Мое обретение полюса - Фредерик Кук

Мы повернули, собрали запасы и взяли курс через пролив Райе для того, чтобы избежать встречи с тяжелыми льдами, которые были севернее. Здесь поверхность льда была ровной, однако легкий ветер при температуре -52° пронизывал до костей. Собаки отказались бежать против ветра, и одному из нас надо было идти впереди, прокладывая дорогу. Люди закрыли физиономии меховыми рукавицами, уперлись в задние стойки нарт и побежали следом.

22 февраля мы проходили вдоль берегов мыса Резерфорд. Ветер дул справа, хватал за кончик носа, отбеливая его словно хлорная известь. Позднее, в лагере, нос становился черным. У мыса Вейл мы заметили иглу-тайник и там разбили наш очередной лагерь.

Утром зарегистрировал минимум температуры -58°. Очевидно, мы выходили из области штормов пролива Смит с ее теплым влажным воздухом и полыньями в область сухого климата с очень низкой температурой, где было спокойнее. День начался чудесным розовым сиянием на юге, которое окрасило снега в теплые тона. Когда в полдень солнце только наполовину показало свой лик над утесами, мы, пересекая бухту, искали более прочный лед вдоль берега полуострова Ба-Бэш. В ту ночь мы ночевали вблизи острова Вейпрехт. День, хотя и ясный, выдался морозным, и большинство эскимосов обморозили лица. Там мы увидели зайцев, которые прибегали посмотреть на нас. Четверо из них пошли нам на ужин. Температура упала до -64°, и охотники обморозили руки. От прикосновения к металлу кожа у них на руках покрывалась волдырями, напоминавшими ожоги.

Нужно было покормить собак, но мы, пытаясь разрубить на куски шкуру моржа, сломали два топора. Эскимосская собака очень неприхотливое животное, но даже от нее нельзя ожидать, чтобы она насыщалась кормом, о который ломается топор. Мы не пожалели бензина и спирта и за ночь так размягчили шкуру, что ее можно было разрубить на куски. Шкура моржа, по-видимому, превосходный корм для собак. Она примерно в один дюйм толщиной, содержит небольшое количество влаги и по питательности не уступает концентрированным кормам, так что даже малое количество ее вполне удовлетворяет собак. Она медленно переваривается и потому надолго утоляет голод.

Лампы, которые горели вовсю, превратили иглу в довольно комфортабельное помещение. Снаружи температура упала до —68°. Для меня это был первый удовлетворительный ночлег с начала путешествия. Экономичность примусов выше всяких похвал. За всю ночь было сожжено всего три фунта бензина — и кажущийся жидким воздух был доведен почти до нормальной температуры точки замерзания воды.

Франке для приготовления пищи использовал спиртовку, но употребил на это вдвое большее количество топлива. Эскимосы в своих иглу зажгли медные лампы, устроенные по образцу каменных, но еду готовить не стали.

Утром 23-го с юга до нас долетели какие-то звуки, которые сначала мы приняли за крики моржей. Однако через некоторое время поняли, что это лай собак вспомогательной партии. Ее лагерь был в нескольких милях от нас, и покуда мы завтракали, наши товарищи подошли к нашим иглу. Они добыли мускусного быка и 11 зайцев. Охотники тщательно прочесали долину, но больше дичи не нашли.

Земля здесь оказалась почти голой, и ехать дальше на нартах было невозможно. Вспомогательная партия отправлялась обратно в Анноаток. Для нас это было печальной новостью. Мы рассчитывали на мясо животных, которое пошло бы на корм собакам во время путешествия по полярному морю. Я понимал, что, если мы не добудем мяса, наш проект провалится в самом зародыше, потому что идти этим маршрутом будет невозможно. Наш единственный шанс — это быстро продвинуться по суше к западным берегам, но сообщение о том, что на суше недостаточно снега, сделало и этот маршрут невозможным. Однако мы должны были что-то предпринять. Мы не могли сдаться, не оказав упорного сопротивления. Вероятность того, что нам не удастся найти мускусных быков и из-за этого придется отложить экспедицию на год, чтобы идти уже другим маршрутом, требовала отослать Франке на базу охранять наши запасы. Никто не возражал, когда мы забрали у возвращающихся лучших собак и лучшие нарты, а также обменялись с ними несколькими каюрами.

Со всеми этими переменами, имея запасы-склады продовольствия на мысе Сэбин и на мысе Вейл, мы погрузили теперь на каждые нарты по 800 фунтов груза. К счастью, лед в бухте Фле-глер-Бей сделался ровным, почти без снежного покрова, и с увеличенным количеством собак в упряжках мы, несмотря на неуклонно понижающуюся температуру, совершили удовлетворительный переход.

Бухты Флеглер-Бей мы достигли поздно вечером после утомительного 25-мильного перехода. При температуре воздуха -60° крепкий ветер почти парализовал собак, а люди поддерживали в себе жизнь только благодаря бегу рядом с нартами. Мы выстроили себе удобные иглу, с тем чтобы за сутки хорошо отдохнуть. Утром мы намеревались исследовать землю, чтобы выбрать благоприятный маршрут. В лагере обнаружилось, что многие из нас поморозились, а одна из собак замерзла до смерти.

Однако это никого не обескуражило. Мы были воодушевлены, словно солдаты накануне давно желанной битвы. Благодаря возвращающейся партии у нас появлялись дополнительные запасы продовольствия на случай крайней необходимости. Земля не казалась такой уж безнадежной, как это обрисовали возвращающиеся эскимосы. На случай возвращения этим путем мы устроили склад необходимых вещей. Здесь же мы оставили и те, что сочли бесполезными.

11 Исследуя новый проход через Акпохон[92]

От атлантических вод бухты Флеглер-Бей до тихоокеанских вод бухты Бей-фьорд.[93] Мекка мускусных быков. Битвы с монстрами Арктики. Восход солнца и великолепие заката

Рано утром 25 февраля мы запрягли собак в тяжело груженные нарты и стали пробиваться в таинственную долину, что лежала перед нами. Мы намеревались пересечь материковый лед, а затем спуститься в бухту Кенон. Потоки талых ледниковых вод летом вымыли нечто вроде канавы на широкой центральной равнине, теперь беспорядочно загроможденной льдом и снегами. По ней мы и прокладывали свой путь.

По обе стороны от нас вверх уходили склоны этого каньона, переходящие в утесы, над которыми синели стены материкового льда, лежащего на высоте примерно 2 тысячи футов. Нигде не было видно безопасного пути. Мы изучили проходы в этой долине, так как я понимал, что нашей единственной надеждой было продвинуться к бухте по суше. На пологих склонах равнины то и дело появлялись зайцы. Одни сидели неподвижно, навострив уши, словно упиваясь золоченым воздухом на закате дня, и наблюдали за пробуждением жизни. Другие просто резвились.