Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза - Павел Кочемаров

Когда весь неевропейский мир был уже поделён, европейцы сцепились друг с другом. Этой войны «никто не хотел», но все к ней активно готовились. Первая «мировая» (фактически – европейская) война стала апофеозом лихорадочной экспансии новоевропейских демократий. Она же и положила ей предел: Франция и Англия были обессилены. Но чтобы укротить Германию, понадобилась ещё одна мировая бойня. После Второй мировой Европа превратилась в протекторат США, а термин «европейские державы» стал анахронизмом.

Лидером демократизации в период Нового времени выступали Соединённые Штаты. И сам феномен новой демократии был впервые обнаружен и исследован (Токвиль) именно здесь. Экспансионистский характер молодой американской республики хорошо известен. Напомним лишь кратко «этапы большого пути». За первые 20 лет существования США были присоединены земли от Аппалачей до Миссисипи, в несколько раз превосходившие по площади первоначальную территорию государства. Затем, в 1803 году была приобретена у французов Луизиана – огромная территория правобережного бассейна Миссисипи, равная по площади тогдашним США (мнением индейцев, конечно, никто не интересовался). У испанцев захватили Флориду. В середине XIX века, в результате войны с Мексикой, отторгли у последней обширные пространства Техаса, Новой Мексики и Калифорнии – чуть не половину страны. Вместе с уступленным Англией Орегоном – всё это увеличило площадь США с 1776 года в восемь раз. Существовали также планы покорения Канады, да как-то руки не дошли. В это же время эскадра коммодора Пери насильственно «открыла двери» в Японию.

С середины XIX века экспансионизм США идёт на убыль, что связано с переходом этноса в фазу инерции и освоением приобретённых обширных территорий. Тем не менее и в это время США бесцеремонно распоряжались в Латинской Америке: осуществляли интервенции, устраивали перевороты, навязывали кабальные договоры, распространяли свою власть путём насаждения марионеточных режимов. Для овладения Панамским каналом на отторгнутой у Колумбии территории была сконструирована соответствующая республика. США развязали захватническую империалистическую войну против Испании. Отобрали у ослабевшей страны её колонии – Филиппины, Пуэрто-Рико, Кубу, Гуам. Присоединив к этому захваченные Гавайи и Самоа, США таким образом и формально стали колониальной державой.

Всё вышеизложенное – исторические факты. Они недвусмысленно свидетельствуют о том, что демократия не просто не чужда экспансии и империализму, не только сплошь и рядом уживается с ними, но по мере прогресса демократизации тяга к ним ещё и усиливается. Создаётся впечатление, что постоянная экспансия есть просто способ существования демократии. А с другой стороны – как же иначе? Ведь любая страна существует за счёт эксплуатации витальных ресурсов своего населения. Режимы деспотические имеют возможность усиленно эксплуатировать эти ресурсы внутри страны. Поэтому они не испытывают большой потребности во внешнем экспансионизме, пока внутренний источник не исчерпан. В демократическом же обществе, где достигнуто формальное правовое равенство, возможности внутренней эксплуатации резко сокращаются, – но не сокращается потребность общества в ресурсах для своей жизнедеятельности. Экспансия для демократий не прихоть, а железная необходимость самосохранения и выживания. И действительно, не тоталитарная Спарта и не олигархические Фивы были самым агрессивным государством Эллады, – а демократические Афины; не абсолютистская Франция, а конституционно-либеральная Британия создала крупнейшую колониальную империю; а когда Франция из монархии превратилась в демократическую республику, колониальную империю приобрела и она.

Если рассмотреть возникновение демократий в контексте этногенеза, то видно, что они появляются достаточно поздно: в лучшем случае демократизация происходит в фазе инерции (Афины). В Европе же она совершается в фазе обскурации и полностью формируется лишь к концу фазы. Таким образом, становление демократии связано с развитием обскурационного процесса. Правовое уравнивание всех членов общества, разрушение оригинальной этнической иерархической общественной структуры и введение единообразного для всех демократического устройства есть выражение обскурации этнического сознания. Демократия и обскурация шествуют рука об руку, а как мы выяснили, и то и другое сопровождается усилением экспансионизма.

Наверное, демократа-идеалиста могут возмутить такие выводы. И он, видимо, попытается возразить примерно следущее: «Ну что вы всё копаете какие-то древности! Греция, Рим – когда это было?! Конечно, примеров империализма и агрессивного экспансионизма европейских демократий и США в XIX – начале XX века отрицать невозможно, – но ведь и эта эпоха уже минула. Все эти прискорбные явления вызваны пережитками старого деспотического мира. Общественные отношения не стоят на месте; демократия живёт и развивается. Она извлекла уроки из прошлых ошибок и продвигается по пути прогресса, гуманизма и справедливости. Ни у Англии, ни у Франции, ни у США давно уже практически нет колоний. Демократические страны Запада проводят политику мирного сотрудничества, открытости, прав человека. А кроме того, даже если у некоторых стран время от времени ещё проявляются рецидивы старой имперской политики, то существуют ещё малые страны Европы с развитой демократической системой, никоим образом к ней не причастные, которые являют собой образец общества, к коему должен двигаться весь остальной мир!»

Не особенно рассчитывая разубедить верующих в демократическую утопию; зная по опыту, что люди, одержимые навязчивой идеей, не воспринимают доводы разума, – обязан всё-таки кое-что ответить на подобные возражения.

Фундаментальные законы развития общества не меняются со сменой исторических эпох и политических систем. И никакая идеология, в том числе и демократическая, не властна их изменить. Человеку дано лишь познавать эти законы и действовать – либо в согласии с ними, либо против – безо всякой надежды на успех. Примеры минувших эпох особенно интересны тем, что древние общества прошли полный цикл развития, который для современных обществ ещё не закончился. Находясь на расстоянии от этих отживших исторических объектов, мы можем яснее различать те стадии, которые для современных общественных организмов ещё не явственны и которые им ещё предстоят.

Люди всегда стремятся жить по возможности «хорошо», т. е. много потреблять. А для этого нужны ресурсы, которых в мире крайний дефицит. И если что и способно умерить людское потребительство, то уж никак не демократия. Любые социально-политические режимы стремились и будут стремиться к экспансии, – если что здесь демократия и меняет, то только в худшую сторону; а именно – современное «демократическое» общество не только полностью разнуздывает, но и всячески подстёгивает потребительские инстинкты обывателя.

Об эволюции европейских демократий можно сказать следующее. После Второй мировой войны они действительно потеряли свои колонии, но причина этого, как уже было отмечено, – в переходе ведущих этносов Европы в мемориальную фазу и, в связи с этим, потере способности к откровенному киплинговскому колониализму с открытым забралом. Теперь их экспансия в окружающем мире приняла более скрытые неоколониальные формы: идеологические и экономические. Но экспансия не прекратилась, и сейчас страны Запада живут во многом на ресурсы, выкачиваемые разными путями из внешнего мира.

То же и малые страны Европы, – это всё более древние этносы, которые вступили в мемориальную фазу на несколько сот лет раньше, чем ведущие европейские нации. Норвежцы, австрийцы, датчане, голландцы и «разные прочие шведы» есть реликты старых распавшихся империй, которые в прошлом – в пору своей молодости – кипели агрессией и экспансионизмом, а теперь одряхлели и доживают свой век на покое. Норвежцы – потомки неистовых викингов, голландцы некогда одними из первых создали обширную колониальную империю, шведы и датчане имели в своё время региональные империи в бассейне Балтийского моря и на севере Европы, австрийцы потеряли свою империю сравнительно недавно. Своим миролюбием и «демократичностью» означенные народы столько же обязаны прогрессу, сколько и старческому бессилию.

Ещё более важное обстоятельство современного положения европейских народов – то, что они утратили политическую самостоятельность в глобальном масштабе. Имеется в виду не формальный суверенитет, а реальное положение дел. Европейские страны стали составной частью новой общности, называемой Западом, в которой лидирует США. Основные издержки по установлению и поддержанию мирового порядка, выгодного для всех стран Запада, несёт лидер; в значительно меньшей степени – его крупнейшие союзники – бывшие державы Европы; малые страны, как правило, – никаких. Таким образом, пользуясь всеми выгодами мирового порядка, создаваемого системой Запада, многие европейцы остаются как бы в стороне от негативных явлений, сопутствующих этому. Экспансию осуществляет Запад как целое, и все, входящие в данную общность, так или иначе к ней причастны.