Щелкни пальцем только раз - Агата Кристи

– Она мне понравилась, – сказала Таппенс. – Мне кажется, что она... я определила ее для себя как добрую ведьму, наделенную магической силой, только магия у нее белая, а не черная.

– А он?

– Я его боялась, – призналась Таппенс. – Правда, не все время, только раз или два. Он вдруг превращался в нечто огромное и страшное. Не могу даже сказать, что меня испугало, но мне стало страшно. Возможно, я почувствовала, что он, как вы только что сказали, психически ненормален.

– Таких людей сколько угодно, и они зачастую совершенно безобидны. Однако никогда нельзя быть уверенным.

– Что мы будем делать сегодня у викария?

– Зададим несколько вопросов. Выясним некоторые вещи, которые дадут нам необходимую информацию.

– Будет ли там майор Уотерс? Человек, который писал викарию о своей маленькой дочери?

– Похоже, что такого человека в природе вообще не существует! Под старым могильным камнем действительно был гроб – детский гроб, покрытый свинцом. И там были спрятаны украденные вещи – золото и драгоценные камни, украденные во время ограблений в Сент-Албенсе. Целью письма к викарию было выяснить, что произошло с могилой. Дело в том, что в результате хулиганских набегов местных мальчишек на кладбище царил полный беспорядок – все было перевернуто.

III

– Мне очень, очень жаль, моя дорогая, – сказал викарий, протягивая обе руки навстречу Таппенс. – Я страшно расстроился, когда узнал, что с вами случилась такая ужасная вещь. Вы ведь были так добры ко мне, так старались помочь. Я чувствую себя, поверьте, это так, виноватым в том, что произошло. Я не должен был разрешать вам разгуливать среди этих могил, хотя и не мог предположить, – действительно никак не мог предположить, что эти хулиганы...

– Вы не должны себя казнить, викарий, – вмешалась мисс Блай, неожиданно возникнув рядом. – Я уверена, что миссис Бересфорд прекрасно понимает: к вам это не имеет никакого отношения. С ее стороны, конечно, было крайне любезно предложить свою помощь, но теперь все это уже позади и она прекрасно себя чувствует. Не правда ли, миссис Бересфорд?

– Конечно, – согласилась Таппенс, которую, однако, немного покоробило то, что мисс Блай с такой уверенностью свидетельствовала о ее здоровье.

– Проходите, пожалуйста, сюда, садитесь, я подложу вам подушку под спину, – продолжала хлопотать мисс Блай.

– Мне не нужна подушка, – возразила Таппенс, отказавшись от кресла, которое ей назойливо пододвигала мисс Блай. Вместо этого она села на очень неудобный стул с прямой спинкой, стоявший по другую сторону от камина.

Раздался резкий стук в парадную дверь, и все присутствующие в комнате вздрогнули. Мисс Блай поспешила к двери, чтобы ее открыть.

– Не беспокойтесь, викарий, – сказала она. – Я открою.

– Пожалуйста, сделайте это, если вам не трудно.

В холле послышались негромкие голоса, а потом мисс Блай вернулась, ведя за собой крупную женщину в платье из парчи и очень высокого и худого, мертвенно-бледного мужчину. Таппенс с удивлением на него уставилась. На плечи мужчины была накинута черная мантия, его худое лицо было точно из другого века. Таппенс подумала, что такое лицо можно было бы встретить на полотнах Эль Греко.

– Очень рад вас видеть, – сказал викарий и обернулся. – Позвольте вас познакомить: сэр Филипп Старк, мистер и миссис Бересфорд. Мистер Айвор Смит. А-а, миссис Боскоуэн. Как давно мы с вами не виделись. Это мистер и миссис Бересфорд.

– С мистером Бересфордом я уже знакома, – сказала миссис Боскоуэн. Потом она обратилась к Таппенс: – Как вы поживаете? Рада познакомиться. Я слышала, с вами случилась небольшая неприятность?

– Да, но теперь я чувствую себя хорошо.

Когда процесс знакомства закончился, Таппенс снова села на свой стул. Она почувствовала усталость, странно, что это теперь случалось чаще, чем прежде, вероятно, в результате недавнего сотрясения мозга. Она сидела неподвижно, полузакрыв глаза, что не мешало ей очень внимательно разглядывать присутствовавших в комнате людей. Она не прислушивалась к их разговорам, а только наблюдала за ними. У нее было такое чувство, словно все, что она видит, происходит на сцене, где собрались персонажи драмы, участницей которой ей невольно пришлось стать. Разнообразные события стянулись воедино, образовав плотное ядро. С приходом сэра Филиппа Старка и миссис Боскоуэн как бы прибавились еще два персонажа, доселе неизвестные. Они все время находились где-то там, вне круга, и вот теперь оказались внутри, каким-то образом замешанные в этом деле, связанные с ним. Почему, собственно, они появились здесь сегодня вечером, думала Таппенс. Кто-нибудь их пригласил? Айвор Смит? Распорядился ли он, чтобы они явились, или просто вежливо их попросил? Или же они были ему так же незнакомы, как и ей? Она думала про себя, что все это началось в «Солнечных горах», однако «Солнечные горы» отнюдь не центр всей истории. Центр находится, и всегда находился, здесь, в Сэттон-Чанселоре. Именно здесь происходили разные события. Причем давно. Определенно очень давно. События, которые ни в коей мере не касались миссис Ланкастер, но в которые она невольно оказалась вовлеченной. Но где же теперь находится миссис Ланкастер?

«Мне кажется, – подумала Таппенс, и мурашки побежали по ее спине, – мне кажется, что ее, возможно, уже нет в живых...»

И если это так, то, значит, она, Таппенс, допустила просчет. Начала действовать, потому что беспокоилась за миссис Ланкастер, считала, что ей грозит опасность, и решила ее разыскать и защитить. «И если она еще жива, – думала Таппенс, – я непременно это сделаю».

Сэттон-Чанселор... Именно здесь началось что-то важное и опасное. И «Дом на канале» каким-то образом со всем этим связан. Возможно, центром являлся именно он, а может быть, сама деревушка Сэттон-Чанселор? Место, где люди жили, уезжали, приезжали, откуда бежали, исчезали и возвращались вновь. Как, например, этот сэр Филипп Старк.

Не поворачивая головы, она устремила взгляд на сэра Филиппа Старка. Она ничего о нем не знала, не имела никаких сведений, кроме тех, которые почерпнула в ходе бесконечного монолога миссис Копли, когда та сообщала ей общие сведения об обитателях тех мест. Тихий человек, ученый-ботаник и к тому же предприниматель – по крайней мере, владеет акциями промышленных компаний. Следовательно, богатый человек и очень любит детей. Вот-вот. Снова дети. «Дом на канале», птица в камине, детская кукла, засунутая туда неизвестно кем. Детская кукла, набитая бриллиантами, – добыча грабителей. Этот дом – один из притонов крупной шайки преступников. Однако существовали преступления гораздо более необычные и жестокие, чем ограбление. Миссис Копли говорила: «Я всегда подозревала, что это мог сделать он».

Сэр Филипп Старк. Он убийца? Сквозь полузакрытые глаза Таппенс изучала его, ясно отдавая себе отчет в том, что изучает с единственной целью: определить, подходит ли он под ее понятие об убийце – больше того, убийце маленьких детей?

«Интересно, сколько ему лет, – думала она. – По крайней мере, семьдесят? А может быть, и больше». Бледное аскетическое лицо. Да, определенно аскетическое. И явно измученное. Большие темные глаза. Глаза с картин Эль Греко. Худое, истощенное тело.

«Вот он явился сюда сегодня вечером. Зачем?» – гадала Таппенс. Она перевела взгляд на мисс Блай. Та не могла спокойно усидеть в своем кресле – то пододвинет к кому-нибудь стол, то предложит подушку, то передвинет коробку с сигаретами или спички. Волнуется. Ей явно не по себе. Все время смотрит на сэра Филиппа Старка. Как только чуть успокоится, не сводит с него глаз.

«Прямо-таки собачья преданность, – подумала Таппенс. – Наверное, была в него когда-то влюблена. Не удивлюсь, если и до сих пор в какой-то степени влюблена. Ведь даже когда стареешь, все равно любить не перестаешь. Молодежь вроде Дерека и Деборы думает, что в старости любить невозможно. Они не могут себе представить, что и немолодой человек способен любить. Я же полагаю, что она до сих пор в него влюблена – преданно и безнадежно. Кто-то, по-моему, говорил, то ли миссис Копли, то ли викарий, что мисс Блай, когда была молодой девушкой, работала у него секретаршей и что она до сих пор занимается его делами?

Ну что же, – рассуждала Таппенс, – не редкость, когда секретарша влюбляется в своего патрона. Вот мисс Блай и влюбилась в Филиппа Старка. Можно ли это считать важным и полезным фактом? Что, если мисс Блай знала или подозревала о том, что за аскетической внешностью скрывается ужасное безумие? Он всегда так любил детей.

«Слишком уж любил детей, по моему мнению», – говорила миссис Копли.

Такое иногда случается. Может, потому-то он и выглядит таким измученным.

О маньяках-убийцах мы ничего знать не можем, это дело врачей и психиатров, – думала Таппенс. – Почему у них возникает желание убить ребенка? Что заставляет их это делать? Жалеют ли они об этом впоследствии? Может быть, они делаются себе отвратительными, приходят в ужас от того, что совершили?»