Щелкни пальцем только раз - Агата Кристи

– Понятно.

– Но это несчастливый дом, – добавила миссис Ланкастер. – Вы знаете, люди всегда говорили, что это несчастливый дом. Однако, мне кажется, пожалуй, лучше снова все закрыть. Нужно соблюдать осторожность, вы согласны?

Она протянула руку и надавила на дверь, через которую они вошли. Раздался резкий щелчок, и механизм сработал – все возвратилось на свое место.

– Я полагаю, – сказала Таппенс, – что эту перестройку предприняли, когда собирались сделать из этого дома тайное убежище.

– Здесь много чего переделывали, – сообщила миссис Ланкастер. – Присаживайтесь, пожалуйста. Какое кресло вы предпочитаете? С высокой или низкой спинкой? Я люблю высокое. У меня, знаете ли, ревматизм. Вы, наверное, думаете, что здесь должен находиться мертвый ребенок, – добавила миссис Ланкастер. – Странная идея, вам не кажется?

– Да, возможно.

– Полицейские и воры, – снисходительно проговорила миссис Ланкастер. – В молодости мы все такие глупые. Шайки, ограбления – молодым все это кажется ужасно завлекательным. Девицы просто мечтают стать любовницей гангстера, считают, что ничего лучше не может быть на свете. Я сама раньше так думала. Но поверьте мне, – наклонившись к Таппенс, она дотронулась до ее колена, – поверьте мне, это не так. На самом деле все иначе. Раньше мне казалось, что этого достаточно, но потом я поняла, что человеку нужно что-то большее. Нет ничего увлекательного в том, чтобы просто красть разные вещи, не попадаясь в руки полиции. Для этого, конечно, надо просто все как следует организовать.

– Вы имеете в виду миссис Джонсон, или мисс Блай, – как вы ее там называете...

– Ну конечно, для меня она всегда была Нелли Блай. Однако по некоторым соображениям – иногда для нее так проще – она называет себя миссис Джонсон. Но она никогда не была замужем. Она настоящая старая дева.

Снизу до них донесся стук в дверь.

– Боже мой! – воскликнула миссис Ланкастер. – Это, должно быть, вернулись супруги Перри. Я никак не думала, что они так скоро появятся.

Стук повторился.

– Им, наверное, нужно открыть, – предложила Таппенс.

– Нет, дорогая моя, этого мы делать не будем, – возразила миссис Ланкастер. – Терпеть не могу людей, которые вечно путаются под ногами. Мы с вами так славно беседовали, не правда ли? Мне кажется, мы не должны никуда двигаться. О господи, теперь кто-то кричит под окном. Выгляните, пожалуйста, и посмотрите, кто это.

Таппенс подошла к окну.

– Это мистер Перри, – сказала она.

– Джулия! Джулия! – звал снизу мистер Перри.

– Вот нетерпеливый, – возмутилась миссис Ланкастер. – Я не разрешаю людям вроде Эймоса Перри называть меня по имени. Решительно не разрешаю. Не беспокойтесь, дорогая, – добавила она. – Здесь мы в полной безопасности. И можем продолжить нашу беседу. Я расскажу вам о себе. У меня действительно была интересная жизнь, полная разных событий. Иногда мне даже кажется, что, если все это описать, получится целый роман. Я была отчаянной девчонкой и связалась с... с настоящей бандой преступников. Другими словами их не назовешь. Некоторые были просто отпетые негодяи. Однако, имейте это в виду, среди них попадались и люди из общества. Специалисты самого высокого класса.

– Мисс Блай?

– О нет, мисс Блай не имела к преступлениям ни малейшего отношения. Она слишком тесно связана с церковью. Религия и все такое прочее. Но ведь есть разные виды религии, вам это известно?

– Есть, наверное, разные секты, – высказала предположение Таппенс.

– Да, конечно, для простых людей. Но, кроме простых людей, есть еще и другие. Особые, которые подчиняются совсем другой власти. Существуют особые легионы. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Пожалуй, нет, – призналась Таппенс. – Как вам кажется, не нужно ли все-таки впустить супругов Перри в дом? Они ведь беспокоятся.

– Нет, мы не собираемся пускать их в дом. По крайней мере, до времени... Пока я не расскажу вам все, что необходимо. Не нужно пугаться, моя дорогая. Все это совершенно безболезненно. Никаких страданий или мучений. Все равно что уснуть. Ничуть не более неприятно.

Таппенс посмотрела на нее, потом вскочила и направилась к двери, которая была в стене.

– Через нее вам не удастся отсюда выйти, – сказала миссис Ланкастер. – Вы не знаете, где нужно нажать. Совсем не там, где вам кажется. Только я знаю, где находится кнопка. Мне известны все секреты этого дома. Я жила здесь с грабителями, когда была девушкой, пока не ушла от них от всех, пока не добилась прощения. Особого прощения. Вот что было мне дано – отпущение моего греха... ребенок... я его убила. Я была танцовщицей... мне не нужен был ребенок... Вон там, на стене... вон там мой портрет... портрет танцовщицы.

Таппенс посмотрела в указанную сторону. На стене висел портрет маслом, фигура девушки во весь рост, в пачке из белого атласа. И надпись: «Уотерлили».

– Это была лучшая моя роль. Все так говорили.

Таппенс медленно вернулась на свое место и снова села. Она пристально смотрела на миссис Ланкастер. У нее вертелись в голове слова. Слова, которые она слышала в «Солнечных горах». «Разве это не ваш ребеночек?» Тогда она, помнится, испугалась. Ей и теперь было страшно. Таппенс не очень понимала, что именно ее испугало, но тем не менее испытывала страх. В особенности когда смотрела на это благожелательное лицо, на эту добрую улыбку.

– Я должна была исполнять данный мне приказ – нужны были агенты уничтожения. Мне выпало такое предназначение, и я приняла его. Они свободны от греха, понимаете? Я имею в виду детей. Дети свободны от греха. Они еще не успели согрешить. И я отправляла их на Небо, как мне и было назначено. Пока они еще не согрешили. Пока были невинны. Не познали Зла. Вы понимаете, какая это честь – быть назначенной на такое дело? Попасть в число избранных. Я всегда любила детей. Своих у меня не было. Это было очень жестоко – не правда ли? – или казалось жестоким. Но по-настоящему это было возмездием за то, что я совершила. Вы, наверное, знаете, что я сделала.

– Нет, – сказала Таппенс.

– О, вы так много знаете. Я думала, что вы знаете и это. Был один доктор. Я пошла к нему. Мне было всего семнадцать, и я смертельно боялась. Он сказал, что от ребенка можно избавиться, никто ничего не узнает, и все будет хорошо. Но ничего хорошего не было. Мне стали сниться сны. Мне все время снился этот ребенок, он был постоянно рядом и спрашивал, почему я лишила его жизни. Ребенок говорил мне, что ему одному скучно. Это была девочка, да, я уверена, что это была девочка. Она приходила и говорила, что ей нужны подружки. И вот мне было внушение свыше. Я не могла иметь детей. Я вышла замуж и думала, что у меня будут дети, да и муж страстно хотел иметь ребенка, но их не было, потому что я была проклята. Вы это понимаете, не правда ли? Однако был способ искупить вину. Искупить то, что я сделала. То, что я сделала, было убийство, и искупить убийство можно лишь другими убийствами, потому что другие убийства уже не будут убийствами, они будут искупительной жертвой. Они будут приношением. Вы понимаете разницу? Дети отправлялись туда, чтобы моему ребенку не было скучно. Разные дети, но все маленькие. Я слышала Голос, и тогда... – она наклонилась и тронула Таппенс за колено, – так радостно было это делать. Вы понимаете, правда? Я была счастлива их освободить, чтобы они никогда не узнали жизни, не знали бы греха, как познала его я. Разумеется, я не могла никому об этом рассказать, никто не должен был знать. В этом я должна была быть уверена. Но появлялись люди, которые знали или догадывались. И тогда, конечно... ну, я хочу сказать, что они тоже должны были умереть, чтобы я была в безопасности. Вот я и была в безопасности. Вы понимаете, что я хочу сказать?

– Нет... не совсем.

– Но вы же знаете. Поэтому вы и явились сюда, верно? Вы знали. В тот самый день, когда я задала вам этот вопрос в «Солнечных горах». Я поняла это по вашему лицу. Я спросила: «Это не ваш ребеночек?» Я подумала, что вы придете, может быть, потому, что вы – мать. Одна из матерей, чьих детей я убивала. Я надеялась, что вы придете еще раз и мы с вами вместе выпьем стаканчик молока. Это обычно бывало молоко. Иногда какао. Все, кто знал обо мне.

Она медленно прошла в угол комнаты и открыла стоявший там шкафчик.

– Миссис Моди, – проговорила Таппенс. – Она была одной из них?

– Ах, вы и о ней знаете... Нет, она не была матерью, она была костюмершей в театре. Она меня узнала, вот ей и пришлось уйти. – Миссис Ланкастер внезапно обернулась и направилась к Таппенс, неся в руке стакан молока. – Выпейте это, – сказала она, ласково улыбаясь. – Просто выпейте, и все.

Таппенс ошеломленно молчала, а потом вскочила на ноги и бросилась к окну. Схватив стул, она разбила стекло и, высунувшись из окна, закричала:

– На помощь! На помощь!

Миссис Ланкастер рассмеялась. Она поставила стакан на стол, откинулась в кресле и со смехом сказала: