Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза - Павел Кочемаров

В качестве курьёза можно привести мнение Шумпетера, который считал империализм сохранившимся в буржуазном обществе проявлением воинственного докапиталистического духа. Трудно отыскать утверждение, более противоречащее фактам. В эпоху «докапиталистического» духа достижения европейцев в этом плане были более чем скромны. Расцвет же империализма приходится как раз на капиталистическое время.

Есть ещё немало объяснений из разряда тех, что ничего не объясняют. Типичный образчик таковых представляет вывод американского историка Шлезингера: «Главным источником империализма является неравенство сил… Империализм проявляется тогда, когда на пути (?) у сильного государства оказывается слабое государство, плохо защищённая граница или вакуум силы. Тогда более мощное государство использует свою превосходящую силу для достижения своих собственных целей» [51].Очевидно, что Шлезингер путает причины с условиями. Неравенство сил является условием империализма, а не его причиной. Реализуется это условие или нет, зависит от того, каким «путём» идёт в данное время «сильное» государство и какие «цели» оно преследует.

Империи возникают в результате этнополитической экспансии. Причины экспансии мы уже осветили в соответствующей главе. Не отрицая важности социально-экономических причин, теория этногенеза считает такой подход слишком узким и недостаточным. Она выдвигает во главу угла категорию витальности, которая интегрирует и экономические и культурно-психологические причины.

Империалистическая экспансия развивается вследствие упадка витальности этноса, стремления пополнить ресурс жизненной энергии. Почему большинство индивидов общества метрополии положительно относится к империализму и колониализму в период его подъёма? Не только потому, что они получают какие-то конкретные вещественные выгоды (колониальный энтузиазм высок даже среди тех, кто, собственно, ничего и не получает). Люди чувствуют свою причастность к колониальным победам и завоеваниям своей страны, – это их личные победы, это их личные завоевания. Колониализм позволяет любому мелкому клерку в каком-то смысле чувствовать себя Наполеоном. Вести с фронтов империи скрашивают довольно серенькое существование среднего класса. А всё это есть хотя и не вещественный, не зримый, но вполне реальный приток жизненной энергии, повышающий житейский тонус и позволяющий человеку более терпеливо нести груз повседневных тягот. Таким образом, экспансия повышает энергетику этноса, что выражается в увеличении внутренней стабильности и лояльности к режиму. Цель империалистической экспансии достигнута.

Экспансия сопутствует этносу почти на всём протяжении этногенеза. Однако далеко не всегда она приводит к образованию империй. Империализм приурочен к определённой стадии процесса этногенеза. Рассмотрим несколько примеров. Римляне в фазе инерции подчинили всю Италию и объединили её в Римско-италийский союз. Новое образование отнюдь не стало империей, а в непродолжительное время все италики слились в единую римско-италийскую нацию. То, что называется Римской империей, начало складываться только ближе к фазе обскурации и, особенно, в самой этой фазе, – с захватами за пределами Италии – в Испании, Африке, Галлии, на Балканах и Востоке. В фазе обскурации римского этноса (середина II века до н. э. – середина I века н. э.) империя в основном оформилась и стабилизировала свои границы.

Эллинистический Восток был фактически колониальной империей греческого мира. Победоносный поход Александра Македонского состоялся на рубеже фаз инерции и обскурации эллинского этноса или уже в последней фазе. Причем плодами похода воспользовались не столько македонцы, сколько греки: миллионы их хлынули на Восток, где создали систему эллинистических государств. В эллинистическом мире греки заняли привилегированное положение и вели обеспеченное существование за счёт эксплуатации местного населения. Эта империя также была создана в обскурационной фазе. И европейские страны создали свои колониальные империи в фазе обскурации (XIX век). Поскольку до того в их истории не было ничего подобного, – европейцы, со свойственным им евроцентризмом, объявили сей феномен совершенно новым и доселе невиданным.

Везде наблюдается одна и та же картина: империализм возникает ближе к фазе обскурации и особенно прогрессирует в этой фазе. И это, конечно, не случайно. Имперский характер имеют лишь те завоевания и присоединения, которые представляют собой в отношении к метрополии нечто внешнее и чужеродное. Имперские колонии объединены с метрополией не органически, а механической связью.

Присоединение этнополитической системой новых территорий приобретает имперский характер тогда, когда обскура-ционный процесс в ней зайдёт уже достаточно далеко. Из-за ослабления этнического поля этнос уже не может освоить и органически преобразовать чужеродную этническую среду. Поэтому гасконцы, провансальцы и пикардийцы стали французами, а алжирцы – нет. Имперские провинции остаются этнически чуждыми метрополии и привязаны к ней либо физической силой (пока она у метрополии не иссякла), либо переменчивыми отношениями выгоды, материального интереса. Когда же сила иссякнет (с переходом в мемориальную фазу), империи распадаются. Так распались после Второй мировой войны колониальные империи европейских держав.

Таким образом, характерной чертой имперской экспансии, имперской политики является стремление к расширению при неспособности к органическому освоению.

Есть ещё довольно распространённое заблуждение. Не так давно пришлось услышать, как бывший госсекретарь США заявил, что Америка, дескать, никогда не была империалистической страной, потому что никогда не имела колоний. Почтенный секретарь не совсем точен, – колонии у США всё-таки были: острова Тихого океана (Гавайские, Филиппинские, Самоа, Гуам и проч.) и Карибского бассейна (Пуэрто-Рико, Куба – фактический протекторат). Разумеется, это намного меньше, чем имели крупные колониальные державы Европы. Но дело не в обширности колониальных владений и даже не в самих колониях. Ошибочно само отождествление империализма с колониализмом. Источник заблуждения очевиден – европейский империализм был по преимуществу колониальным. Даже сам термин «империализм» появился в XIX веке применительно именно к колониальным захватам. Однако сам по себе феномен империализма далеко не исчерпывается территориальными захватами. В последнее время широкое хождение получили выражения – «информационный империализм» (контроль над средствами и системами информации), «культурный империализм» («империализм, который больше не захватывает территорию, но подчиняет себе сознание, образ мышления, образ жизни»). Давно уже закрепилась характеристика крупных компаний, корпораций как экономических империй. Все эти термины не просто образные выражения, но имеют глубокий смысл. В основе империализма лежит установление власти, гегемонии, – методы же могут быть различны: политические, военные, экономические, идеологические, культурные.

Империализм – это реальная власть над чужеродной территорией, чужеродным пространством. И эта власть не всегда и не обязательно формально узаконена. Территориальная экспансия есть лишь одна из разновидностей империализма – самая прямая и откровенная. Для осуществления империализма в такой открытой форме нужна сила, т. е. сила не только физическая, но и моральная; нужна уверенность в своей правоте, в своём праве властвовать над другими народами. А такую уверенность даёт только ещё достаточно напряжённое этническое сознание. Когда же оно слабеет, – колониализм теряет своё духовное основание, – и в этом причина его падения. Именно поэтому Франция и Англия утратили свои колониальные империи на исходе фазы обскурации; что касается физических возможностей, многие из своих колоний они могли удерживать ещё длительное время. Таким образом, в мемориальной фазе этнос теряет способность к прямому колониализму, но не теряет потребности в притоке ресурсов извне. Чтобы удовлетворить эту потребность, в ход идут уже более изощрённые методы установления гегемонии. В итоге получается, что ресурсы и политику формально независимых стран контролируют не их народы, а какие-то внешние и чуждые им силы.

Суть империализма состоит в создании системы силового преобладания за пределами своего собственного этнического пространства, во внешнем чужом мире, а вовсе не в каких-то формальных территориальных владениях. Поэтому мнение о том, что Соединённые Штаты Америки – страна, разместившая свои войска по всему миру и установившая реальный контроль над некоторыми регионами планеты, находящимися за тысячи и тысячи километров от её границ, что эта страна – не империалистическая, может быть расценено лишь как забавный курьёз, – если это мнение искренно; либо как идеологическая манипуляция имперской политики – если оно лживо.