Когда молчит совесть - Видади Бабанлы

Первую неделю все шло прекрасно. Но уже на восьмой день он вдруг почувствовал, что все наскучило. Беззаботные прогулки, развлечения, шутки отдыхающих раздражали и не только не способствовали отдыху, а, наоборот, утомляли. Он не сразу понял, в чем дело, что так томит его. Может, тоска по Арзу? Да, наверное, если бы Арзу была с ним, он чувствовал бы себя иначе.

Но не только Арзу являлась причиной его беспокойства. Все чаще вспоминал он лабораторию, тревожился, как идут дела в проектном отделе. А вдруг там отнесутся невнимательно, допустят ошибку? Он упрекал себя, что поторопился уехать. Вугар стал плохо спать, его мучили тревожные сны. Просыпаясь по утрам, чувствовал себя разбитым и вялым, голова была тяжелой и болела. А тут еще этот последний сон...

... Они шли с Арзу возле подножия высокой зеленой горы. Благоухали цветы. Он держал ее за руку. Цветов было множество - синих, красных, желтых, и она то и дело нагибалась, срывая их. Арзу собрала яркий букет, сплела венки, и они надели их на головы. Счастье переполняло сердца, они бегали, гоняясь друг за другом. Вугар старался поймать Арзу и, когда это ему удавалось, обнимал ее, целовал, и они падали в душистую, мягкую траву. Вдруг все кругом потемнело, густой туман окутал местность, и Арзу исчезла. В отчаянии Вугар звал ее. Но казалось, она превратилась в пар и рассеялась в тумане. Совсем рядом он слышал ее голос. Еще шаг, другой, он протянет руку - и Арзу опять будет с ним. Но он все шел на голос, тянул руки, а ее не было. Вугар хотел что-то сказать ей, позвать, но язык не слушался. Наконец, преодолев ужас сковавший все его существо, он закричал что было мочи и проснулся от собственного крика...

Он дрожал, как пойманная птица, липкий пот выступил на теле, стук сердца отдавался в ушах. Ничего не понимая, он долго лежал неподвижно. Наконец пришел в себя, поднялся и, подойдя к столу, налил в стакан воды и залпом опорожнил его. Кажется, крик Вугара разбудил соседей по палате. Кровати тяжело заскрипели, но никто ничего не сказал.

Было еще темно, только на горизонте бледно алела узкая полоска зари. Вугар снова лег, но заснуть не мог, ощущение кошмара не проходило, мелкая дрожь то и дело пробегала по телу. Что должен означать этот сон? Уж не случилось ли несчастья с Арзу? А вдруг она попала под машину или заболела? Случается же, что сны сбываются...

Предположения одно страшнее другого лезли в голову. Чтобы хоть немного успокоиться, Вугар стал над собой подсмеиваться. "С каких это пор ты стал так суеверен? - спрашивал он себя. - Все-то тебе видится в черном свете, везде чудятся недобрые предзнаменования. Нет, видно, нервы не в порядке..."

Он старался уснуть и не мог, до самого утра так и не сомкнув глаз. Уходит ночь и уводит с собой сомнения и страхи. Но на этот раз случилось иначе. Как ни уговаривал себя Вугар, что тревожиться не о чем, тоска с каждым часом все больше щемила сердце. Он не находил себе места и в полдень не выдержал. Что за отдых! Быстро собрав вещи, Вугар сел в автобус и поехал в город.

Сойдя на автобусной станции, он тут же кинулся в автомат и позвонил Арзу. К телефону подошла Ширин-баджи. Голос покойный, ласковый. После взаимных расспросов о здоровье и самочувствии Вугар рассказал, что уехал из дома отдыха, обещал вечером зайти. Кажется, страхи его были напрасны.

А вот мама Джаннат встретила его невесело. Вугар взглянул на нее и испугался, - за десять дней, что они не виделись, казалось, она состарилась на десять лет. Резкие морщины прорезали лицо, глаза запали, глубокая печаль и обида таились во взгляде. Может, она больна? Или ее обидели?

Поставив на пол маленький чемодан, Вугар заботливо взял старушку за руку.

- Что случилось, мама Джаннат? - с тревогой спросил он. - Почему вы такая грустная?

Но она лишь ниже опустила голову и ничего не ответила. Вугар встревожился еще больше.

- Что-нибудь болит? - продолжал он настойчивые расспросы. - У вас измученное лицо...

Мама Джаннат глубоко вздохнула, и тяжелый стон вырвался из ее груди.

- Почему стоишь на пороге, заходи... - еле слышно проговорила она.

Сомнений не оставалось - кто-то жестоко обидел эту несчастную и без того обиженную судьбой женщину. Иначе почему она молчит? Если бы заболела, не преминула пожаловаться Вугару. "Может, Исмет?.. - мелькнула мысль. Груб он бывает, нет у него ни стыда, ни совести! Может, неосторожным словом разбередил старые раны?"

Вугар взял чемодан, прошел в свою комнату и, ничего не понимая, остановился. От удивления у него глаза на лоб выкатились. Комната была пуста. Нет, стол, кровать - все на месте. Но где книги, тетради? Где вещи Вугара и Исмета? Словно они и не жили здесь никогда. Вугар обернулся, надеясь получить объяснения у мамы Джаннат. Она стояла позади него, маленькая, худенькая, вся сжавшись, как от боли, и, глядя в пол, казалось, ожидала приговора.

- Что это значит, мама Джаннат? Слезы блеснули в ее покрасневших глазах.

- Разве ты не знаешь? - ответила она вопросом на вопрос. Голос ее дрожал.

- Не знаю! Решительно ничего не знаю...

Не поднимая головы, мама Джаннат исподлобья с ног до головы оглядела Вугара.

- Вы больше тут не живете, - еле слышно прошептала она, и две слезинки одновременно скатились на пол.

- Как это? - тревога Вугара нарастала.

Мама Джаннат обиженно повела плечами, губы ее с трудом разжались, хриплый голос прервался:

- Говорят, вам тут не нравится... - Она всхлипнула. - Комната маленькая... темная... воздуха мало...

- Кто говорит?!

- Исмет... - Она не выдержала и зарыдала. - Твои это слова. Когда ты уезжал отдыхать, велел Исмету мне это передать и найти другую комнату. Так Исмет мне говорил...

- Ложь! Выдумал все! - крикнул Вугар. - Если не нравится, пусть идет к черту! Но кто дал ему право говорить от моего имени такие пакости?!

Маму Джаннат словно обрызнули живой водой, казалось, она медленно выходит из обморочного состояния.

- Ты правда ничего не знал? И не поручал ему?

- Да как вы могли такое подумать, мама Джаннат! Я не предатель! Вы заботились о нас, как родная мать. И после этого сказать: нам здесь не нравится, искать другую квартиру? Какая неблагодарность, бесчеловечность!

Морщины на ее лице разгладились; выпрямившись, она задышала легко и ровно.

- Не верила! Никогда не верила, что бросишь меня! - И благодарная улыбка осветила печальное лицо.

Вугар и раньше не сомневался в ее любви к себе. Но сейчас понял, что разлучиться с мамой Джаннат - это значило отнять у нее последнюю радость и утешение, обречь на новые страдания. Да, это было равносильно тому, чтобы заживо похоронить ее. Крепко обняв старуху и прижав к себе, Вугар сказал убежденно:

- Успокойся, мама! Никогда, ни за что на свете я не оставлю тебя!

Впервые он назвал ее матерью. Не мамой Джаннат, как все постояльцы, а просто - мама. И на "ты", как называют родную мать.

Старуха вконец расчувствовалась:

- Пусть аллах не даст мне дожить до несчастных дней и снова остаться одной, - запричитала она.

И, не в силах удерживать слезы, быстро вышла из комнаты. Вугар слышал, как она долго плескалась под умывальником. Вернулась чистенькая, порозовевшая.

- Не знаю, сынок, чего хочет от меня Исмет? Ума не приложу, что плохого я ему сделала?

Вугар и сам не понимал, что заставило Исмета сменить квартиру. Чем не угодила ему добрая старая женщина? Он молчал, но мама Джаннат и не ждала ответа, ее вполне удовлетворило все сказанное раньше. Мелкими шажками подошла она к столу, покрытому газетой, достала клочок бумаги и протянула Вугару:

- Вот, Исмет велел передать, когда приедешь.

Вугар развернул записку. В ней был адрес новой квартиры и ничего больше.

- Вещи он сам перетаскивал? - вдруг резко повернувшись к старухе, спросил Вугар.

- Сам. Но за день до переезда привел какую-то женщину, сказал, что жена твоего профессора. Запамятовала, как ее зовут...

Все ясно! Вугар от злости прикусил палец. Это дело рук Мархамат-ханум! Сам Исмет ни за что бы на такое не решился. Но что за квартира? Чья? И чего добивается Мархамат, поселив их там?

Глава одиннадцатая

Вугар не стал задерживаться дома, хотелось скорее перенести обратно вещи и книги и покончить с глупым недоразумением. Однако, выйдя на улицу, он подумал, что Исмет, наверно, еще в институте, придется поехать туда, разыскать и, выбранив хорошенько, в наказание заставить заняться переноской вещей. Но, переступив порог института, Вугар забыл и свой гнев и самого Исмета. Его неудержимо потянуло в лабораторию.

Дверь в лаборатории была открыта настежь. Вугар остановился, прислушался - тишина! Не слышно постукивания вакуумного насоса, легких шагов Нарын. Он с порога оглядел комнату. Приборы, установки, баллоны с жидкостью, стеклянные трубы и колбы, окруженные глухой тишиной, казались ненужными и печальными. На табуретке возле окна, как всегда, склонившись над вышиванием, сидела Хадиджа-хала. Услышав шаги, она подняла голову, растерянно взглянула на Вугара, но о места не поднялась.