Трудно отпустить - Кристи Бромберг

он полуголый, я сосредотачиваюсь на расстегивании своей куртки.

– Блин, – бурчу я. Мои пальцы так онемели, что я, все еще стуча зубами, только тереблю пуговицы. Тело же просто умоляет погрузить его в горячую воду.

– Позволь мне помочь.

– Сама справлюсь.

Когда Хантер тянется, чтобы отодвинуть мои руки, я шлепаю по его ладоням, но он не останавливается. Через несколько секунд он распахивает мою куртку, стягивает ее с плеч и с трудом вытаскивает мои руки из закатанных рукавов, словно я какой-то маленький ребенок.

– Готово, – говорит он и, бросив куртку на пол, заключает меня в объятия. Я принимаю его тепло (хотя тело Хантера такое же холодное, как и мое) и жест великодушия, который он проявляет после того, как повел себя этой ночью. Это напоминает извинение без слов, и до настоящего момента я даже не догадывалась, насколько нуждаюсь в нем.

Прикрыв глаза, я впитываю ощущение.

С какой стороны ни посмотри, это плохая идея. Я. В его номере. Наше прошлое.

Наше будущее.

Господи.

Палка о двух концах, которая напоминает мне, как хорошо может быть с Хантером и как мне не следует снова попадаться в ловушку. Особенно когда мне предстоит сделать его своим клиентом.

– Не могу. Хантер, я так не могу, – заявляю я и толкаю его в грудь, чтобы отодвинуться, несмотря на то что он все еще пытается прижать меня к себе.

– Предпочитаешь замерзнуть до смерти?

Я смотрю на него.

– В прошлый раз… мы не…

– Тише, – прижимает он холодный палец к моим губам. – Не порть момент. Давай так и продолжим ладить.

С моих губ срывается стон, пока сама я качаю головой и пристально смотрю на Хантера. На его широкие плечи и вьющиеся волосы. На его голубые глаза и кривую улыбку. На наше прошлое и на будущее, которое я пытаюсь для нас построить. Я вбираю картину целиком и позволяю словам, которые он произнес ранее, снова прозвучать в моих ушах. И это все?

– Все слишком сложно, – произношу я, когда наконец обретаю дар речи.

– Что именно? То, что ты в моем номере? Это можно назвать сложным, только если ты сама это таковым сделаешь, – замечает он, и я пытаюсь игнорировать двусмысленность его слов. – К тому же это ты во всем виновата.

– Я? – выдыхаю я со смешком. – Почему это?

– Потому что следуешь за нами из города в город.

– Ладно, – протягиваю я и снимаю обувь в попытке выиграть время и понять, к чему он клонит. Может, Хантер наконец осознал, что именно сказал мне в парке, и теперь жалеет, что показал свою уязвимость?

– Это ты бросила в меня снежок.

Да, все определенно так и есть.

– И сделала бы это еще раз, – смеюсь я, решив подыграть ему. – И к чему же ты клонишь?

– Почему ты так хорошо знакома с моей статистикой?

– Что?

– Моя статистика. В парке ты цитировала ее так, словно детально изучила. Поэтому я и спрашиваю… почему ты знаешь мою статистику?

Вот он, мой шанс. Наконец быть честной… в том, что касается работы. Но я не хочу все разрушить, потому что Хантер наконец-то открылся мне. Я бы солгала, сказав, что не хочу, чтобы он поделился со мной большим. Он стоит передо мной без футболки. Вкус его поцелуя все еще свеж как в моих воспоминаниях, так и на моих губах.

Черт.

Как мы перешли от ссоры в джаз-клубе к войне снежками, к поцелую, полному осознаний, которые я не хочу признавать… ко всему этому.

– Я знаю твою статистику, потому что это моя работа, – осторожно отвечаю я. – Я же уже говорила, когда в прошлый раз ты задал мне точно такой же вопрос.

– Но я же не один из твоих клиентов.

– Я знаю статистику многих спортсменов, которые не являются моими клиентами.

Хантер делает ко мне шаг.

– Почему?

– Потому что ваша зарплата прямо связана со статистикой, статусом и вниманием толпы, и это сказывается на моих клиентах. Мы знаем, куда двигаться дальше, потому что используем вас как эталон.

Хантер склоняет голову набок и, пристально смотря на меня, хмыкает:

– Я предполагал, что ты увязалась за командой, потому что скучаешь по мне. Потому что устала от тех воспоминаний, что согревали тебя одинокими ночами, и захотела чего-то реального. – На его губах постепенно появляется уверенная улыбка, а в глазах отражаются мысли, о которых мне лучше не вспоминать.

– Ты мне нравишься. Вот таким, – объясняю я, указывая сначала на него, а потом на себя. – Но когда мы одеты и…

– Лгунья. – Хантер расстегивает ремень на своих штанах.

– Я не лгу. Зачем мне лгать? – Слова вылетают безумным клубком, пока мое либидо и разум спорят с моей интуитивной реакцией на его действия.

Он расстегивает ширинку.

В данный момент мое тело явно выигрывает у разума.

– Что ты делаешь? – практически кричу я, потому что хоть и не раз видела его во всем великолепии, все еще помню, как это великолепие ощущается. Матерь божья, мне не нужно напоминание об этом в виде изображения высокой четкости.

– Я замерз, – говорит он как можно более беспечно, а затем стягивает штаны и остается в одних боксерах. Его тело настолько великолепно, что так и хочется прикоснуться к нему, почувствовать, что оно настоящее.

– Хантер?

– Что? – усмехается он. – Можешь так и стоять тут в мокрой одежде и мерзнуть просто потому, что не доверяешь мне… а вот я отправляюсь в душ.

Жар. Это звучит настолько хорошо, что у меня стучат зубы. Неожиданно я забываю о стоящем прямо передо мной Хантере и вспоминаю о мокрой одежде, что все еще на мне.

– Никто не говорил, что я тебе не доверяю. – Лгунья. – Но я не собираюсь принимать с тобой душ.

– Как хочешь, но ох, как же приятно погрузиться в обжигающе горячую ванну.

– Ванну? – повторяю я, навострив уши. – Ты же сказал, что пойдешь в душ.

– Планы изменились. Теперь я планирую принять ванну.

– Ох, – стону я.

– Ага. Просижу в ней, пока вода не остынет, а потом наполню снова.

При мысли об этом у меня едва не закатываются глаза.

– Какое расточительство.

Хантер соблазнительно усмехается и напевно тянет:

– Но как же это хорошо.

– И для окружающей среды плохо.

– Прямо сейчас я хочу снова почувствовать пальцы на ногах и задницу, а не рассудительно расходовать воду.

По телу пробегает дрожь, и я подхожу к Хантеру ближе.

– Ты же не станешь снимать белье? – уточняю я, расправляя плечи. Как будто тонкий хлопок может помешать нам прикоснуться друг к другу.

Или избавить от желания