар по позициям боевиков.

«Попахивает» плохой организацией. Ещё и на скорую руку. В ночное время так нельзя планировать удар. Я показал командиру на дверь и попросил поговорить наедине.

Леонид Викторович не сразу, но согласился. Пока командир полка шёл к двери, я пока что отправил лётчиков готовиться. Если такие сжатые сроки, то важна каждая минута.

Как только в коридоре мы остались одни, я продолжил.

— Леонид Викторович, так не делается. В телеграмме ни пунктов управления, ни позывных. На руках у меня плана связи нет, координаты противника отсутствуют, порядок взаимодействия не определён.

— Знаю. Сама ситуация критическая. Сирийцы готовили штурм, а наиболее подготовленные войска ещё не выдвинулись. Боевиков встретили чуть ли не ополченцы. И давай без рассуждений, Саша. У тебя есть приказ. Вперёд, — махнул Бунтов, будто бы мы сейчас про уборку территории разговариваем.