Новые и новейшие работы, 2002–2011 - Мариэтта Омаровна Чудакова

<…>

— Что такое, батюшка? — спросил измученный старик. — Что я могу для тебя сделать? Говори».

Гринев дает разъяснения, предлагает свой план (очищение Белогорской крепости от мятежников).

Его слушатель — генерал, ранее, при первой встрече с Гриневым, описанный так: «Я застал его в саду. Он осматривал яблони, обнаженные дыханием осени, и с помощью старого садовника бережно их укутывал теплой соломой. Лицо его изображало спокойствие, здоровье и добродушие».

«Тимур и его команда»:

«Тимур постучался. Ему открыли.

— Ты к кому? — сухо и удивленно спросил его джентльмен.

— К вам, — ответил Тимур.

— Ко мне?»

Та же схема (пункт 5), что и в появлении Гринева в доме генерала. Но и первое появление «джентльмена» перед читателем повести Гайдара близко в вышеприведенной встрече в саду безмятежной старательностью описываемых занятий и «немецкой» дидактичностью реплик персонажа: «Пожилой джентльмен, <…>, сидел в своем саду и чинил стенные часы. <…> дедушка был терпелив. <…>

— Человек должен трудиться, — <…> наставительно произнес седой джентльмен <…>».

«Капитанская дочка»:

6. Генерал не позволяет Гриневу экспедиции в Белогорскую крепость. «Я потупил голову; отчаяние мною овладело. Вдруг мысль мелькнула в голове моей: в чем оная состояла, читатель увидит из следующей главы, как говорят старинные романисты».

Он находит решение, о котором читатель узнает далеко не сразу.

7. Гринев самовольно покидает Оренбург и отправляется к Пугачеву выручать дочь капитана Миронова — решение, рискованное для дворянина и офицера из-за необходимости сношения с преступниками.

8. «На полу, в крестьянском оборванном платье, сидела Марья Ивановна, бледная, худая, с растрепанными волосами. <…> Увидя меня, она вздрогнула и закричала. Что тогда со мною стало — не помню».

9. «Я почитаю тебя своею женою. <…> Мы поцеловались горячо, искренне <…>»

Они скачут на лошадях от места ее несчастий.

«Марья Ивановна глядела с задумчивостию то на меня, то на дорогу и, казалось, не успела еще опомниться и прийти в себя. Мы молчали. Сердца наши слишком были утомлены».

10. Самовольство вменено Гриневу в преступление.

11. «Слух о моем аресте поразил все мое семейство. <…> Батюшка не хотел верить, чтобы я мог быть замешан в гнусном бунте <…>. Старики успокоились <…>».

12. В цепи обвинений фигурируют уклончивое письмо старого генерала и донос Швабрина. Власть уверилась в вине Гринева. Вердикт вынесен. Решено сослать Гринева «в отдаленный край Сибири на вечное поселение». Уверился в вине сына после решения императрицы и потрясенный отец: «дворянину изменить своей присяге, соединиться с разбойниками, с убийцами, с беглыми холопами!.. Стыд и срам нашему роду!..»

13. «Марья Ивановна мучилась более всех. Будучи уверена, что я мог оправдаться, когда бы только захотел, она догадывалась об истине и почитала себя виновницею моего несчастия. Она скрывала от всех свои слезы и страдания и между тем непрестанно думала о средствах, как бы меня спасти».

14. Героиня едет в Петербург «подать просьбу государыне» и излагает ее неизвестной даме, встреченной ею в царскосельском саду:

«Неправда, ей-богу неправда! Я знаю все, я все вам расскажу. Он для одной меня подвергался всему, что постигло его».

15. Разобравшись в деле, императрица объявляет героине: «Дело ваше кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха. Вот письмо, которое сами потрудитесь отвести к будущему свекру». Так происходит полная реабилитация героя.

16. «В тот же день Марья Ивановна, не полюбопытствовав взглянуть в Петербург, обратно поехала в деревню…»

17. «Вскоре потом Петр Андреевич женился на Марье Ивановне. Потомство их благоденствует…» Письмо Екатерины II к Гриневу-отцу висит в «одном из барских флигелей». «Оно писано к отцу Петра Андреевича и содержит оправдание его сына и похвалы уму и сердцу дочери капитана Миронова».

«Тимур и его команда»:

В тот момент, когда Тимур приходит к «джентльмену», читатель еще не знает, в чем его план (он соответствует пушкинскому «вдруг мысль мелькнула в голове моей»). В отличие от пушкинского генерала, гайдаровский джентльмен принял план Тимура (пункт 6).

Но более важный двойник генерала, так же, как у Пушкина, репрезентирующий власть, — дядя Тимура инженер Гараев.

«Спрашивать позволения было не у кого. Дядя ночевал в Москве. <…>. Да! Он знал — так делать было нельзя, но другого выхода не было. Сильным ударом он сшиб замок и вывел мотоцикл из сарая».

Тимур совершает серьезный проступок ради помощи героине (пункт 7).

«На чердаке на охапке соломы, охватив колени руками, сидела Женя» (пункт 8). Она в отчаянии, поскольку еще не представляет себе, чем ей может помочь Тимур.

«…Женя, садись. Вперед! В Москву!

Женя вскрикнула, что было у нее силы, обняла Тимура и поцеловала» (пункты 8, 9). Так инверсирована, но оставлена в той же тональности любовная сцена Маши Мироновой и Гринева («Она чувствовала, что судьба ее соединена была с моею» и т. п.) и обозначен их последующий путь к ее спасению.

Предвестия несправедливой оценки Тимура обществом и властью — в поверхностных впечатлениях дяди от его действий и неоднократных угрозах («Ты смотри! Я все замечаю. Дела у тебя, как я вижу, темные, и как бы я за них не отправил тебя назад, к матери»), в запрете Ольги сестре («Я запрещаю тебе разговаривать с этим мальчишкой»), в жалобе джентльмена: «Ваш племянник сделал вчера утром попытку ограбить наш дом».

Дядя сначала не верит возрастающим наветам джентльмена («Что?! <…> Мой Тимур хотел ваш дом ограбить? <…> все это, очевидно, недоразумение») и Ольги:

«— Он из компании хулигана Квакина. <…>

— Тимур!.. Гм… — Георгий смущенно кашлянул. — Разве он из компании? Он, кажется, не того… не очень…» (пункт 11).

Показана технология отождествления с шайкой: «Никто со стороны не подумал бы, что разговаривают враги, а не два теплых друга. И поэтому Ольга <…> спросила молочницу, кто этот мальчишка, который совещается о чем-то с хулиганом Квакиным.

— Не знаю <…> Наверное, такой же хулиган и безобразник <…>».

Рядом с Квакиным — значит, в его компании (читатели могли легко вспомнить технологию наветов и последующих арестов). Усилия по разграничению своей и квакинской компании («Мы не шайка и не банда, / Не ватага удальцов…») и стремление противостоять ей остаются не замеченными миром взрослых (дворян) — в отличие от самого «атамана», который видит суть коллизии.

Вскоре Ольгой вынесен без дополнительного анализа окончательный вердикт: «У тебя на шее пионерский галстук, но ты просто <…>негодяй» (пункт 12; сравним: «Императрица не может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но как безнравственный и вредный негодяй». Пионерский галстук — эквивалент дворянского достоинства и долга).

Затем вынужден увериться в злонравии племянника Георгий: «Утром, не найдя дома ни