Когда молчит совесть - Видади Бабанлы

- Я сам составил список, Сохраб-дадаш!

- Зачем?

- А затем... - Зия громко проглотил слюну, - чтобы не было обиженных. Не запишешь - и, глядишь, кого-то забыл! А люди обижаются...

- Иди к Мархи, она лучше знает, кого не положено забывать, насмешливо сказал Гюнашли, не заглядывая в список.

- Нет, Сохраб-дадаш, это не женское дело! Мне нужен ваш совет.

- Могу дать один совет: порви бумагу и не трать время на такие мелочи!

Но Зия был настойчив!

- Поймите, Сохраб-дадаш, обидеться могут не только родственники, но и товарищи по работе. Если не скажут прямо, станут между собой судачить. Мне не раз доводилось слышать, что Сохраб Мургузович, мол, нас за людей не считает, даже не знаем, где его дом. Сколько праздников, торжеств, а он ни разу на стакан чая не пригласил.

- Скажи им, пусть проявят инициативу, пригласят, мне будет с кого пример брать.

- Если бы они слышали сейчас ваши слова! Тысячу раз пригласили и усадили бы на самом почетном месте.

- Хочешь сказать, что я не пойду?

- Угадали! Вы почти нигде не бываете.

- Ты-то знаешь, в чем причина!

- Нет, не знаю! Болтают, что вы горды, надменны, не хотите делить с людьми радость и горе. Короче, считают вас нелюдимом.

Гюнашли задумался.

- Прийти в дом к другу, разделить с ним печаль или радость прекрасная традиция. Забывать традиции своего народа нельзя. Но, к сожалению, порой традиции опошляются, теряют истинный смысл. Званые обеды, вечеринки подчас преследуют корыстные цели. Человека приглашают не потому, что его общество доставляет удовольствие, а потому, что он нужен! За последние годы я что-то не припомню ни одного сборища, где бы мне было легко и свободно. Интриги, сплетни, устройство мелких делишек... За таким столом кусок в горло не идет. Вот я и дал слово не принимать участия, а если представится случай, открыто выступить против подобных "увеселений".

- Вы правы, Сохраб-дадаш! Однако надо иметь снисхождение к младшим. Улыбка, ласковое слово такого уважаемого человека, как вы, для них драгоценный подарок! Вы знаете, с каким почтением относятся к вам в институте и молодежь и старики. Принять вас у себя или быть вашим гостем каждый почтет за честь и счастье. А вы ни к кому не ходите и к себе никого не зовете. Отсюда и разговоры... Разве об угощении идет речь? О чести.

Зия замолчал. Через раскрытую дверь Мархамат слышала весь разговор и осталась вполне довольна. Воспользовавшись Паузой, она со вздохом облегчения поспешила из кухни.

- Верные слова, говорит Зия, - сказала она, появляясь в столовой. Стоит ли из-за куска хлеба восстанавливать против себя людей? Зови всех - и дело с концом!

Почувствовав что-то неладное, Гюнашли подозрительно посмотрел на Зия, потом на жену. Пожав плечами, безучастно сказал:

- Одному уму с двумя не тягаться. Делайте, как считаете лучше!

Он поднялся, намереваясь уйти в кабинет. Мархамат незаметно подмигнула Зия: "Быстрее к цели, уходит!"

- "Бе-бе" тоже разрешите пригласить? - поспешно спросил он.

- Кто это? - удивился Гюнашли.

Зия ехидно хихикнул:

- Башир Бадирбейли, его в институте прозвали "Бе-бе".

Гюнашли поморщился:

- Что за глупая манера придумывать прозвища! Нехорошо.

- Это не мы, Сохраб-дадаш, студенты придумали. Они народ веселый, озорной.

- И напрасно придумали! - Гюнашли не на шутку рассердился. - Доказали свою невоспитанность!

- Что посеешь, то и пожнешь. Бадирбейли сам виноват.

- А я говорю, что это невоспитанность и невежество!

- Хи-хи, Сохраб-дадаш, ваша гуманность не знает пределов. Вы готовы защищать даже врага.

- Я никогда ни с кем не сводил личных счетов! Прошу зарубить на носу. Между мною и Баширом Османовичем существуют научные разногласия. Отразиться на наших личных взаимоотношениях они не могут! - резко ответил Сохраб.

- Да вы просто святой, клянусь аллахом! - воскликнул Зия. - У вас щедрое сердце! Но "Бе-бе" не таков. Подвернись случай, не откажет себе в удовольствии попить вашей крови. Вы рождены ангелом, а не человеком.

Мрачный, побагровевший Гюнашли покосился на Зия и молча, не оглядываясь, вышел из столовой.

Зия торжествующе подмигнул Мархамат и крикнул вдогонку:

- Я все понял, Сохраб-дадаш! Включаем Бадирбейли в еписок. Пусть убедится, что ваше сердце чище и прозрачнее родниковой воды!..

Глава восьмая

Разговор с Исметом нарушил душевное равновесие Вугара, в котором он находился все лето, пока жил один. Он наконец понял, что намерения Мархамат-ханум серьезны, дело может принять нешуточный оборот и грозит многими неприятностями. Получив от Зия Лалаева именное, отпечатанное на машинке приглашение на день рождения Алагёз, он окончательно утвердился в своих опасениях. Кажется, он был неправ, сразу же не приняв решительных мер, чтобы пресечь странные поползновения Мархамат. Скоро год, как Исмет ходит мрачный, не разговаривает с Вугаром. Может, он прав? Надо немедленно что-то предпринять, иначе его отношения с братом испортятся навсегда и он всю жизнь будет чувствовать себя виноватым.

Но главная опасность таилась в том, что слухи о кознях Мархамат могли дойти до Арзу. Конечно же девушка сразу отвернется от него, и убедить ее в своей невиновности и непричастности к глупому сватовству будет невозможно.

Твердо, решив не ходить на именины и вообще больше никогда не показываться на глаза Мархамат-ханум, Вугар запер лабораторию и вышел в коридор. Он пойдет домой и по дороге позвонит Арзу. Но не тут-то было! В коридоре дожидался Зия Лалаев. Кажется, этот сводник всерьез занялся его делами!

- Ну как? - бодро спросил Зия. - Ты готов поздравить именинницу? - Он взял Вугара под руку.

- Что значит готов? - удивился Вугар.

- Невежда! С неба свалился, что ли? Или не знаешь на день рождения не ходят с пустыми руками!

- Каждый поступает по велению сердца. Сочту нужным куплю подарок, нет - пойду с пустыми руками! - заносчиво ответил Вугар.

- Хи-хи! К чему высокомерие? Я с тобой запросто, как с близким. Знал бы, что обидишься, промолчал.

От гнева и досады переменившись в лице, Вугар хотел пройти мимо. Но Зия не отставал:

- Ты молод, в столь высоком обществе бываешь редко, потому можешь не знать городских обычаев. Запомни: когда получаешь приглашение в такой дом, нужно нести хороший подарок! Если кто-нибудь другой придет без подарка, не обратят внимания. А тебе нельзя! Сочтут за неуважение. Не кто-то тебя пригласил, а научный руководитель! Вспомни, сколько заботливости проявил он, как много для тебя сделал! Должен ты чем-то отблагодарить его? Этого требует простое приличие.

Вугар мрачно молчал. Зия опасливо оглянулся - не слышат ли их? - и продолжал назойливые поучения:

- Сказать по правде, сам Сохраб-дадаш на такие вещи не обращает внимания, но жена... Она мне родственницей приходится, я ее насквозь знаю. Мелочная мещанка. Вчера сказала: "Хороший случай проверить, что за человек Вугар. Поглядим, какой принесет подарок, и сразу станет ясно, уважает ли он наше семейство..." Друг познается в щедрости. Слышал такую поговорку? Я не осуждаю тетку, подарки в обычае наших людей. Только не подумай, что Гюнашли жадные или нуждаются в чем-либо. Сохраб в месяц зарабатывает больше, чем десять хвастунов, кичащихся богатством. Я уже не говорю о сбережениях, но если Мархамат наклонится - с ее шеи посыплются тысячные драгоценности! Но мы тоже не бедняки и к тому же близкие родственники. Стыдно будет, если придем с пустыми руками!

Глядя в одну точку, Вугар молчал, словно вся трескучая дребедень, которую без умолку молол Зия, пролетала мимо его ушей. Толкнув Вугара под локоть, Зия осклабился, сощурился:

- Почему воды в рот набрал? Может, у тебя нет денег?

Вугар покраснел до кончиков ушей. Признаться честно, Зия угадал. Какие у аспиранта деньги, кроме стипендии? А на стипендию ценного подарка не купишь. Есть о чем призадуматься... Впрочем, Вугара больше тревожило другое: что таит в себе многозначительный разговор о подарке? А Зия между тем продолжал:

- Странный ты человек, ей-богу! Чего стесняешься? Или скончался твой братец Зия? Неужели он бросит тебя в беде? Денег хватит и на мой подарок и на твой. Идем быстрее, пока магазины открыты, - он потянул Вугара за рукав.

* * *

Услышав шаги Вугара, Исмет нахмурился и отвернулся к стене. "Больше так продолжаться не может, - думал он. - Надо кончать!" Он видеть не может своего молочного брата, не то что вести с ним дружескую беседу...

Но Вугар рассуждал иначе. Его доброе сердце не умело таить обиды. Вечером поссорившись, утром он все забывал. Умываясь, он и с души смывал обиду и гнев. И сейчас, подойдя к Исмету, Вугар ласково поздоровался и выложил на стол приглашение и подарок.

- Собирайся! - весело сказал он. - Тебе предстоит совершить благое дело.

Но Исмет глядел на него с ненавистью и хмуро молчал. Вугар ласково, как родного, продолжал торопить его: