СССР. Книга 1. С чистого листа - Анатолий Бурак

хозяин явно находился в ратерянности, всё было не так уж и плохо. Вернее даже, можно сказать, хорошо.

Собака не смогла взять след? Прекрасно! Нос их общего тела обладает ничуть не худшей чувствительностью. А заново распакованная и установленная на подкорку сканирующая программа уже работала, выявляя невидимые для остальных, мелкие детали.

Ультразвуковая волна, сантиметр за сантиметром исследовала почву вокруг тела убитой. И, вполе закономерно, с её помощью симбиот обнаружил втоптанное в грязь, и поэтому никем не замеченное, ювелирное украшение.

Дело было за малым. Хотя, в нынешней ситуации, тоже представляло определённые трудности. Ведь ещё неделю назад они с реципиентом представляли собой единое целое. Его мозг воспринимал биопроцессор как часть себя. И совместные решения выкристаллизовались практически мгновенно.

Но, из-за проклятой травмы, лишивший их всех коммуникаций, контакт был прерван и квазиживому организму не осталось ничего, кроме действовать поистине варварскими методами.

Напрягаясь изо всех сил, и отчаянно переживая, что помимо воли приходится наносить вред их общему телу, он сгенерирова сильный болевой импульс, заставив носителя застонать. А затем, убедившись, что эта беспрецендентная схема работает, начал управлять им, словно собакой Павлова.

Если бы у симбиота были хоть какие-то чувства он, несомненно, испытал бы стыд. Ну а, так как эмоции были только у хозяина, он просто подсчитывал наносимый телу урон, тут же переводя его в секунды и минуты их общей, хоть и довольно-таки продолжительной но, всё-же конечной, жизни.

Ресурс, не то чтобы невосполнимый. Но терять уходящую словно в пропасть энергию, было до жути жалко. Так что, когда хозяин, наконец, сообразил, что с него требуется, биопроцессор прекратил пытки и снова замер в ожидании.

Глава 24

— Вот! — Поковыряв носком ботинка рыхлую землю, я нагнулся и поднял блеснувшее золотое колечко я. — Думаю, это имеет отношение к делу.

— Ну ты, бля, младшОй даёшь! — Позабыв недавнюю перманентную ревность, с лёгкой примесью восхищения выдохнул мой безымянный старший товарищ. — Как увидел только?

— Свежий взгляд. — Тут же поспешил объяснить мой феномен Анатолий Викеньтьевич. И сразу же начал вдаваться в подробности. — У нас у всех глаз замылен. А юноша только-только со школьной скамьи. Мыслит не шаблонно и, поэтому, проявляет вполне закономерное любопытство.

— Молодец, малОй! — Панибратски хлопнул меня по плечу следак. И, взяв у меня сверкнувшую на солнце побрякушку, сам себя спросил. — Только, что нам это даёт?

— А ведь его не сняли с трупа. — Подал голос я, присаживаясь на корточки и поочерёдно поднимая обе руки убитой. — Смотрите, все украшения на месте. И никаких следов, что вот это, — тут я кивнул на свою недавнюю находку, — было надето у неё на пальцах, нет.

— Значит, несла с собой. — Тут же выдвинул вполне себе рабочую версию Анатолий Викеньтьевич.

— Кстати, обязательной женской сумочки тоже нет. — Подал голос коллега.

И мы все дружно принялись оглядываться в поисках этого, необходимого каждой уважающей себя представительнице прекрасного пола, предмета.

И, поскольку в пределах видимости ничего не обнаружили, действуя строго по шаблону, посмотрели на крышу стоявшего рядом строения. Высотой оно было приблизительно пять метров. Что делало осмотр крыши довольно-таки проблематичным.

— Думаешь, там? — С сомнением спросил у напарника Анатолий Викеньтьевич.

— В большинстве случаев грабители спешат как можно скорее избавиться от улик. — Пожимая плечами озвучил прописную истину следак. И, переведя взгляд на участкового, безо всякой надежды полюбопытствовал. — Лексеич, лестница есть?

— Где я вам, бля, лестницу возьму? — Искренне удивился капитан. И, с досадой махнув рукой и отвернувшись, тихо, но довольно-таки эмоционально, прогундосил. — Шерлоки Холмсы, бля!

Таким вот незатейливым образом выражая возмущение завышенными ожиданиями старшего товарища.

— Да ладно! Так справимся! — Беззаботно заявил я.

И, быстро сняв пальто и, кое-как сложив и устроив его возле построенной из серого кирпича стенки, подошёл к расположенному над дверью бетонному козырьку, крытому рубероидом.

Безусловно, для нормального человека пять метров — высота практически непреодолимая. Без «спецсредств», естественно. Которых у нас под рукой, по вполне понятной причине, не имелось. Ну, не укомплектованы оперативно-следственные группы такой необходимой в дознании вещью, как высоченная лестница.

Но, если разделить «маршрут» на отрезки, высотой, приблизительно в два и три метра то, в общем и целом, в этом нет ничего сложного.

Я подпрыгнул и, ухватившись пальцами за край навеса, легко подтянулся и забрался на козырёк. А затем, немного размяв руки и, как и положено в таких случаях, набрав полную грудь воздуха, присел и, изо всех сил оттолкнувшись ногами, взвился вверх.

Раскрытые ладони ожидаемо легли на шершавый, немного поросший мхом цемент парапета. А я, сделав вход силой, в мгновенье ока оказался на крыше. И тут же увидел раскрытую дамскую сумочку, рядом с которой валялись разные мелочи, вроде пудреницы, помады и расчёски.

«Странно, что преступник не высыпал это барахло внизу». — Отстранённо подумал я.

Хотя, если он знал, что именно брать то, скорее всего, просто изъял искомое а затем, избавляясь от ненужной улики, быстро забросил вещьдок на кровлю. Так что, вряд ли можно надеяться на оставленные на предметах отпечатки пальцев. Но, тем не менее, я наклонился и попросил.

— Майя, вы не могли бы передать мне свой фотоаппарат?

— И как, по вашему, это будет выглядеть? — С ярко выраженным сарказмом, ехидно полюбопытствовала она. — Мне вам его бросить, что ли?

В принципе, ничего сверхсложного в этой простейшей операции я не видел. Но, представив сие действие в исполнении хрупкой девушки, я невольно улыбнулся и, спрыгнув сначала на козырёк а потом на землю, протянул руку. — Давайте!

А затем, уже привычным и проторенным путём, снова оказался на крыше.

— И где их только таких делают? — Удивлённо обернулся к майору ошарашенный следак.

— Говорил же тебе, толковый малый. — Скупо усмехнулся Анатолий Викеньтьевич. — К тому же, как позавчера обсуждали, на хорошем счету у большого начальства.

А две девушки, вытаращив глаза и в восхищении раскрыв рты, с восторгом смотрели на вытворяемые этим непосредственным мальчишкой акробатические трюки. И, при этом, обе почувствовали лёгкое возбуждающее тепло внизу живота.

Я запечатлел найденные улики, а затем, подобрав обломок какой-то веточки, аккуратно, стараясь не касаться предметов, по очереди затолкал их в сумку. Бесспорно, вряд ли преступник оставил на них свои отпечатки пальцев. Но и наследить лишний раз, добавляя работы нашему прекрасному криминалисту и всему их отделу, было не хорошо.

Когда последняя мелочь, вроде бы, это была расчёска, оказалась в сумочке, я натянул рукав пиджака на ладонь и, взяв за ручки, повесил её на сгиб локтя.

Окинув с высоты строения окрестности, отметил всё увеличивающуюся кучку народа. До громкого звания «толпы» она, пока ещё, не дотягивала. Но, надо сказать, что людей прибавилось изрядно.

«Как так»? — С недоумённым интересом подумал я. — «Интернета вроде как нет. Сотовой связи тоже. Тогда откуда? Как, скажите на милость, люди узнают такие горячие новости? Которыми, кстати, забивать головы им совсем не обязательно».

Ту на секунду я впал в прострацию, так как при мыслях про международную сеть и загадочную «мобильную связь» что-то забрезжило на краю сознания. И, как всегда, в подобных случаях, смутные образы ускользнули, оставив после себя странную и неведомую тоску.

Я ещё раз мазнул взглядом по активно перешёптывающейся куче народа, мимоходом отметив, что, несмотря на довольно-таки большое расстояние, при желании, наверное, мог бы услышать, о чём говорит каждый. И, хотя, в принципе, физически это было невозможно, твёрдое убеждение почему-то присутствовало. Вопреки логики и здравому смыслу.

Почти отвернувшись и собираясь спуститься вниз, вдруг почувствовал дискомфорт. И это ещё мягко сказано!

Так как в голове снова стельную болью. Наученный горьким опытом, в этот раз я не стал игнорировать столь явные знаки, подаваемые моей безжалостной интуицией, и начал пристально вглядываться в каждого индивидуума по отдельности.

Было их человек тридцать. Точнее, тридцать два. И — вы только подумайте! — садист, сидящий в моём мозгу, сделал укол боли ровно на один раз меньше. То есть, отсеял тридцать одну особь, и только лишь для того, чтобы сконцентрировать моё внимание на невзрачном мужчине, суетящегося между разными